— Это безумие, — сказала я. — Я... я не понимаю, почему она оставила ферму мне.

— Я не могу говорить за Лолли, но помню, как она несколько раз упоминала, что вы знаете, что делать с фермой, — сказал Фрэнк.

Я посмотрела вниз на свои шорты для сна и майку.

— Фрэнк, я даже не знаю, что с собой делать. Акры земли кажутся мне большой ответственностью.

Он ответил глубоким смешком, как будто я была не совсем честна, и продолжил:

— Есть два важных требования, которые я должен объяснить. Во-первых, вы должны проживать в собственности большую часть года и...

— Но я работаю в Бостоне, — перебила я. — И не смогу ездить на работу из Род-Айленда.

— Если вы не хотите или не в состоянии выполнить оба требования, установленные завещанием, имущество будет передано городу Френдшип, — сказал он.

«Почему Лолли так поступила со мной?»

Я встретилась взглядом с Джейми, медленно покачав головой.

Она пожала плечами.

— Вы всегда можете вернуть землю коренным американцам, у которых она, скорее всего, была украдена.

Я отключила звук, пока Фрэнк рассказывал о том, что город заберет ферму.

— Она сделала это около сорока лет назад. Вернула кучу земли. — Я сделала паузу, когда Фрэнк крикнул что-то своему помощнику. — Это сильно разозлило ее семью, но ей было все равно.

— Мне нравится эта леди, — ответила Джейми.

— И второе требование, — продолжил Фрэнк, — было самым важным для Лолли. Ее семья жила и работала на этой земле с начала 1700 года, и она хотела, чтобы это семейное присутствие продолжалось. Для того, чтобы полностью унаследовать имущество в конце года, вы должны представить документы, подтверждающие брак или домашнее партнерство.

— Итак, — начала я, делая паузу, чтобы глотнуть моей фальшивой сангрии, — я должна переехать в Род-Айленд, жить на ферме и выйти замуж? И я единственная, кто может это сделать? Ни дети моего отчима, ни буквально кто-либо еще?

Звучало так, будто Фрэнк перебирал бумаги на другом конце линии.

— Это был выбор Лолли. Тем не менее, вы можете уступить собственность городу. Это положило бы конец трехсотлетней традиции, когда на ферме работала одна семья, хотя понимаю, что не каждая традиция должна продолжаться вечно. Я уверен, что Лолли тоже это понимала.

— Я даже не была ее настоящей семьей. — Из моих уст это прозвучало как жалкое оправдание. Бабушка Лолли была настолько настоящей, насколько это было возможно для меня. К тому же никогда не была близка со своей матерью или отчимом. Если я и была чем-то для них, то это только кошмаром. Я встречалась с его детьми всего несколько раз, но все они были старше меня на десять или пятнадцать лет, и их жизни протекали в разных местах. — Она была моей сводной бабушкой.

— Как я уже упоминал, Лолли верила, что вы знаете, что лучше для фермы. — Фрэнк издал громкий гнусавый, булькающий звук. — Если я правильно понимаю, другие внуки Лолли выразили ограниченный интерес даже к посещению фамильной земли.

— Но вы могли бы снова связаться с ними, верно? Может быть, они передумали.

Фрэнк рассмеялся.

— Боюсь, завещания так не работают, мисс Зуккони.

— Ладно. Поскольку я не выхожу замуж и не могу переехать в Род-Айленд, думаю, что не могу принять это наследство, — сказала я, и эти слова задели меня. Я не была на ферме много лет. В последний раз незадолго до того, как бабушка Лолли переехала во Флориду и сдала ее в аренду молодой паре для выращивания тюльпанов, но в моем сознании она существовала как место, которое всегда будет близко моему сердцу.

До сих пор.

— Не принимайте никаких решений сегодня, — сказал Фрэнк. — Ферма ваша на следующий год. Дайте себе немного времени. Нет необходимости передавать собственность муниципалитету раньше, чем это необходимо. Возьмите год. А пока я попрошу моего помощника передать вам ключи и документы.

После того, как я сообщила Фрэнку адрес Джейми, он закончил разговор, и мой взгляд упал на переполненные коробки и корзины, выстроившиеся вдоль стены. Все, что у меня было, упаковано в эти контейнеры. Было время, когда я пообещала себе, что больше не буду жить на чемоданах. Что моя жизнь больше не будет сводиться к мобильности. Что я не буду на полпути тут или там. Что я больше не буду так жить.

И вот мне тридцать два года, и я снова попала в другую временную ситуацию, понятия не имея, что будет дальше.

Вот только… Я могла бы решить, что будет дальше.

Моя жизнь не должна вращаться вокруг кого-то другого. Больше нет.

Я могла делать все, что хотела.

Джейми пристально посмотрела на меня.

— Как у нас дела?

Я пожала плечами.

— Хорошо.

— И что? Мы собираемся пожениться? — спросила Джейми.

Я покачала головой.

— Я бы не поступила так с тобой.

— Я сделаю это для тебя, — повторила она.

— Мы не собираемся жениться. Меня поразит молния, если я подумаю о браке больше, чем на несколько секунд, и ты, вероятно, потеряешь весь свой беспредельный би-авторитет. Не говоря уже о том, что всем известна твоя позиция в отношении моногамии и юридически обязывающих союзов.

— У нас может быть открытый брак, — сказала она.

Я действительно не могла бы пожелать никого лучше, чем Джейми.

— Ты слишком добра ко мне. И спасибо, что предлагаешь. Но все, что я знаю о сельском хозяйстве, могло бы уместиться в этом стакане. — Я подняла свой бокал. — Я не знаю. Все это просто нелепо. Я не… в смысле, мне никогда не нравилось жить в том городе. Но я была вроде как счастлива на ферме, и это не то чтобы… ну. Хм.

Я пересчитала контейнеры. Их не так уж много. Если бы я все правильно организовала, то смогла бы все вместить в свою машину. Я могла бы взять и уехать. Прямо сейчас, если бы захотела. Мне не обязательно ждать ключи. Я знала, где Лолли прятала запасные.

Помимо того факта, что я могла бы уехать, казалось, что я должна это сделать. Ферма бабушки Лолли была единственным местом, которое когда-либо казалось мне домом, и у меня было совсем немного времени, прежде чем я его потеряю. Я должна была поехать туда, пока он все еще был моим.

— О чем мы думаем? — спросила Джейми. — Я знаю этот взгляд. У тебя был такой же, когда ты решила полностью переделать ремонт в классе за два дня до начала занятий несколько лет назад. Этот твой взгляд безумного плана.

Я оторвала взгляд от коробок и улыбнулась Джейми. Она преподавала в первом классе по соседству с моим классом дошколят.

— Никаких безумных планов, — ответила я. — Но хорошие новости для тебя.

— И что бы это могло быть?

— Я убираюсь с твоего дивана навсегда.

— И куда ты отправишься, куколка?

Я осушила содержимое своего стакана.

— Завтра я переезжаю в Род-Айленд.

Она откинулась на подушки.

— Это оно, не так ли?

— Что?

— Начало твоей новой эры, — сказала она. — Эпохи «выброси всю свою жизнь и начни сначала только потому, что так хочется».

Я задумалась об этом на секунду. Это было правдой, у меня не осталось ни хрена. И если моя фальшивая сангрия и полуденная пижама были каким-то показателем, меня это не волновало. Все, что мне оставалось сделать, это выбросить остатки своей жизни. И мысль об этом показалась мне первым глотком свежего воздуха за слишком долгое время.

— Да. Может быть.

— Я хочу поддержать тебя, — сказала Джейми, когда я запихнула еще одну коробку на заднее сиденье. — И хочу убедиться, что ты не погружаешься с головой в депрессивную, разрушительную ситуацию.

— У меня умеренная степень депрессии, — сказала я изнутри внедорожника. Через два дня после разговора с Фрэнком я собрала свои вещи, все самое необходимое, взяла отпуск в школе и впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему живой. — Соответствующий размер. Учитывая все обстоятельства.

— А как насчет разрушительного? Взять годичный отпуск в школе и оставить меня с одному богу известно с кем преподавать, должно быть, немного разрушительно.

Я высунулась из внедорожника, чтобы поймать ее взгляд.

— Я сожалею об этом, — сказал я. — Не хотела подставлять тебя в процессе. Я просто... — Я на мгновение уставилась на улицу.

— Тебе просто нужно отдохнуть от всего этого, — сказала она. — Я понимаю это. Но что мы вообще знаем об этом Френдшипе¹? Само название подозрительно, и то, что это маленький городок, не делает его хорошим местом для жизни.

— Это сонный городок на берегу залива Наррагансетт. Бухта проходит прямо посередине, — сказала я, используя свои руки, чтобы проиллюстрировать две стороны. — Одна сторона бухты — старые семейные фермы, а другая — в большей степени лесистый пригород с домами и школами, построенными в прошлом веке. Ничего особенного.

— Ответь мне на это, — сказала она, уперев руки в бедра. — Там будут медведи?

— Что? Нет. По крайней мере, я так не думаю. Нет, никаких медведей. Я никогда не слышала о медведях, когда жила там в старших классах. — Я уставилась на тротуар. Дерьмо. Теперь я переживала о медведях.

— И что ты собираешься делать на ферме? — продолжила Джейми. — Я знаю тебя шесть лет, и ни разу за это время у меня не создалось впечатления, что ты что-то знаешь о тюльпанах или о том, как их выращивать.

Я рассмеялся.

— Понятия не имею, что собираюсь делать с тюльпанами, или с землей, или с чем-то еще. Но я могу быть учителем на замену в местном школьном округе и... я не знаю. — Плюсом жизни с моим бывшим в кондоминиуме, которым он владел последние два года, было то, что у меня скопилась приличная сумма сбережений. Я могла бы быть немного безрассудной прямо сейчас. Обручальное кольцо, спрятанное в кошельке для монет, обещало, что при необходимости я смогу быть немного более безрассудной. — Я разберусь с этим по ходу дела.

Единственным планом было то, что у меня не было плана, и это не останавливало меня. Это было бессмысленно, но так было и со всей остальной моей жизнью прямо сейчас. С таким же успехом можно было бы перестать пытаться бороться с этим.

Подруга вручила мне последнюю коробку, наполненную простынями, чугунной жаровней, тремя коробками сырных крекеров и спутанный клубок кабелей зарядного устройства.