— Тебе должно быть нравится, что он сейчас в такой хорошей форме, — сказала мне Уинни.

— Тела чрезвычайно временны, и они наименее интересны в нас. Они носят нас, пока мы на этой земле, и больше я ничего не могу требовать от своего тела, кроме этого. Я бы точно не стала тратить время на то, чтобы беспокоиться о размере или форме тела кого-то другого. Не тогда, когда вместо этого я могу заботиться об их сердце и разуме. — Я еще раз похлопала Ноя по груди. Это было лучше, чем схватить эту уродливую панамку и вбить в нее хоть какой-то смысл. — Может быть, вам еще что-нибудь нужно от нас сегодня? У меня есть изысканный ежевичный джем с тимьяном, от которого все просто сходят с ума, а также специальная партия «Клубничного нектарина», который долго не задерживается.

— О, ну... — Женщина посмотрела вниз, когда я жестом указал на банки. — По одной каждой. Я могу быть немного непослушной на этой неделе.

— Если джем — это ваш вариант непослушания, — сказала я с юмором, — то мой вам лучше не знать.

— Вино не считается, да? — буркнула она. — Оно лечебное.

— Вы чертовски правы, это лекарство, — сказала я, забирая у нее деньги. — Не волнуйтесь. Я не донесу на вас, Уинни.

Она убрала банки в свою тележку.

— Я сообщу все подробности по электронной почте на этой неделе. Приятно было познакомиться с тобой, Шей. Вы такая красивая пара.

Когда Уинни повернулась к следующему продавцу и скрылась из виду, Дженни сказала:

— Она мне не нравится.

Ной разразился искренним смехом, его широкая грудь задрожала под моей ладонью.

— Она из лучших побуждений, — выдавил он.

— Это самое худшее, — сказала я. — Было бы намного лучше, если бы она осознала токсичность, окутывающую ее добрые дела и так называемые комплименты.

Положив руку на мою талия, Ной сказал:

— Ты была великолепна. Не знаю, как тебе удается сделать так, что меняешь их мнение, не говоря им, что они не правы, но я люблю тебя. — Он напряженно моргнул. — Эм… Я имею в виду, мне нравится, как ты справляешься с людьми. Ты дважды спасла меня сегодня утром, и мне плевать, сколько джема ты продашь, считай, что твои поля вспаханы и засеяны.

И снова эти его слова творили в моем сознании грязные, развратные вещи.

Вещи, которые мой фальшивый муж никак не мог иметь в виду.

Вместо того чтобы подумать об этом еще секунду, я спросила:

— И как часто такое случается? Пару ударов из засады и игры на чувстве вины?

— Все время, черт возьми. — Он сделал шаг назад и засунул руки в карманы. — Такое ощущение, что я живу для того, чтобы взять на себя проблемы всего общества. Как будто я хочу спасти всех просто потому, что мой отец делал это. — Он покачал головой, и тяжесть этой проблемы, казалось, исчезла из его глаз. — Сколько банок ежевики у тебя там осталось?

Я схватила банку.

— Только одна. А у тебя?

Он провел кончиками пальцев по банкам, сортируя их по группам.

— Будь я проклят, — пробормотал он. — И у меня только одна.

— Тогда мы оба выиграли.

— Я уже согласился обрабатывать твои поля, — сказал он. — Чего бы ты еще хотела от меня?

— Я... не знаю.

— Как насчет того, чтобы я выкроил немного времени в календаре с моим генеральным подрядчиком? Ты сможешь изложить ему все свои идеи по поводу места проведения свадеб, и он смог бы начать работу.

Я кивнула, обдумывая это. Генеральный подрядчик казался очень большим шагом вперед во всем этом деле.

— Да. Может быть? Не знаю. Сейчас нам не стоит на этом зацикливаться. А что насчет тебя? Чего ты хочешь?

Его взгляд смягчился на долю секунды. Я бы не заметила этого, если бы не наблюдала за ним.

— Все в порядке. Мне ничего не нужно.

— Может быть, тебе ничего и не нужно, — сказала я, — но есть кое-что, чего бы ты хотел.

Его уши приобрели прекрасный оттенок помидора.

Тут в разговор вступила Дженни.

— Ты сказал, что должен сделать что-то приятное для Шей, чтобы компенсировать то, что сегодня утром вбежал в ее дом, как бешеная обезьяна, и не позаботился о своих чертовых манерах. — Она поправила повязку на глаз, чтобы та свисала с ее шеи. — Ты сказал, что должен принести ей большую гребаную корзину фруктов. Ты сказал «гребаную». Я не говорила «гребаную». Это был ты. Но я думаю, что большая гребаная корзина фруктов — это глупо. Никому не нужна корзина с фруктами.

Ной провел рукой по лицу.

— Боже мой.

— Что бы ты предложила, Дженни? — спросила я.

Она побарабанила кончиками пальцев друг о друга, как будто строила злой заговор.

— На детской площадке в парке возле библиотеки есть пиратский корабль.

— Пиратский корабль? — спросила я.

— Это детский игровой комплекс, — сказал Ной. — Сбор средств на этот проект чуть не высосал душу из моего тела несколько лет назад, но Джен он нравится.

— Думаешь, нам стоит пойти на детскую площадку, когда закончим здесь? — спросила я ее.

— Это твоя альтернатива корзине с фруктами? — спросил он. — Как пиратский корабль поможет Шей?

— Мне очень нравится пиратский корабль. Я бы хотела иметь такой пиратский корабль только для себя. — Она теребила подол своей черно-белой полосатой футболки. — А еще там часто бывает грузовик с замороженным лимонадом.

Пристально глядя на племянницу, Ной указал на другой конец рынка.

— Грузовик с замороженным лимонадом находится прямо там. Нам не нужно идти на детскую площадку, чтобы купить тебе лимонад.

— Но мне нужно было работать с кассой, и у нас было слишком много людей, чтобы ты мог сам справиться. — Она пожала плечами. — А может, Шей хочет увидеть, как я взбираюсь на наблюдательный пост на самой верхушке? Я очень хорошо умею лазить и быть наблюдателем. Ною это тоже нравится. Он может сидеть на скамейке один и ни с кем не разговаривать. Это его любимое занятие.

Мы с Ноем обменялись взглядами. Я приподняла брови. Он пожал плечом. Я усмехнулась. Ему удалось криво улыбнуться.

— Хорошо, Дженни. Думаю, мне нужно посмотреть на эту детскую площадку.

— Ты собираешься посидеть со мной на скамейке? — спросил Ной.

— Не знаю, — поддразнила я. — Я бы не хотела разрушать атмосферу одиночества и тишины.

Он обхватил меня рукой за плечи и притянул к себе.

— Ты бы не смогла, даже если бы попыталась.