Глава 69 «Прошлое»

 

П\п: Холун в этой главе рассказывает о событиях, о которых Прист упоминала в шестой главе.

____

Долгое время Чэнь Цинсюй хранила молчание и только переминалась с ноги на ногу. Наконец она глубоко вздохнула и спросила:

— Маршал... А вы когда-нибудь слышали о Кости Нечистоты?

____

Повстанцы и группы, терроризировавшие центральную равнину, ужасно досаждали генералу Цай Биню. В конце концов, он был уже не молод. Гарнизон центральной равнины мог производить впечатление величественного и грозного, но за глаза их называли «армией стариков». Их лагерь располагался вдали от поселений и лавок купцов. Иногда подчиненные генерала подавляли возникавшие в провинции беспорядки, но их привлекали только тогда, когда на границе требовалось подкрепление.

В данный момент основные силы Цай Биня были рассредоточены на севере и западе страны. У генерала не осталось ни одного Черного Орла. Поскольку человеком он был осторожным, то боялся самостоятельно предпринимать что-то рисковое и страдал от утомительных нападений повстанцев.

Гу Юню понадобилось почти пять дней, чтобы самому разобраться, откуда брались эти группы, изучить их манеру ведения боя, а также исследовать местность. Затем он послал людей с весточкой для генерала Цая, чтобы они могли как двумя палочками схватить эту горячую булочку.

Эти повстанцы не знали, что командующий нового войска прибыл из столицы, но заметили, что одеты и оснащены они гораздо лучше, чем люди Цай Биня — у них в распоряжении была даже тяжелая броня и огнестрельное оружие, хоть они им не пользовались. Обычно в бой посылали только легкую кавалерию. Повстанцев они преследовали крайне неохотно — пройдя два ли [1] тут же возвращались обратно. Складывалось впечатление, что войско это пусть и страшно с виду, но особой угрозы не представляет. Когда бандиты уже почти окружили их, Цай Бинь неожиданно вступил в бой. Теперь генерал резко сменил тактику и вместо того, чтобы сосредоточиться на обороне, начал преследовать врага. На повстанцев обрушилась вся мощь гарнизона центральной равнины. Они сами попали в засаду.

Впрочем, сейчас гарнизон Цай Биня был довольно малочислен. Схлестнись повстанцы и генерал в бою, то непонятно еще, кто бы вышел победителем. Но повстанцы не привыкли действовать честными методами и слишком долго придерживались стратегии «ты нападаешь, я убегаю», поэтому не захотели воспользоваться собранными силами и ресурсами, чтобы дать бой врагу, а предпочли по привычке отступить, спрятавшись от Цай Биня. Так они легко угодили прямо в ловушку Гу Юня, который только того и ждал.

Оружие, установленное на тяжелой броне, по приказу маршала направили прямо на повстанцев. Когда главарь группы увидел, что благородные молодые господа опять решили его попугать, немедленно приказал своим людям атаковать противника. Им сразу удалось нарушить строй тяжелой брони, а легкая кавалерия почти сразу позорно отступила. Вскоре повстанцы обнаружили, что на самом деле орудия противника не заряжены ничем, кроме бумажных снарядов. Раззадоренные легкой победой повстанцы совсем расхрабрились и стремительно бросились в атаку.

Как только все они собрались в одном месте, орудия тяжелой артиллерии с бумажными "снарядами" внезапно загудели. Им удалось застать неприятеля врасплох: в рядах противника царила полная неразбериха. Отступить повстанцы не могли, так как с одной стороны их окружила легкая кавалерия Гу Юня, а с другой — люди генерала Цая. По повстанцам непрерывно вели огонь, не давая сбежать.

Их ряды дрогнули, а легендарного главаря Холуна взяли живьем. Тот был до того уродлив, что смотреть было больно. Развлекаться с главарём Гу Юнь поручил Шэнь И.

— Выясни, кто его сообщники, где они сейчас, где их старое логово, и есть ли у них чем поживиться...

Шэнь И подавился и закашлялся:

— Великий маршал вконец обнищал!

Гу Юнь махнул рукой и добавил:

— И, да, избей его... Можешь пытать нашего пленника, пока не получишь признание, а я пойду поболтаю о былых деньках со стариной Цаем.

Гу Юнь уже собирался уходить, когда заметил в руках у стражника короткий меч необычной формы. Лезвие было длиннее, чем у обычного кинжала, а острие слегка загибалось, создавая изящную дугу. Совсем не похоже на короткие мечи центральной равнины. Форма показалась Гу Юню знакомой. Он подошел, чтобы рассмотреть поближе.

— Маршал, оружие нашли у главаря повстанцев при обыске.

Гу Юнь взял меч в руки и пальцами провел по кромке. Бегло изучив его, он прищурился и прошептал:

— А у варваров случайно не такие мечи?

— Да, это короткий изогнутый клинок восемнадцати племен, — ответила ему подошедшая Чэнь Цинсюй. — Аньдинхоу, неужели одна из пластин корсета отошла?

— Все в порядке. Прошу прощения у барышни Чэнь, побеспокоил средь ночи в третью стражу. — Гу Юнь покачал головой и сжал руку на рукояти меча. — Хм, а рукоять слишком короткая. Разве это удобно в бою?

— В самый раз. Оружие ковали для женской руки, смотрите, — Чэнь Цинсюй взяла изогнутый короткий меч в руку и показала ему. — Народу восемнадцати варварских племен приходится питаться ветром и пить росу [2] и сражаться за пропитание со степными хищниками. Видите изгибы на рукояти? Так гораздо проще удержать меч, если в бою столкнулся с могучим зверем. Судя по тому, что меч выкован из высококачественной стали, хозяйка его знатного происхождения. Кроме того, делали его на заказ. У этой женщины, как у меня, были маленькие руки. Аньдинхоу, взгляните сюда.

Она повернула рукоять так, что стал хорошо виден нарисованный снизу сложный узор — пламя, окруженное сонмом цветов и виноградных лоз.

— Я уже видела подобный узор из цветов и виноградных лоз в заброшенных поселениях восемнадцати племен, — сказала Чэнь Цинсюй. — Рабы-хани [3] утверждали, что это символ богини восемнадцати племен.

— Я знаю, — с помрачневшим лицом ответил ей Гу Юнь. — Мне так же известно, что значит символ посередине.

Никто не заметил, когда к ним присоединился Шэнь И. Внимательно рассмотрев узор, он оторопел и выпалил, тяжело дыша:

— Сердце земли?

Чэнь Цинсюй не поняла его слов и переспросила:

— Что?

Шэнь И сказал:

— Ху Гээр... Сю Нян, разве... Но разве она не умерла много лет назад? Откуда тогда...

Гу Юнь жестом подозвал Шэнь И, взял с собой короткий меч, и вдвоем они отправились туда, где держали в заключении Холуна. Всех охранявших пленника солдат маршал отпустил.

Гу Юнь держал в руках меч, лицо его оставалось совершенно бесстрастным. Это изогнутое орудие убийства было древним, но не утратило свою остроту. Чувствовалось в нем что-то сверхъестественное — казалось, что стоит мечу вонзиться в тело человека, как будет мгновенно разрублено на кусочки.

Когда лезвие меча уткнулось в подбородок Холуна, Гу Юнь сказал:

— Мне доложили, что ты ни в чем не сознался. Не желаешь говорить, где ваше старое логово, где армия повстанцев, а также отказываешься называть имена людей, приказавших тебе напасть на солдат генерала Цая.

Холун ответил:

— Ха, белолицый мальчишка!

Его шуточка подняла Гу Юню настроение, и он улыбнулся. Ведь назвать взрослого мужчину «белолицым мальчишкой» [4] было все равно что обозвать женщину «лисицей-оборотнем» [5] — лишний раз подчеркнуть до чего же этот человек хорош собой.

Гу Юнь повернулся к Шэнь И и, растягивая слова, произнес:

— Делай с ним что хочешь. В тяжелое для страны время этот человек поддерживал тайные связи с иностранцами и варварскими племенами. Варвары не успели вторгнуться в наши земли, а ты уже бросился лизать им ноги... Не буду терять время и лично допрашивать тебя. Лучше объявлю завтра всем, что за твои злодеяния тебе грозит публичная казнь "тысячью надрезов" [6].

Поначалу Холуна озадачили его речи, но каждое новое слово еще сильнее пугало его. Гу Юнь явно не шутил. С презрительной гримасой на лице маршал уже собирался уходить, когда Холун не выдержал и окликнул его:

— Хватит на меня клеветать, собачий сын! Всем моим братьям известно, что я человек честный, подпираю небо головой, а ногами стою на земле [7]. Как смеешь ты бросать тень на мою репутацию, тем более, нести такой бред...

— Говоришь, это клевета? — Гу Юнь продемонстрировал Холуну женский короткий меч восемнадцати племен. — На центральной равнине эту игрушку называют "Волчий клык". Лезвия варварских клинков часто имеют форму полумесяца. Скажешь, она не твоя?

Холун был ошарашен его словами.

— Ножны и дол на клинке — явно ручной работы. Кроме того, рукоять изготовлена из отличной кожи, и символ вырезан настоящим мастером. Обычные варвары не могут позволить себе столь прекрасное оружие. Настоящий владелец этого клинка не только богат, но и принадлежит к знатному роду.

Гу Юнь вскинул подбородок и посмотрел на Холуна.

— Слышь, урод, может, твои братья и в курсе, что ты с этим мечом не расстаешься ни днем, ни ночью, но поди никто из них не знает, откуда он у тебя взялся, а? Ух, что за тупые деревенщины...

— Постой! Под... Подожди! — закричал Холун. — Это не... Это не мое, оружие принадлежало моему врагу, а не...

Гу Юнь громко засмеялся.

— Надо же. Я, конечно, видел, чтобы люди хранили вещи в память о своих возлюбленных, но впервые слышу о том, что кто-то решил таким образом почтить своего недруга. Что это за ненависть у тебя такая лютая к врагу, что ты до сих пор по нему трогательно тоскуешь? А ну-ка поделись.

— Эта проклятая женщина отравила больше сотни моих братьев, чтобы потом по одному их перерезать и устроить пожар. Всё на горе, даже птицы, обратилось в прах. Я единственный, кому удалось спастись, а эти жуткие шрамы напоминают мне о тех событиях. И я, мать твою, понятия не имел, откуда она взялась и что она была из южных варваров. Единственная причина, по которой я до сих пор ношу при себе этот меч — он свидетельство пережитого чудовищного унижения! — в ярости закричал Холун. — Собачий сын, можешь сочинять обо мне любые небылицы, но если ты повесишь на меня эту историю, то даже если после смерти я стану демоном, то все равно уничтожу тебя!