"Дежера?" спросил Серрадо, даже когда Тесс заменила плащ драпировкой из туманно-серебристой органзы, которая, как туман, опустилась на плечи Ренаты. "Я ожидал чего-то большего, Сетерин".

"В ночь, когда Надежра празднует свое освобождение от чужеземного тирана? Мне показалось более уместным воздать почести городу - и новому уставу Трементиса". Рената развела руки в стороны, демонстрируя ленты ткани. "Но если вы не настолько лишены воображения, что не смогли придумать другого костюма, кроме "капитана бдительности", я полагаю, что вы на службе".

"Я бы не стал утверждать, что у Альты есть творческий дар". Его тон был мягким, но она не могла не задаться вопросом, не прозвучал ли в этих словах упрек. "В дни праздников все офицеры Вигила должны быть на виду, независимо от того, дежурим мы или нет". Он сдвинулся с места, когда проходящая мимо толпа, следуя за парой ходулистов, грозила захлестнуть их, защищая Ренату от посторонних глаз.

Из толпы внезапно послышался ропот. Рената, надеясь спастись от Серрадо, посмотрела в ту сторону - и ахнула.

В воздухе над площадью парил настоящий Видящий Сны и, опустившись, рассматривал своего кукольного собрата. В разноцветном нуминатском свете его радужная оболочка переливалась всеми цветами радуги: обычные голубой, зеленый и фиолетовый оттенки переходили в более теплые огненные тона.

"Что это?" Серрадо повернулся в направлении ее взгляда, его правая рука инстинктивно потянулась к мечу. Он опустил ее, заметив птицу, приземлившуюся на голову куклы. Волшебница снов несколько раз поклевала разноцветные бумажные перья, затем вырвала пучок и улетела.

Рен повернулась вместе с толпой, чтобы проследить за ее полетом, и с удивлением увидела, как по лицу Грей Серрадо медленно расползается непринужденная улыбка.

Она слегка померкла, когда он поймал ее взгляд. "Первый в этом сезоне Видящий сны", - сказал он. "Ты знаешь, что это значит?"

Рен пришлось проглотить ответ, который хотело дать ее врасценское сердце. Конечно, знаю.

Музыканты уже играли мелодию, старую, как Дежера, а люди вокруг них разбивались на пары, образуя большой круг, подобного которому не было ни на танцах Сетерин, ни на танцах Лиганти. Серрадо принял их молчание за неуверенность и протянул руку. "По традиции мы танцуем сейчас, чтобы приветствовать сезон разлива реки. Не волнуйтесь - я покажу вам, как это делается". Он с вызовом вскинул бровь, ожидая, что сетеринская альта отвернется от врасценских обычаев.

Но проблема была не в этом. Проблема заключалась в том, что, притворившись, будто знает танцы, которых никогда не исполняла, она теперь должна была притворяться, что не знает танца, который любила с тех пор, как была достаточно взрослой, чтобы кататься на руках у своей матери.

Один из акробатов уже свалил Тесс с ног, оставив Рен и Серрадо одних без партнера. Она положила свою руку на его. "Как же река могла не присоединиться в такой момент?"

Это был танец, рассчитанный на всех, от детей до стариков и немощных, так что действия были несложными: круг, переходящий в смех, когда он менял направление, заставляя всех сталкиваться плечами со своими соседями, а затем снова, когда круг прекращался. Серрадо держался, когда Рен была придавлена к нему несколькими соседями-танцорами, которые, видимо, не знали, как считать до восьми. Но все это было очень весело, и как только он поднял ее на ноги, она отскочила в центр вместе с другими женщинами, а затем, кружась, вернулась к своему партнеру в клубке голубых лент.

Как и во многих других врасценских танцах, танец ускорялся по мере продвижения, пока финальная фигура не заставила их кружиться парами вокруг сцепленных рук, причем так быстро, что весь остальной мир померк. Рен вышла запыхавшаяся, с головокружением и смехом, как и все остальные - включая Серрадо. Он попытался поддержать ее, но, учитывая, что он раскачивался, как человек, выпивший слишком много вина с добавлением ажа, это ему не очень помогло. Что только усилило смех обоих.

"Спасибо, - сказала она, набрав достаточно воздуха, чтобы произнести слова. "Это было..."

Она запнулась, не в силах придумать, что должна сказать Сетерин Альта. Серрадо спас ее, сказав: "Очень приятно. Такими и должны быть танцы. Но не говорите Альте Парме, что я это сказал".

Он мог быть и другим человеком: улыбался, смеялся, забывался настолько, что впадал в гортанные тона родного акцента. На нем все еще была форма сокольничего, но теперь она выглядела как костюм - и под ней виднелся друг Леато, человек, которого приняли в поместье Трементис, несмотря на разницу в рождении и звании.

Его и его брата. Она наблюдала, как тень вины оседает на его лице, словно облако, заслоняющее солнце. Рен вспомнила, как впервые рассмеялась после смерти матери... что-то, сказанное Тесс, но подробностей не помнила. Осталось только чувство вины, что она могла так легкомысленно смеяться, когда Иврины Ленской не было на свете.

Она так привыкла видеть в Серрадо угрозу своему маскараду, что сочувствие ударило ее, как удар под ребра. Конечно, он был мрачен. Его брат погиб, и даже гексаграмма капитана не могла принести ему справедливости, которую он искал. Его семья была разбита, и никакие желания не могли сделать ее снова целой.

Словно поняв, что показал слишком много, Серрадо закрыл глаза. "Я оставлю тебя на вечер, Альта", - сказал он, его голос и манера поведения снова стали спокойными, как у Надежрана. Поклон, и он исчез.

"Уф! Это было немного забавно, не так ли?" Тесс, спотыкаясь, поднялась на ноги, прикрываясь маской. Затем, вспомнив, где они находятся, она опустила глаза и сдержала улыбку. "Надеюсь, Альту не оскорбили. Насколько я понимаю, это местный обычай".

"Очень энергичный", - сказала Рената, используя свою одышку, чтобы скрыть все неуместное. "Ты можешь наслаждаться, Тесс, если будешь держаться поближе к музыкантам. Я найду тебя, если мне что-нибудь понадобится".

Оставив Тесс наедине с собой, Рената вскоре погрузилась в вихрь праздника. Костюмы на площади Чартерхауса были в основном лигантийской и сетеринской тематики - различные Нумины и связанные с ними планеты, фигуры из истории и легенд, - но, к своему удивлению, за час она насчитала не менее шести Воронов, четырех мужчин и двух женщин, в большинстве своем молодых Клинков Дельты, считавших очень смелым принять облик разбойника, презирающего их род. Четверо из них танцевали с ней, последней была Оксана Рывчек.

"Какая удача, что река так близко, - сказала она, придвигаясь ближе к Ренате, чтобы не задеть локтями проходящего мимо гусайского султана. Достаточно близко, чтобы ее интимный шепот был слышен за шумом. "После всех этих танцев мне нужно выпить прохладной воды".

Рената протянула для поцелуя правую руку - ту, что представляла чистый Восточный канал, а не загрязненный Западный. "Госпожа Рывчек. Отдаю должное вашей оригинальности; три рука до вас пытались заставить меня отдать перчатку".

"Ах, но разве у меня ее уже нет?" Слова Рывчек были теплыми на фоне сетки, покрывавшей пальцы Ренаты. "По-моему, это только спортивно - оставить альту ее скромности".

Рывчек танцевала с такой же уверенностью, как Леато или капитан Серрадо, и с гораздо большей энергией. После затяжной серии поворотов, завершившейся неторопливым променадом, она сказала: "Кстати, о спорте: я наблюдала за вами в Палаэстре. Леато легко с тобой справляется. В следующий раз, когда ты будешь там, я дам тебе настоящий урок владения клинком".

"Спасибо, госпожа Рывчек", - сказала Рената, надеясь, что не пожалеет о том, что приняла это предложение. Судя по тому, как Рывчек подмигнула ей перед тем, как скрыться в толпе, двусмысленность была намеренной.

Она делает это специально. Но от этого она не стала менее эффективной.

Рената огляделась по сторонам, размышляя, стоит ли ей подниматься по ступеням Чартерхауса, чтобы осмотреть площадь. У нее возникла мысль поискать Меззана Индестора и попытаться спровоцировать его на то, чтобы он что-нибудь рассказал. После "Дружелюбного сокола" она дважды встречалась с Идушей, но ничего полезного из этого не вышло, хотя Рен холодно предположил, что любовник Идуши хранит опасные секреты. Вместо этого Идуша хотела завербовать Арензу в Стаднем Андуске, утверждая, что ее таланты там оценят по достоинству. На последней встрече женщина прямо призналась, что они собираются кое-что украсть - селитру, которую Рената с таким трудом добывала для Квиентиса, - и что перед тем, как двинуться в путь, им нужно руководство Узора.

Рен не возражала против того, чтобы помочь им. Соляная селитра сослужила Ренате добрую службу, а если она поможет Арензе, то тем лучше. Но она не хотела вмешиваться в их дела, не имея гарантий, что это не помешает деятельности Меззана.

Это заставило ее задуматься о том, не собирается ли Меттор подставить Андуске для осуществления задуманного им плана. Их лидер, Кошар Андреек, в прошлом году опубликовал памфлет, в котором осуждал Зиемеце, лидеров шести уцелевших кланов, за то, что они склонили колено перед Синкератом. Метторе было бы нетрудно убедить всех в том, что Андреек отказался от слов в пользу более решительных мер.

Но у нее не было никаких рычагов, чтобы заставить Меззана говорить, кроме угрозы раскрыть его тайную связь. А на это Рен не хватало отчаяния.

Решив, что лучше поискать Леато и Джуну и немного развлечься, Рен повернулась к лестнице - и на этот раз оказалась лицом к лицу с Деросси Варго.

Она чуть не проглотила язык. Распахнутый плащ Варго из тонкого шелка цвета индиго был утяжелен крошечными струйными бусинками, которые позвякивали друг о друга при каждом вдохе. Паутинистая вышивка спускалась до обнаженной груди, на золотистой коже мерцали черные и синие бриллианты, запутавшиеся в паутине, как роса в тени. Такие же бриллианты переливались в его распущенных темных волосах и сверкали в уголках подведенных углем глаз. Тонкая вуаль, едва ли можно было назвать маской, драпировалась на нижней части лица и ничуть не скрывала ухмылки человека, прекрасно понимающего, насколько вызывающе он выглядит.