Глава Двадцать Восьмая

В глазах Заиры зажглась голубая искра.

Стая химер оторвалась от наступающей армии и устремилась к нам, быстрые, как вода, чешуйчатые спины сверкали на солнце, клыкастые пасти зияли. Позади них передовые солдаты сдвинули мушкеты с плеч и держали их скрещенными в руках, готовые остановиться и выстрелить, как только они окажутся в пределах досягаемости.

Заира ударила кулаком в ладонь кулаком, а затем широко раскинула руки. В двадцати футах перед нами взметнулась стена огня, голубые знамена жадно устремились вверх, образуя танцующий занавес смерти. Ее концы разбегались вправо и влево, выжигали линию по пожухлой зимней траве.

Первая химера не смогла вовремя остановиться и врезалась в него. Тварь металась, охваченная огнем, вырывая из земли огромные дыры и издавая жуткие вопли; остальные изворачивались, чтобы избежать пламени, и отступали, рыча и шипя. В нескольких сотнях ярдов позади них передовые ряды армии почти остановились.

Пот струйками стекал по вискам Заиры: "Давай, - сказала она сквозь стиснутые зубы: " Повернитесь. Возвращайтесь назад. Вам не победить меня, черт возьми".

Каким-то образом, с помощью Милости, она все еще контролировала ситуацию, удерживая линию огня длиной в четверть мили. Но без жизни, питающей огонь, она не могла поддерживать его вечно. Огонь разъедал ее силы, иссушая и опустошая.

Армия дрожала в искаженном отблеске пламени. Я щурилась от обжигающего жара, глаза сохли, и я отчаянно надеялась, что внимание Рувена находится где-то в другом месте, и он отпустит их.

Но тут ряды сместились, и солдаты изменили угол своего марша на один из концов линии Заиры. Стая химер помчалась в противоположном направлении, явно намереваясь обойти нас с другой стороны и напасть на нас с двух сторон.

"О, нет, не выйдет", - прорычала Заира, вытягивая руки вперед. Огонь распространился и изогнулся внутрь, отрезая их, устремляясь к их флангу.

Я в ужасе уставилась на них. Стена ее огня горела, как бритва, представляя собой единое полотно извилистого, бледного пламени, вырывающегося из узкой трещины в земле в какой-то подземный ад. Огненные линии стремительно неслись по склонам холмов, ширина их достигала уже не менее мили, и они росли, изгибаясь и охватывая пылающим полукругом весь фронт армии. Химеры разочарованно метались за колышущейся завесой жара и света, рычали, не в силах добраться до нас.

Заира не давала огню распространиться за установленные ею границы, оскалив зубы, сжав кулаки, с напряженным от усилий лицом.

"Ты мне не хозяин, - задыхалась она: "Я могу победить тебя".

На мгновение я подумал, что она имеет в виду Рувена, и огляделась, опасаясь найти его там. Но потом меня осенило холодное осознание: она говорила с Балефайром.

Она делала все возможное, чтобы спасти призывников Васкандрана. Чтобы дать им шанс, чтобы Рувен понял тщетность своей атаки и позволил им отступить.

На ее коже начали расцветать крошечные язычки пламени, похожие на странный красивый ожог - нет, как будто кусочки ее смертной плоти отпадали, открывая огненное существо под ней. Нежные нити голубого пламени оплели ее волосы, а вокруг ног заиграли языки пламени. Я отступила на несколько шагов, мое дыхание участилось.

И тут из-за пламени послышалось резкое движение. Три химеры вскочили на ноги и перемахнули через колышущуюся огненную преграду, подпрыгнув невероятно высоко. Их пасти, наполненные сотней зубов, широко раскрылись, превратившись в рептилоидные морды, когда они обрушились на нас; я вскинула руки и инстинктивно пригнулась, испустив дерзкий крик.

Ослепительная волна шального огня вырвалась из Заиры и пронеслась над химерами. Она в мгновение ока содрала с них плоть и кости, поглотив их одним глотком, как голодную тварь. На землю перед нами посыпался пепел.

Я отпрянула от жара и резкого запаха горелого меха, плоти и костей, прикрыв нос и рот рукавом. Глаза горели, пересохли, и я проморгалась, выпустив из легких сухой воздух.

Заира стояла, откинув голову назад, раскинув руки, словно желая обнять небо. По ее рукам струилось пламя, жуткое и нежное, поднимавшееся от нее, как пар. Глаза ее переполнялись голубым огнем, пока он не побежал по ее щекам.

"Заира...?" нервно спросил я.

Она не ответила. Но, словно гигантский кулак, сомкнувшийся над долиной, ее огонь рванулся вперед. Линия хищного голубого пламени, такая дисциплинированная, такая плотная, обрушилась на армию Васкандрана, словно само небо обрушилось на них.

В горле у меня застыл звук, и я не успела понять, был ли это крик или хныканье. Его заглушил ужас армии, тысячи криков, поднявшихся, как буря на море. В рядах началась дикая паника, люди толкались, падали и рушились друг на друга в отчаянном животном стремлении спастись от надвигающейся на них волны смерти, оставляя за собой дымный след, от которого разбегались стервятники.

И вот она настигла их, и крики сменились агонией умирающих.

"Пусть милосердная милость в страхе спрячет глаза". Голос Заиры был таким же яростным, как и сам огонь. Она шагнула вперед, протягивая благословляющую руку, за ней потянулся плащ из пламени: "Ибо мое - царство смерти".

В ее словах звучало божественное величие самих Милостей, но они не принадлежали ни одному священному тексту, о котором я когда-либо слышала. Ее уже не было, она ушла в пламя; оно заговорило через ее уста голосом страшной и беспощадной силы.

Я зажала уши руками, чтобы заглушить крики. Пожирающий огонь неумолимо несся дальше, замыкая круг разрушения, вздымая когти все выше в небо. Теперь он клубился огромными страшными тучами, поглощая деревья и фермерские дома, унося сотни жизней и все еще жаждая новых. Над ним поднимался огромный черный столб дыма - мрачное предзнаменование, окрашивающее небо и гасящее солнце.

Тем, кто оказался между объятиями стены Заира, не было спасения. Сдвоенные огненные волны сошлись в центре, превратив долину в озеро пылающей смерти.

Там, где тысячи воинов двигались в одной огромной щетинистой массе, где тысячи жизней дышали, говорили и надеялись, кипучий огонь творил свою безумную алхимию агонии и ужаса, теперь было только пламя. Оно вздымалось, как адская гора, великое чудовище, старше времени и страшнее смерти, в ярости разрывая породивший его мир.

Задние две трети армии Рувена неровной волной отхлынули от огня, пытаясь спастись бегством. Северный конец долины поднимался на крутые холмы, и некогда самые задние отставшие бежали по дороге, теперь впереди, черными точками вдали, спасаясь от смерти и обретая свободу.

Но затем они замедлили бег, неестественный порядок обрушился на них, когда они должны были быть в наибольшей панике; тыл армии перегруппировался под контролем Рувена, подальше от огня, готовый к новой попытке.

Милости помогите мне. Я могу покончить с этим сейчас, когда половина долины утопает в огне, а монстр ужаса и смерти уже выпущен на них. Я мог бы остановить это неестественное убийственное пламя, пока оно не превратило еще больше жизней в пепел и кости. Но если только Рувен действительно признает свое поражение и отзовет свои силы, Арденс все равно столкнется с целой армией.

Я продолжала молчать.

Заира шагнула вперед, на вершину невысокого холма, на котором мы стояли, окутанная столбом живого пламени. Я едва могла различить ее очертания сквозь ужасающий огонь, исходящий от нее. Кожа болела от жара, а каждый кашель, чтобы вытряхнуть пепел из легких, приносил сухую боль, пронзавшую грудь, но ни один клочок пламени не отклонялся в мою сторону. Как будто от Заиры исходил сильный ветер и сдувал все в сторону ее врагов. Пока что.

Она подняла руку, протянув ладонь в сторону отступающей армии, и снова заговорила голосом страшной красоты: "Всех, кто хочет уничтожить то, что я защищаю, я обрекаю на геенну огненную".

О, Милости Милосердия! Я содрогнулась от того, что, как я знала, должно было произойти.

Огонь, ревущий и кипящий там, где стояли тысячи людей, начал прокладывать себе путь вверх по долине, захватывая все больше и больше кричащих душ, пытавшихся спастись бегством. Они были уже достаточно далеко, и их крики доносились до ветра - слабые причитания, как у проклятых за воротами Девяти Адов. Голубые нити лижущего пламени, словно пролитая кровь, тянулись к холмам пальцами яркого, сияющего забвения.

Невозможно было представить, как выглядела долина до того, как превратилась в огонь. Что когда-то она была полна жизни, пока пламя Заиры не превратило эту тонкую и глубокую силу в сырой свет и жар, а остатки дыма не затянули небо.

Я упала на колени, закашлялась и прижала к лицу кружевной платок, пытаясь отфильтровать от воздуха обугленную крошку. От жара слезы не успевали покинуть мои глаза. Над головой кружили вороны, хотя все остальные птицы уже давно улетели; я подумал, не Катэ ли они принадлежат.

Я знаю, что это безумие, - хотела я сказать им. И да, я знаю, что должна остановить это.

Я не могла отвести взгляд. Я не могла допустить, чтобы меня ошеломили, чтобы я лежала на земле, пока Пламя выплескивало свою ярость на мир. Я должна была смотреть и сказать свое слово, чтобы положить конец этому ужасу, как только сочту это безопасным.

Безопасным. За каждую секунду ожидания погибали десятки людей. Я должна была сопоставить их жизни с жизнями Арденса и как-то уравновесить чашу весов. Но кто я такая, во имя всех Милостей, чтобы выносить такое решение?

Я была Амалией Корнаро из Совета Девяти. И я была подругой Заиры, той, на кого она положилась, чтобы вернуть ее.

Пошатываясь, я поднялась на ноги, дыхание с трудом пробивалось в легкие. Огонь бушевал в страшном инферно, поглотив большую часть долины и распространяясь по холмам. Это был не пейзаж смертного мира, где могла существовать жизнь; это была география Ада, воплощенная в реальность и написанная на земле огнем и смертью.