— На улицу, — сказал я, указывая на дверь. — Подождем Шей снаружи.

Мы сели на ступеньки крыльца, Дженни была занята тем, что дергала подол своей футболки, а я смотрел на свои руки. Шей появилась через несколько минут, ее волосы были собраны в мокрый пучок, а цветочное платье развевалось вокруг лодыжек. Я не был уверен, но, похоже, длинное платье имело какое-то отношение к тому, что я вошел, когда она была голой.

Также казалось, что я мог бы снять это платье через ее голову и бросить на пол ровно за три секунды, но это, вероятно, не входило в ее намерения.

— Привет, — обратилась она к Дженни, держа свой взгляд далеко от меня. — Что мы будем делать с твоими волосами сегодня?

— Ной заставляет меня пойти с ним на рынок, а для этого мне нужна модная коса, — ответила она.

Шей устроилась рядом с Дженни.

— Думаю, что смогу заплести модную косу. Почему бы тебе не сесть на следующую ступеньку, чтобы я могла до тебя дотянуться?

Дженни переместилась на место и спросила:

— Ты пойдешь на рынок?

В течение минуты Шей только расчесывала волосы Дженни. Затем:

— Не уверена. У меня есть несколько дел на утро, так что могу не успеть туда вовремя.

— Он находится в другом месте, чем тот рынок, — объяснила Дженни. — Этот находится на очень старой ферме. На завтрак я буду есть замороженный лимонад. Но не со вкусом арбуза. Это не для завтрака.

— «Гора Надежды», — пробормотал я. — Это та ферма, о которой она говорит.

Шей кивнула, начав заплетать волосы Дженни в косу.

— Звучит очень волнующе.

— Это не так, — ответила Дженни. — На этих дурацких рынках скучно до чертиков.

— Дженни, — предупредил я.

— Но ты должна прийти на этот рынок, и тогда мне не будет так скучно, — продолжала она. — И я могу показать тебе овец, которые живут на ферме, и маленький пруд с утками. А еще там есть палатка, где продают всякие крученые хлебцы. Ной еще не знает, как их делать.

— Бабка²⁴, — уточнил я.

— А Дотти сегодня утром выбралась из козьего домика, — добавила Дженни.

— Ой, уж эти козы, — сказал Шей. — Вечно попадают в неприятности. — Она скрутила с запястья резинку для волос, закрепила ее на конце косы. — Теперь ты модная и заплетенная, моя дорогая. Нравится?

Дженни провела ладонью по косе, ее лицо засветилось.

— Очень нравится, — сказала она, прижимаясь к Шей. — Можно я пойду проверю, как там феи? Я быстренько.

Я кивнул.

— Давай. — Мы уже опаздывали. Еще пять минут не имели значения. Когда Дженни скрылась из виду, я зажал руки между коленями и сказал: — Мне очень жаль.

— Наверное, это я должна извиниться, — сказала она, все еще избегая моего взгляда. — Я же сказала, чтобы ты сразу заходил.

— Сомневаюсь, что что-то из этого было тем, что ты имела в виду.

— Да уж, — сказала она, смеясь. — Верно подмечено.

— Могу я спросить, — начал я так осторожно, как только мог, — почему ты чистила ванну, будучи...

— Раздетой? Голой? В чем мать родила? Что тебе больше подходит?

Я опустил голову на руки, потому что все, что я мог видеть, это ее обнажённое тело, и я пытался поступить правильно. Пытался быть уважительным. Бросание словом «голая» не помогло.

— Честно говоря, Шей, я понятия не имею.

— Значит, вот так. — Уголком глаза я видел, как она разводит руки в стороны, как делала, когда ей нужно было что-то рассказать. — Мне никогда не приходит в голову убираться в ванной, пока я не окажусь в ванной. Я решаю, что не могу прожить и минуты, не добравшись до этих пятен в ванной, потому что я их вижу, и как только выхожу из ванной, они исчезают из моего сознания. Я заканчиваю душ и сразу же приступаю к делу. Нет времени лучше, верно? И вот так я оказываюсь на четвереньках, голая, оттираю ванну. — Когда я ничего не ответил, она добавила: — Я уверена, что все так делают. По крайней мере, те, кто живет один.

— Я... я не знаю, так ли это.

— Возможно, и нет, — сказала она. — Я тебя травмировала? — Она посмотрела на меня. — Я травмировала тебя. Боже мой. Мне жаль. Ты видел мою задницу, и теперь ты травмирован. — Она разразилась смехом, прислонившись ко мне, пока ее тело сотрясалось. — Тебе нужно выжечь из своей памяти этот яркий образ моей задницы, не так ли?

— Как твой муж, я не могу быть травмированным, — сказал я. — Это закон.

— Это закон, — повторила она, ее смех перешел в истерику. — Наверное, хорошо, что мы теперь женаты. Иначе тебе понадобились бы десятилетия терапии. Может быть, кратковременное стационарное лечение. — Я обхватил ее за плечи и прижал к себе, пока она задыхалась от хохота. Слезы текли по ее щекам, и мне потребовалось усилие, чтобы не смахнуть их поцелуем. — Не могу поверить, что это произошло. Ты видел мою задницу, Ной. И бог знает, что еще.

Я сжал ее.

— Я же сказал тебе. Я ничего не видел.

— Тебе разрешено лгать своей жене?

— Я не обязан отвечать на этот вопрос. — Я заправил выбившуюся прядь ей за ухо. И поскольку был абсолютным мазохистом, сказал: — Пойдем с нами на рынок. Мы забудем, что это вообще произошло.

Шей провела пальцами под глазами и по щекам.

— Звучит как ужасная идея. Ты собираешься весь день коситься на меня и вести себя так, будто хочешь прыгнуть в действующий вулкан. И все это в то время, пытаясь заблокировать воспоминания о моем обычном мытье ванны голышом.

Я не знал, откуда он взялся, но смех, вырвавшийся из меня, превратившись в громкий вой, который, казалось, вызвал еще одну порцию хихикающих всхлипов от Шей. Я крепко прижал ее к своей груди, ее слезы пропитали мою рубашку.

Именно так Дженни нашла нас и именно это заставило ее сказать:

— Взрослые такие странные.