Сахар, который покрывал пирожные, был явно того типа, что использвался для подношений и поклонения. Его полупрозрачные кристаллы мягко поблескивали, это явно был подарок императора семье Бай. Уже по одному этому угощению можно было понять, сколь высоко семья Бай ценила своих гостей. Ву Син Цзы всегда был любителем поесть, к тому же, он не выносил напрасного расточительства. Поэтому он поневоле покосился на закуски, оставленные на столе, за которым сидели Гуан Шан Цзынь и господин Лу. Этот взгляд чрезвычайно позабавил Пин И Фана, он, посмеиваясь, зацепил пальцем подбородок Ву Син Цзы и развернул его голову к себе.

- Говорят, красивый человек – отрада для глаз. Неужели мое лицо не может сравниться с какими-то пирожными?

Эти слова прозвучали в шутливом тоне, но сквозившая в них горькая ревность была столько сильной, что смогла бы сокрушить жену Фан Сюаньлина.***

Да разве можно делать такое сравнение! Очарованный сидящим рядом мужчиной, Ву Син Цзы и думать позабыл о пирожных, которые не были предназначены ему судьбой. Он послушно открыл рот и взял кусочек, который предложил ему Пин И Фан.

Глядя, как эти двое нежничают друг с другом, Ян Вен Син пригладил бороду и заговорил:

- Кажется, мы не знакомы с молодым человеком. Откуда вы родом?

Ву Син Цзы, разумеется, не считал себя «молодым человеком» и, услышав, как Ян Вен Син вступил в разговор, он почувствовал, как кусочек пирожного у него во рту превращается в воск. Несмотря на некоторую сдержанность и величавость, этот ясный голос был таким же теплым и мягким, как и двадцать лет назад.

Что же до Пин И Фана, которому пришлось стать «молодым человеком», он был ужасно недоволен. Но на его лице не было и намека на те чувства, что он испытывал в данный момент. Протянув Ву Син Цзы чашку с чаем, он почтительно сложил ладони перед Ян Вен Сином.

- Я родился и вырос в столице, но я из простых людей и пока еще не имею никаких достижений. Неудивительно, что господин Ян не знает меня.

- Но вы кажетесь здоровым и энергичным, и обладаете приятной наружностью. Как же так может быть, что вы до сих пор ничего не достигли в жизни?

Ян Вен Син и сам родился в простой и бедной семье, и, разумеется, понимал образ мыслей бедных молодых людей. Каждый человек хочет освободиться из оков нищеты. Кому охота прозябать на задворках жизни, в серости и безыствестности? Однако, кто из этих посредственных и бедных юношей осмелился бы держаться так уверено, как этот человек, не лебезя и не заискивая перед важным столичным чиновником? Дать такой безупречный ответ, не оставляя собеседнику возможности и дальше задавать вопросы – такому можно научиться только в благородной аристократической семье.

- Я необразован и не охоч до уений всяких там мудрецов. Я просто приторговываю понемногу, получая прибыль с помощью других людей. Откуда же мне набраться столько бесстыдства, чтобы лезть на глаза господину Яну!

Услышав такой ответ, Ян Вен Син расхохотался:

- Молодой человк, вы слишком скромны. В Великой Ся не принято смотреть свысока на купцов и торговцев. Говорят, на каждый товар найдется свой купец, а я вижу, что вы не простой человек, который просто бредет по жизни без всякой цели.

Видя, что Пин И Фан собирается отделаться еще одним вежливым ответом, он махнул рукой:

- Ай, я все еще могу отличить талантливого человека. Вам необязательно так скромничать. Могу я узнать, где именно в столице вы родились?

- Это неподалеку от Тропы Лян Тан, в южной части города. Боюсь, такой благородный аристократ, как господин Ян, не очень хорошо знаком с югом столицы.

Поскольку Ян Вен Син уже высказал свою точку зрения, Пин И Фан перестал избражать покорность и благоговение, в его словах явно сквозила насмешка.

- Юг столицы... - Ян Вен Син, улыбаясь, поглаживал бороду. – Да, должен признать, я не так хорошо знаком с этой частью города, как вы. Но по сранению с остальными чиновниками, я все же неплохо знаю ту местность.

- Оу, господин Ян и впрямь заботится обо всей стране, - улыбнулся Пин И Фан.

Впрочем, он явно не собирался искать в словах Ян Вен Сина некий смысл. Дав ему учтивый ответ, он повернулся к Ву Син Цзы:

- Ты все еще голоден? Скоро наступит время обеда, и тогда семья Бай будет вынуждена пригласить нас разделить с ними трапезу. А может, ты хочешь поесть что-нибудь более интересное?

Ву Син Цзы только что подкрепился чаем и пирожными, и у него разгорелся аппетит. Потирая живот, он сказал:

- Давайте больше не будем злоупотреблять гостеприимством семьи Бай. Ранкуй сказал, что несколько дней назад тут неподалеку открылся ресторан, где подают жареную утку. Я очень хочу попробовать ее.

- Давай так и сделаем. Пока нас не успели пригласить, давай откланяемся.

Пин И Фан проворно вскочил на ноги и, помогая Ву Син Цзы подняться, поддразнил его.

- Все равно Великого генерала здесь больше нет. Вся эта встреча и эти люди уже отошли в прошлое, ни к чему зацикливаться на них.

- Ай...

Видя, что его помыслы были раскрыты, Ву Син Цзы поневоле покраснел. Он хотел успокоить тревогу Пин И Фана, но тут в его голове промелькнула некая мысль. В словах Пин И Фана явно сквозила ревность. В любое другое время Ву Син Цзы, хотя и смущаясь, все же втайне насладился бы этим. В конце концов, только сердца, которые тянутся друг к другу, способны так переживать.

Но почему эта ревность проявилась так явно? Пин И Фану просто не нравится, что он заглядывался на другого мужчину или же он знает о той интрижке, что была у них с Гуан Шан Цзынем?

Если верно его первое предположение, так на генерала он поглядывал куда меньше, чем на Ян Вен Сина, однако, Пин И Фан не выказал ни малейшей ревности по отношению к нему. Хоть он и дал ему несколько легких тычков, но это было вызвано раздражением от того, что его расспрашивают, потому что ему не хотелось общаться с придворными чиновниками.

Нет-нет-нет! Ву Син Цзы поневоле замотал головой. Должно быть, он просто принял все слишком близко к сердцу и занесся в своих мыслях слишком далеко... Сплетни об их связи с Гуан Шан Цзынем расползлись по городу Бастионов, самое большее, на несколько дней, а затем о них немного болтали в округе Чин Чен. А новость о том, что генерал умыкнул жениха из поместья семьи Юэ, быстро подавила те слухи. Не было никаких оснований подозревать, что эта информация достигла столицы. Ву Син Цзы ни за что не поверил бы, что, вступив в отношения с господином Лу, Гуан Шан Цзынь позволил бы распространиться таким нелепым и скандальным слухам. В столице ни у кого не хватило бы духу сплетничать о делах Великого генерала, если только Гуан Шан Цзынь сам не захотел бы распустить такие слухи.

Но Ву Син Цзы уже давно жил в столице, да и Ранкую были хорошо известны все новости и сплетни. Если бы он что-то слышал об этом, он наверняка поставил бы Ву Син Цзы в известность.

А значит, за словами Пин И Фана скрывается...

- Что случилось? Почему у тебя такой изумленный вид?

Пин И Фан ущипнул Ву Син Цзы за нос и обнял этого старикана за талию, окутав его запахом белого сандала и цветов апельсина.

- Ничего... Я просто проголодался...

Ву Син Цзы выдавил из себя улыбку и опустил голову, казалось, ему было стыдно.

Пин И Фан ущипнул его талию и вздохнул:

- Ну почему ты все никак не прибавляешь в весе?

Даже не попрощавшись с Ян Вен Сином, Пин И Фан увел Ву Син Цзы из павильона.

Ян Вен Син никак не отреагировал на такое пренебрежительное отношение. Вскоре после этого управляющий семьи Бай передал ему приглашение на обед от молодого господина Бая, которое он с удовольствием принял.

____________________

* Сюнь - древняя китайская глиняная флейта. Сюнь сделана из глины. Она обладает глубоким звуком, слушая который мы словно переносимся на несколько тысячелетий назад: история сюня насчитывает около 8000 лет. В древности окарина сюнь участвовала в придворной ритуальной музыке.

** Пипа — китайский 4-струнный щипковый музыкальный инструмент типа лютни. Один из самых распространённых и известных китайских музыкальных инструментов.

*** Хм, как интересно. Наверное, все любители китайских новелл знают, что «пить уксус» означает ревновать. Но почему для обозначения ревности используется именно это выражение и при чем тут жена Фан Сюаньлина?

Лично я только сегодня про это узнала))

В общем, во времена династии Тан жил некий министр по имени Фан Сюаньлин. Однажды император пожелал подарить ему несколько красивых женщин в наложницы. Но его жена была против и заявила императору, что лучше она умрет, чем согласится с этим.

Император сказал, что не станет дарить ее мужу наложниц, если она выпьет стоявшее на столе отравленное вино. И эта милейшая женщина выпила его без всяких колебаний) Император рассмеялся и сказал, что это был не яд, а обычный уксус. С тех пор уксус и означает ревность.

Правда, история умалчивает, сдержал ли император слово и что стало с женщиной, надеюсь, уксус не был крепким...

А вообще, если даришь наложниц мужу, по справедливости подгони несколько мускулистых парней и жене в гарем))) Тогда глядишь, она и не стала бы возражать, хехе. Но это так, к слову)))