Возможно, после того, как она исчезла из памяти Лин Юня, ее сердце уже не выдержало. Она была сильной по натуре. Хотя она отказывалась признавать, что ее многолетние расчеты и планирование были ошибочными, ее сожаление побудило ее не использовать "Заклинание постоянной маскировки", чтобы принять облик Бай Руксии, а выбрать опасное "Заклинание возвращения души трупу", надеясь, что она сможет использовать свою собственную жизнь в обмен на человек, которого она по ошибке убила в преисподней.

Гу Ман угадал почти все секреты правильно, но последнюю часть он угадал неправильно – Су Цяо не хотела жить на месте Бай Руксии, она хотела умереть на ее месте.

Наступила ночь, тучи постепенно сгустились, и в небе сверкнула молния. В начале лета было много гроз, и погода была такой же, как в тот день, когда они впервые приехали в Лотос-Таун.

Мо Си уложил труп Бай Руксии и повернулся, чтобы посмотреть на Гу Мана, который все еще тупо смотрел на тонкий листок бумаги. Он вздохнул и сказал: "Собирается дождь. Зайди внутрь и укройся от дождя".

Гу Ман медленно поднял голову и некоторое время пристально смотрел на Мо Си. Затем он шмыгнул носом и изобразил вымученную улыбку.

"Я только что вымок в трупной воде, так что хорошо бы смыть ее под дождем. Ты иди, а я останусь ненадолго."

Закончив говорить, он встал с земли и отряхнул пыль со своего тела, как будто ничего не случилось.

Маленький деревянный человечек сказал: "Тогда ты хочешь, чтобы я встал и побыл с тобой немного? Я тоже упал в воду трупа. Я засохну, если не промокну?"

Он хотел сказать что-то еще, но Мо Си уже поднял его и положил в свою собственную универсальную сумку. Он посмотрел на спину Гу Мана и вошел в дом.

Дом был полон шелка и нефрита, а сад потрясал занавеской.

С края неба прогремел гром, и через некоторое время хлынул дождь, и наступила еще одна долгая ночь, Мо Си стоял в доме, глядя на то место, где раньше стояла Бай Руксия.

В ту ночь, когда они пришли укрыться от дождя, Су Цяо произносила Заклинание Соединения душ, верно? Позже они пришли, хотя труп мог слушать приказы, он был слишком окоченевшим, чтобы подниматься по лестнице, и его нельзя было спрятать наверху. А Су Цяо даже не могла допустить, чтобы Бай Руксия вернулась во двор под проливным дождем, поэтому она только приказала трупу стоять за занавеской, несмотря на опасность быть обнаруженным.

Она не была глупой.

Она просто чувствовала себя виноватой в глубине души и не могла ничего сказать.

Даже в конце концов, когда она была близка к смерти и рассеянию, когда все ее усилия были напрасны, она не желала признавать, что была мягкосердечной перед ними. Она не желала признавать, что была неправа и что проиграла.

Или, возможно, Су Цяо слишком сильно мучилась из-за всего этого перед смертью и была на грани безумия, но никто не знал.

Среди ветра и дождя за пределами двора внезапно раздался отдаленный заунывный звук. Суона пронзила гром и молнию, и суона потрясла Девять небес. Но звучание было очень запутанным, и там было больше одной песни. Казалось, что человек, игравший на суоне, не знал, что делать, и он просто играл наугад. Чистый звук сначала воспроизводил сто птиц, отдающих дань уважения Фениксу, затем он превратился в хранилище, полное зерна, и, наконец, превратился в песню о подъеме свадебного седана, пересекающегося под громом и дождем.

Спустя долгое время звуки суоны прекратились, и со стороны двора вошел Гу Ман. Он был совершенно мокрый, а его черные глаза блестели и увлажнились.

Мо Си спросил его: "Ты чист?"

Он был поражен и на мгновение не понял, спрашивал ли Мо Си о воде на его теле или о крови на земле, оставленной Су Цяо. Но Мо Си вышел к нему из тени и остановился недалеко от него, глядя на него. Эта пара глаз безоговорочно подсказала Гу Ману ответ, поэтому Гу Манг фыркнул и опустил глаза, изобразив горькую улыбку.

"Идет такой сильный дождь, и скоро все пройдет".

Мо Си больше ничего не сказал. Спустя долгое время он вдруг сказал одновременно с Гу Маном: "Я хочу лично отправить их тела обратно семье Бай".

Гу Ман, "..."

Мо Си, "..."

Гу Ман некоторое время молчал и ошеломленно смотрел на Мо Си.

Мо Си все еще стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, с безразличным видом, но кивнул.

"Что касается человека, которого вы заперли в деревянной кукле, когда вернетесь, найдите кого-нибудь, кто обратит его. Он был оклеветан и пострадал от негодования Цяо Черного Демона, что привело его к жестокости. Все это было совсем не то, чего он хотел."

Гу Ман на мгновение остолбенел, а потом рассмеялся.

На этот раз он рассмеялся по-настоящему. Он смахнул мокрые волосы, свисающие ему на лоб, и очень серьезно показал Мо Си два поднятых больших пальца: "Хорошо".

"Но прежде чем я уйду, я хочу кое-что сделать для мисс Су и остальных..." Гу Ман указал на тонкий листок бумаги, оставленный Су Цяо, и повернулся, чтобы серьезно посмотреть на Мо Си: "Интересно, согласится ли молодой мастер Мо помочь мне с этим?"

Су Цяо спрятала "Священный рецепт, рассеивающий миазмы", и ингредиенты, записанные в нем, были чрезвычайно ценными, но Мо Си был из самой известной семьи в столице, и у него не было недостатка в различных священных лекарствах в его Универсальной аптечке.

Они вдвоем быстро приготовили порошок, рассеивающий миазмы. Они направились ко входу в город, и маленький деревянный человечек тоже был освобожден и шаг за шагом следовал за ними.

"Пойдем, брат Гу Ман устроит тебе представление".

Говоря это, молодой человек зажал бумажный пакет в зубах, раскинул руки и быстро взбежал по высокой арке, как будто шел по ровной земле. Он наступил на угол карниза и помахал Мо Си. В это время на небе была убывающая луна, и заката еще не было, но на горизонте уже виднелась кровавая полоса.

Гу Ман вынул бумажный пакет из своих зубов и выкрикнул суону под названием "Буря ветра". Он положил одну руку себе на талию, а другой взялся за ручку суоны. Он поднял голову и дунул в суону. В одно мгновение из устья суоны выплыло несколько сгустков густого зеленого меха, и туман сгущался все больше и больше и, наконец, собрался перед Гу Маном, образовав стаю зеленых птиц-сорок.

Птицы-сороки расправили крылья и захлопали ими. Кончики их перьев затрепетали, и на них упали частички света светлячков.

"Хороший мальчик, хороший мальчик, хороший мальчик". Гу Ман улыбнулся и подошел к группе зеленых сорок. Он поднял руку, и король-сорока с длинным хвостом уверенно остановился у него на кончиках пальцев. "Ты знаешь, что с ними делать", - сказал ему Гу Ман и передал бумажный пакет в его красный от царапин клюв. Король сорок неопределенно ответил, и Гу Ман интимно потер его голову своим лбом: "Хорошо, тогда иди и разгони миазмы".

Зеленая сорока дважды взмахнула крыльями и внезапно взмыла в воздух, рассыпая за собой пыль. Остальные птицы последовали за ними по пятам, их крылья были покрыты порошком, и разлетелись во все стороны, ныряя в густой туман, который долго не рассеивался.

Летающие сороки постоянно разбавляли миазмы, и свет становился все яснее и яснее. Гу Ман посмотрел на низко летящих птиц и улыбнулся, подняв свою суону и подув в нее с закрытыми глазами.

- Нефритовая шкатулка сворачивает развешанную одежду, а игольчатая башня открывает ночную дверь. Хенге падает вместе с луной, а ткач движется вместе со звездами. Перед расставанием мчится ночь, а после расставания воздух противоположен. Красивые слова украшают мавзолей, а сорока наполняет реку, но не может летать".

Когда песня закончилась, на востоке взошло солнце. Он стоял на возвышающейся арке, между сменой рассвета и заката. Его серебристые волосы были собраны в конский хвост, а белый шелк в его руке развевался на ветру. Он был окрашен слоем красного света первым лучом рассвета между небом и землей.

Внезапно он прижал ладони к щекам, как маленький лунатик, и закричал по-деревенски: "Эй, братья! Сестры! Внуки! Это рассвет! Это – рассвет!"

- Крикнул Гу Ман и оглянулся на Мо Си, который стоял под аркой. Он стоял против света, поэтому не видел выражения лица Мо Си, но тот уже улыбался, и морщинки от улыбки протянулись от уголков его губ к черным глазам.

Миазмы медленно рассеивались.

После долгой ночи мир, наконец, приветствовал яркий свет.

Цвет облаков был очень красив, великолепен, как самый нежный цвет цветка, но из-за того, что он был слишком великолепен, он казался не таким реальным, как тогда, когда они с ним были молоды.

Это было прошлое, похожее на сон.

Автору есть, что сказать:

> стихотворение из "Песни о Цыси" Ю Цзяньву

Доп. информация завершена! "Король-козел отпущения" взаймы! Спасибо читателям, которые следят за романом!! Бесконечная благодарность!! Увидимся в следующий раз!! Надеюсь, все твои младшие братья и сестры счастливы каждый день!! Целую, целую!

Дополнительно: Подготовленные куратором выдержки из дневника Мужун Ляня