Глава Тринадцатая

Мгновение застыло в кристальной ясности, точное и хрупкое, как кожа из тонкого льда. Мельчайшие детали мучительно сгорали в моих чувствах, даже когда я теряла драгоценные песчинки падающего времени на резкий, потрясенный вдох. Розовая влажность глаз солдата, как будто он плакал. Вены, выступившие на его руке, когда он боролся с желанием нажать на курок. Небольшое красноватое пятно на манжете - от вина или крови. Удивление на лице Марчелло, перешедшее в страх, когда он понял, что произошло. Я знала, что должно произойти дальше - яркая вспышка, запах пороха, крик боли, - но не могла двигаться достаточно быстро, не могла избавиться от полусекундного паралича шока, которого было более чем достаточно, чтобы сделать разницу между жизнью и смертью.

Но Марчелло, слава Богу, среагировал быстрее. Прежде чем солдат успел отвести курок, он сделал выпад и схватил его за запястье, заставив опустить ружье и направив его в пол. Тем же движением он ударил юношу плечом, прижав его к мраморной колонне.

Мое собственное время разморозилось, и я бросилась на помощь, развевающиеся юбки платья, в котором я была на голосовании в Ассамблее, струились вокруг меня. Я выхватила оружие из потной руки охранника и отбросила его в сторону, а Заира и Терика набросились на него, выкручивая ему руки. Истрелла стояла в стороне, широко раскрыв глаза и закрыв рот руками, а мы вчетвером удерживали на месте бьющуюся, напряженную, дрожащую развалину солдата.

Потасовка не стихала, раздавались резкие крики, удары, ворчание, и я ожидала, что вот-вот с той или другой стороны прибудет подкрепление. Но его не было.

"Где все?" потребовал Марчелло, его голос звучал от волнения. Он поднял пистолет и направил его дрожащий ствол в лицо юноше, а Заира и Терика держали его неподвижно: "Что происходит?"

Глаза солдата были широко раскрыты и испуганы: "Не убивайте меня, капитан! Я не хотел! Никто из нас не хотел!"

"Что делать?" напряженно спросила Терика.

"Зелье Рувена", - вдохнула я: "Он под контролем". И если один из привратников был подчинен, а остальные отсутствовали, то это действительно было зловещим признаком того, что могло постигнуть остальных обитателей Конюшни.

В этот момент оранжевый свет залил прихожую. Вокруг каждого окна и огромных арочных дверей ожили руны, пылающие силой.

"Отделение скорой помощи!" Истрелла натянула на глаза искусственные очки и с нетерпением уставилась на руны: "Никогда раньше не видела, чтобы они были активированы".

Марчелло ругнулся. Лицо солдата побледнело, он выглядел глубоко, очень глубоко напуганным.

"Что это значит?" осторожно спросила Заира.

"Это значит, - сказал Марчелло, - что никто не может ни войти, ни выйти".

"Это значит, что они начинают", - прошептал охранник, выглядя плохо.

"Что начинают?" На лбу Марчелло выступили капельки пота; я могла только представить, как сильно пострадали от потасовки его сломанные ребра и плечо.

Но солдат только покачал головой, поджав губы, с отчаянием и мольбой в глазах.

"А других тоже контролируют?" - резко спросила я: "Где все соколы и сокольничие?"

"Я ничего не могу тебе сказать", - жалко прошептал он: "Но, пожалуйста, поторопитесь, вы должны остановить их".

"Должно быть, это план Рувена. Тот, в котором он убил Игнацио, чтобы мы ничего не узнали". Страх подкатил к моему животу. Теперь мы были в самом центре событий и все еще ничего не знали: "Он нацелился на Конюшню".

Солдат потянулся к Заире и Терике. Он задыхался, как будто хотел позвать на помощь, и Заира зажала ему рот кулаком, чтобы остановить его.

"Давайте засунем его в шкаф или еще куда-нибудь, ладно?" - прорычала она: "И давайте уберемся отсюда. Эта комната слишком открыта".

Мы заперли сопротивляющегося солдата в караульном помещении и вслед за Марчелло поднялись по тусклой каменной лестнице в канцелярию на втором этаже, выйдя из открытого вестибюля. Окна кабинета выходили на обширный внутренний двор-сад, и мы столпились вокруг них, вглядываясь в пустынную лужайку. Лишь в нескольких из сотен окон, окружавших двор, горел свет, но вокруг каждой двери и каждого окна полыхали оранжевые огни, отчего привычные очертания зданий казались жуткими и странными. Вокруг царила жуткая тишина. Лишь ветер шелестел сухими ветками в саду внизу.

"Это похоже на кошмарный сон", - вздохнула Терика, широко раскрыв глаза.

"Надеюсь, все маленькие соколята в безопасности", - пробормотала Заира. Я подумала об Алеки с глубоким, пронзительным страхом. Что бы здесь ни произошло, чтобы погрузить Конюшню в эту безмолвную, зловещую тьму, я молилась Милостям, чтобы он и другие дети были в безопасности.

"Солдат говорил о других и собирался позвать на помощь", - медленно проговорила я. Он не стал бы этого делать, если бы боялся, что его поймают". Вполне возможно, что Рувен сейчас контролирует Конюшню".

"Этого не может быть". В отрицании Марчелло прозвучали нотки отчаяния: "Мы так внимательно следили за любым признаком зелья Рувена. Может быть, один или два человека проскочили, но не десятки или сотни. А это именно то, что нужно, чтобы в считанные часы взять под контроль территорию Конюшни. Они могут еще собираться на праздник или..." Он замолчал, уставившись на линии оранжевого света, горящие вокруг каждого окна, прекрасно понимая, что отсутствие шума при активации систем говорит о другом.

"Вечеринка", - вдруг сказала Истрелла. Она смотрела на окна столовой, искусственные очки превращали ее глаза в круглые серебряные диски в отраженном лунном свете: "Когда мы уезжали, они разносили еду и напитки, помните? И все в замке, кто не был на службе, были там".

Терика застонала и приложила руку ко лбу: "Точно. Кто-то откопал в подвалах несколько бутылок Лоретанского Белого сорокалетней выдержки и собирался поднять тост за новый закон. А я-то думала, что пропущу это событие".

Мой желудок перевернулся. Тост. Большая часть обитателей Конюшни в тот же момент пила испорченное вино: "Этого должно хватить". Рувен не мог знать, что это произойдет; должно быть, он запустил сюда шпиона, подконтрольного или иного, и тот увидел такую возможность.

"Значит, мы должны предположить, что вся Конюшня находится под контролем Рувена". Марчелло прижался спиной к стене и сполз по ней вниз, выглядя так, словно мог потерять сознание.

Я закрыла глаза. Это было хуже самого кошмарного сценария. Конюшня лежала в самом сердце Безмятежной Империи; ни один враг не должен был пробраться так далеко. Если бы это случилось, могущественный Имперский флот остановил бы их, а если бы это не удалось, то сами Соколы были более чем достаточно сильны, чтобы уничтожить любую армию, которая выступит против Конюшни. Здесь стояли лучшие в мире часовые и другие магические средства защиты, о которых я могла только догадываться. Никто всерьез не считал Конюшню уязвимой.

Но теперь вся эта мощь была обращена против нас.

"А как же ваши секретные протоколы, согласно которым нас всех убьют, если мы взбунтуемся?" - спросила Заира, цинизм сквозил в каждом ее слове: "Только не говорите мне, что у вас их нет".

Все посмотрели на Марчелло.

Он поморщился: "Строители Конюшни приняли меры предосторожности на случай восстания соколов. Но как бы я не винил вас, если вы мне не верите, на самом деле они не были предназначены для того, чтобы убить вас всех".

"Нет, я полагаю, что соколы слишком ценны". Заира фыркнула: "Тем лучше. Что у тебя есть?"

Истрелла указала на руны вокруг окон, все еще светящиеся слабым оранжевым светом: "Это прекрасная работа, на самом деле. Вы вплели в участки дополнительные способности. Это так тонко, что мне потребовались годы разглядывания, чтобы понять это. Есть нить, которую можно активировать, чтобы усыпить всех в Конюшне".

"Или всех в определенной его части", - согласился Марчелло, но искра надежды не зажглась на его усталом лице: "Но если они активировали все станции, значит, они захватили кабинет полковника, где находится все управление. Они могут уничтожить нас, если узнают, что мы здесь, но для этого нам придется вернуть кабинет полковника Васанте".

"Или это может сделать дож", - добавил Истрелла.

Марчелло напрягся: "Что?"

"Конечно, он может", - сухо сказала Заира.

Истрелла пожала плечами и перевела взгляд своих блестящих очков на брата: "Разве они тебе не рассказывали? Мастер-художник рассказывал мне, когда учил меня работе со станциями. А еще дож может усыпить всю Конюшню из императорского дворца".

Это было странное чувство - быть столь благодарной, услышав такие мрачные новости: "Тогда нам остается только добраться до курьерских ламп и отправить послание Дожу".

"С этим есть проблема", - сказала Заира, повернув голову к окну: "Они начинают действовать".

Из столовой во двор вышла большая группа солдат, соколов и сокольничих. Они рассредоточились по двое и по трое, заняв позиции часовых у определенных дверей: ведущих в вестибюль, оружейную, мастерские алхимии и искусств, курьерские лампы. В лунном свете мелькнули лица пары соколов и сокольничих - вид у них был совершенно жалкий.

"По крайней мере, они живы", - пробормотала Терика: "Никто из них не выглядит раненым".

Затем из куста, в который кто-то более опытный, чем я, мог бы попасть камнем из нашего окна, послышался шорох. Из куста выбежала девочка лет десяти, волосы ее разметались, на запястье блестел джесс.

"Милость милосердия", - прошептала я: "Нет, нет, не высовывайся".

Со стороны людей, охранявших двор, донеслось несколько проклятий, и на крик "Беги!" тут же последовал чей-то "Не высовывайся!". Горстка охранников сорвалась с места и побежала за ней, быстро приближаясь с разных сторон.

Марчелло схватился за подоконник: "Мы должны ей помочь".