Успокоив ее, Гу Юнь посмотрел на Чэнь Цинсюй и улыбнулся:

–Как поживает госпожа Чэнь?

Чэнь Цинсюй была спокойным человеком и не любила высокопарных слов, но когда он назвал ее "госпожа Чэнь", это было очень лестно - когда она только вышла замуж за Шэнь И, Чэнь Цинсюй была не против, чтобы ее называли "молодой госпожой". Но с тех пор как она вышла замуж прошло уже двадцать лет, и ее сын был почти готов взять на себя ведение домашнего хозяйства, так что казалось, что "молодая госпожа" вот-вот станет "старой госпожой".

Слово "мадам" звучало уважительно, но оно было не более молодежным, чем "девушка".

Чэнь Цинсюй одарил его небывалой улыбкой:

–Спасибо за заботу, маршал Гу.

Гу Юнь обрадовал двух красавиц несколькими словами, а затем вежливо похлопал Шэнь И по плечу.

Шэнь И, который уже много лет не мог постичь сущность этого человека, кисло усмехнулся:

–Счастье, что маршал все еще помнит, что я живое существо.

Хо Дань в три шага выбежал изнутри, чтобы поприветствовать гостей, но Гу Юнь был на шаг позади и уже собирался поднять ногу, когда Чан Гэн схватил его за запястье и прошептал на ухо:

–Вчера вечером один человек сказал мне, что у него болит спина, и он не может до нее дотронуться, почему я видел, что он был очень подвижным, когда сегодня возвращался домой?

Гу Юнь потер свой нос:

–Ну... вчера было больно, но сегодня ему лучше, люди каждый день как новые, так что мы можем оправдать красоту хороших дней, не так ли?

Прежде чем слова покинули его рот, он почувствовал, как рука нежно погладила его по позвоночнику, а в конце коснулась его талии. Чан Гэн слегка стиснул зубы:

–То, что сказал ифу.

Гу Юнь необъяснимо вздрогнул, чувствуя, что не сможет закончить день хорошо, и поспешно сказал:

–Сегодня канун Нового года, мы должны бодрствовать ночью и запоминать отчеты.

Чан Гэн неторопливо убрал руку:

–Я не сказал, чего хотел.

Гу Юнь:

–...

Шэнь Янь обернулся к нему и крикнула:

–Дядя Гу, поторопись!

Гу Юнь:

–Беги помедленнее, не упади!

——————————

В канун Нового года сад был ярко освещен, и Шэнь Янь наконец-то увидела, что представляла собой железная кукла на крыше: большое существо ростом в два человека, сделанное в тонкую полоску, на нем была танцевальная юбка и длинные рукава, словно сияющая теневая марионетка. Он почти царапал веерную кость Гу Юня и обернул вокруг него несколько футов шелка и вихрился в облаке дымного пара, освещенный несколькими паровыми лампами на крыше, что делало его похожим на прекрасную женщину.

Во дворе фонари свисали с обоих концов воздушного змея, поднимаясь в воздух, как большой цветок лотоса, висящий в воздухе.

В сумерках в ближних и дальних деревнях раздавались звуки петард, которые становились настолько громкими, что людям приходилось повышать голос, когда они разговаривали внутри помещения.

Место, где двадцать лет назад не было никого на тысячи миль, наконец-то возродилось усилиями целого поколения наконец-то обрело свою жизненную силу.

В отличие от столицы, где было много песен и танцев, в старом саду был настоящий семейный праздник, где четверо взрослых и ребенок сидели вокруг маленькой печки и сами готовили мясо и вино.

Гу Юню было разрешено выпить три чашки вина. В Новый год он мог получить от Чан Гэна только две чашки вина, поэтому ему не нужно было говорить об этом, он так дорожил им, что делал глоток и пробовал его полдня, отказываясь оставить хоть каплю. Когда три чашки закончились и он собирался снова протянуть руку, Чан Гэн поднял руку и удержал его, как будто так и было задумано, глядя на него с неявным предупреждением. Оглядываясь назад без улыбки, он на самом деле казался немного кокетливым.

Самым невыносимым для Чан Гэна было избежать взгляда Гу Юня, и он отказался его принять.

Шэнь И сказал Гу Юню:

–Не строй глазки в присутствии моей дочери.

Шэнь Янь уже хотела спать и прижималась к Чэнь Цинсюй, постоянно зевая. Император сухо кашлянул, убрал руку и ласково сказал ей:

–Янь-эр засыпает? Иди спать.

Шэнь Янь энергично потерла глаза:

–Я должна следить за ночью, я еще не съела пельмени.

Гу Юнь улыбнулся и приготовил для нее горшок с пельменями, затем он взял два Гэфэнжэня со стойки во дворе и бросил один Шэнь И:

–Цзипин, иди сюда, сделай пару трюков, посмотрим, насколько ты расслабился и разбудим мою племянницу.

Два Гэфэнжэня не были острыми, и длинные палки из базальтового железа столкнулись друг с другом с "лязгом", который был долго слышен в холодной ночи.

Гу Юнь ушел, как только коснулся его, наступая на резные перила и коридоры, и несколькими ласточкиными шагами вскочил на крышу парадной комнаты, за ним последовал Шэнь И. Они вдвоем играли не столько в игру, сколько в детский спектакль, ни один из них не старался изо всех сил, но Гэфэнжэнь сыграл свою роль, и Гу Юнь забрался на крышу, наступив на танцующую вeepную часть железной руки вращающейся марионетки, разноцветный шелк расцвел под его ногами, Шэнь И допустил ошибку и беспристрастно направил Гэфэнжэнь в руке вперед и точно поймал шестерню на плече железной марионетки. Мягкий звук и железная марионетка была прибита на место, как раз в такт со звуком лиры, неподалеку.

–Ублюдок, – с улыбкой выругался Гу Юнь, затем он топнул ногой, прежде чем потерял равновесие с железной марионеткой, сила которой была не слишком легкой, но и не слишком тяжелой, Гэфэнжэнь Шэнь И. Под их руками железная кукла была похожа на хорошую игрушку: она танцевала, когда ей говорили танцевать, и останавливалась, когда ей говорили остановиться, повторяя звуки музыки, как будто оживала.

Шэнь Янь совсем не хотелось спать, и она не могла оторвать глаз от этого зрелища.

Где-то прогремел фейерверк, и тени железной куклы и двух мужчин почти растаяли в нем.

Чэнь Цинсюй покачала головой и рассмеялась:

–Эти два генерала-жонглера непостижимы.

–Разве это не хорошее предзнаменование – использовать острый Гэфэнжэнь границы и государства для развлечения?

Чан Гэн поставил свой бокал и достал Деревянную табличку Линьюань из ремонтной коробки. Теперь из пяти частей осталось только две. Осталась деревянная табличка из трех частей, он снял ее и передал одну часть Чэнь Цинсюй:

–Я вернул мастеру Ляо Жаню и семье Ду Деревянные таблички Линьюань, а Фэн Хань оставил завещание и попросил Гэ Ченя унаследовать ее, я отдал ее Сяо Гэ, и теперь собственность семьи Чэнь также возвращена первоначальному владельцу, я сохраню собственность генерала Чжуна и передам ее, когда в будущем встречу подходящего человека.

Чэнь Цинсюй взяла ее:

–Деревянная табличка Линьюань не увидит свет в течение нескольких сотен лет.

Чан Гэн:

–Было бы неплохо если Деревянная табличка Линьюань не увидит солнца в течение сотен лет.

Каждый из них отложил деревянную табличку, звякнул бокалами и запечатал огромный предмет у огня.