Он особенно ждал, пока тот заснет, чтобы нанести ему «смертельный удар», даже заранее подготовив путь к отступлению!

Гу Шэнь засучил рукав и вскочил с кровати, присев на корточки на землю:

–Выходи!

Гу Юнь перебрался глубже под кровать, торжествуя строя ему рожицы!

Посреди ночи командир Черного Железного Лагеря присел на землю в единственном халате, борясь со своим маленьким сыном, которому было несколько лет, через спинку кровати:

–Ты выходишь или нет?

Гу Юнь радостно покачал головой.

Гу Шэню захотелось рассмеяться от злости, он помахал Гу Юню и ласковым голосом уговорил его:

–Выходи, папа расскажет тебе сказку.

Когда Гу Юнь услышал это, он высунул голову вперед, и его почти уговорили. Неожиданно он передумал и подозрительно посмотрел на Гу Шэня:

–Ты меня ударишь!

Он даже умел договариваться об условиях, Гу Шэнь с улыбкой сказал:

–Я не буду. Иди сюда.

Гу Юнь почувствовал облегчение, услышав это, и начал вылезать наружу. Половину пути нельзя было сказать, о чем он думал, но маленький мальчик остановился:

–Я тебе не верю!

Его было нелегко обмануть.

Гу Шэнь отложил зудящую ладонь за спину и сказал, как волк.

–Обещаю не бить тебя, если я ударю, твой отец станет… тем щенком.

Гу Юнь думал своим молодым и неопытным мозгом, затем, наконец, принял это условие и был обманут своим отцом. Гу Шэнь поднял его, как орел, ловящий цыпленка, и сказал с мрачной улыбкой:

–Ты грязная обезьяна, папа не бьет тебя, а просто стряхивает с тебя грязь.

Мгновение спустя Гу Юнь плакал на руках отца.

Гу Шэнь еще раз завернул ребенка в одеяло и отложил в сторону, а затем рассмотрел весь процесс борьбы за мудрость и храбрость. Внезапно он подумал, что у его маленького мальчика есть талант, который стоит развивать. Поэтому он поднял руку и потрепал круглую фрикадельку по голове, которая все еще сопела:

–Я расскажу тебе сказку, хочешь послушать?

Гу Юнь высунул голову, его глаза были полны слез, и он недоверчиво посмотрел на него.

Гу Шэнь остановился, а затем медленно сказал:

–Я расскажу вам историю битвы Великой Лян на северной границе.

–Что такое Великая Лян? – спросил Гу Юнь сдавленным голосом.

–В Великой Лян есть много перевалов на севере, на западе есть сто тысяч гор, юг тянется далеко к дальнему острову, на востоке есть бескрайнее синее море. С востока на запад долго ехать верхом. Пейзажи тоже очень разные. Простые люди живут в разных местах, с юга на север, все наслаждаются покоем...

Он больше не говорил сухим тоном. Хотя Гу Юнь не все понимал, он все же внимательно слушал и больше не шутил.

Гу Шэнь:

–Ты знаете, кто такие простые люди?

Гу Юнь заколебался и покачал головой.

–Тысячи мужчин, таких как твой отец, женщин, таких как твоя мать, таких же детей, как ты, и стариков, таких как дядя Ван. – Гу Шэнь сказал:

–Место, где мы живем вместе, называется Великая Лян. У нас здесь много хороших вещей. Шелк, который мы носим, паровая повозка, на которой мы катаемся, когда выходим, и даже тарелка, полная… что ты любишь есть?

Гу Юнь сказал:

–Мясо.

Гу Шэнь:

–...

У ребенка нет амбиций.

–Но есть место, где есть группа людей, внешне немного отличающихся от нас. Они бедны. Мясо тоже есть, но его недостаточно, чтобы набить желудок, большинство из них — вяленое – Гу Шэнь открыл рот Гу Юня, посмотрел на его ряд нежных молочных зубов и презрительно покачал головой. – В любом случае, ты, возможно, не сможешь его прожевать. И этого всегда недостаточно. Ни еды, ни закусок и конфет, которые ты ешь каждый день. Они голодны каждый день. Ты знаешь, что такое голод?

Выражение лица Гу Юня было в благоговении; очевидно, он не знал.

–Поэтому они часто обмениваются с нами едой. – Гу Шэнь сказал:

–Но по мере того, как это продолжалось, они не были удовлетворены. Они думают, что мы даем им слишком мало, поэтому они посылают людей грабить их.

Глаза Гу Юня расширились, он свернулся клубочком и нервно обнял один угол одеяла, как будто боялся, что у него украдут мясо и конфеты.

Гу Шэнь сказал:

–Вот почему Великой Лян нужны железная броня и кто-то вроде твоего отца, чтобы поддерживать мир с одной стороны.

Гу Юнь моргнул:

–Мир?

Гу Шэнь поднял его и положил себе на грудь. Его грудь была широкой и твердой; его сердце билось ровно и медленно. Он похлопал Гу Юня по спине и рассказал ребенку, что называется «миром» и «Черным Железным Лагерем».

Он говорил о ревущей Тяжелой Броне, об Орле, рассекающем небо, о Легкой Броне, преодолевающей тысячи миль за день, и о том, как три армии Черного Железа пересекли северные границы, чтобы заставить волков поклониться.

Неизвестно, когда Гу Юнь заснул. Гу Шэнь открыл глаза и посмотрел на него. Он увидел, что в уголках его глаз все еще есть краснота. Его лапа вцепилась в ткань на груди, словно желая засунуть ее в рот.

Гу Шэнь не мог не подумать:

–Если ты амбициозен, мир будет жить в мире еще одно поколение.

Потом он почувствовал, что возлагал такую большую надежду на эту круглую фрикадельку. Он посмеялся над собой, поднял руку, чтобы погасить паровую лампу, и подумал про себя: «Ну, давайте плыть по течению.»

По крайней мере, на данный момент Гу Шэнь с железной кровью все еще был с нежным и снисходительным сердцем и хотел, чтобы его единственный маленький сын рос беззаботным.

(5)

После увольнения с императорского двора Гу Юнь не пошел ни в Северный лагерь, ни в институт Лин Шу, а вернулся в поместье Аньдинхоу и отправился во двор своего дома.

— Что ищет маршал? — спросил дядя Ван.

–Гэфэнжэнь... на самом деле это была всего лишь палка, – Гу Юнь прошел мимо группы железных марионеток во дворе и зашел внутрь.

В семье Гу на протяжении веков рождались военные генералы. В поколении Гу Шэня дошло до того, что он мог носить эмблему Черного Железа, его статус был равен статусу королевской семьи. Его власть и репутация достигли наивысшего уровня. В арсенале было легендарное оружие, накопленное поколениями его предков. При входе в дверь была невыразимая внушающая благоговение аура. Внутри было много простых и старых мечей и клинков, а те, что снаружи, были более или менее усилены пожарными машинами. Среди собранного здесь оружия некоторые выпили бесчисленное количество крови, а те, которые никогда не использовались, все они были выставлены на обозрение тихо, достойно и свирепо.

Дядя Ван позвал нескольких слуг, чтобы они отнесли Гу Юню большую коробку.

–Какой Гэфэнжэнь вы ищете? У нас есть все.

–Тот, что меньше фута в длину, – подумал Гу Юнь, дядя Ван наблюдал, как он рос, нечего было смущаться, и снова засмеялся.

–На самом деле, это не совсем гэфэнжэнь, просто имитация, он был полый внутри, чтобы дети могли с ним играть... кхем, я просто вдруг вспомнил, что это все. Ничего страшного, если мы не сможем его найти, возможно, он уже давно потерян.

Дядя Ван издал в ответ «А» и медленно сказал:

–Этот, конечно, все еще здесь, подождите, пока я найду его для вас.

Он приказал людям передвинуть лестницу, приставил ее к деревянному шкафу, на котором было выставлено множество луков, а затем намеревался подняться сам. Гу Юнь поспешно остановил дрожащего пожилого мужчину:

–Позвольте мне, пожалуйста, помедленнее.

–Наверху шкафа есть небольшая коробка, – сказал дядя Ван.

–Все игрушки маршала, когда вы были ребенком, там.

По его словам, Гу Юнь поднялся по лестнице и нашел железный ящик на деревянном шкафу. Он стряхнул с нее густую пыль и открыл его. Он увидел набор маленьких игрушек вроде доспехов, шлемов и наручей, которые были сделаны не из черного железа. Они были легкими и нежными. Гу Юнь никогда не знал, что у него были эти игрушки, когда он был ребенком. Он был ошеломлен в течение долгого времени и не мог вспомнить, когда они были у него.

Помимо них, в коробке были другие игрушки, такие как рогатки, паровые пони и другие вещи, с которыми дети играли, а также «Гэфэнжэнь» длиной менее фута.

Гу Юнь осторожно вынул полый Гэфэнжэнь. Она казался ему слишком тонким, его можно было удерживать двумя пальцами. Он едва чувствовал тяжесть в руке. Он вытер пыль с его хвоста пальцами, и появились два четких почерка «Гу Юнь», за которыми последовали более мелкие буквы, которые гласили: «Сяо Шилю». Это не тот стиль письма, к которому он привык, который намеренно преследовал элегантность. Глубоко выгравировано, не кричаще, даже немного угрюмо.

У каждого солдата Черного Железного Лагеря на Гэфэнжэне было выгравировано собственное имя. Гу Юнь думал, что он единственный, кто этого не сделал, но его имя было здесь.

Он был ошеломлен. Это было настоящим доказательством, доказывающим, что все его слабые и смутные воспоминания были правдой. Он посмотрел на него, и вдруг ему в голову пришла сцена...

(6)

Маленький Гу Юнь встал на цыпочки и взялся за руку мужчины. Сила человека была очень велика, даже когда он нес его, его рука с ножом даже не дрожала. Он вырезал два слова «Гу Юнь» одним мазком, а затем показал ему:

–Я вырезал имя, теперь оно твое.

Маленький мальчик еще не знал иероглифов. Он растопырил пальцы и тщательно пересчитал символы:

–Сяо-Ши-Лю, а?

Кажется, что одного слова не хватает.

Гу Шэнь рассмеялся и сказал:

–Там написано «Гу Юнь». Сынок, выгравировав Сяо Шилю на Ветрорезе, ты хочешь, чтобы враги смели тебя до смерти на поле боя?

Гу Юнь не понимал, над чем он смеется. Он подумал и сказал:

–Гу Юнь тоже хорошо. Я хотел вырезать Сяо Шилю.

В тот день во дворе был слышен смех маршала Гу.

(7)

–Это то, что старый Аньдинхоу заказал в Институте Лин Шу, – дядя Ван покосился на полый железный стержень в руке Гу Юня, – за исключением того, что нет внутреннего ядра, оболочка минимизирована в соответствии с настоящим Гэфэнжэнем.

Гу Юнь осторожно погладил старую вещь, не говоря ни слова.

Все, что у него было от отца, это твердость и безжалостность. Меч, который был вложен в его руку, с детства использовался для убийства людей. Железные марионетки, которые сопровождали его, чтобы тренироваться с мечом, действительно могли сломать ему кости или даже убить его.