"Как?" спросила Терика, ее голос дрогнул.

Я сжала медальон со вспышкой, отчаянно пытаясь придумать, как отвлечь охранников и дать девушке возможность сбежать. Но вспышка света только выдала бы наше местоположение. Никогда еще я не чувствовала себя такой беспомощной.

Сокольничий повалил девушку на землю, перевернулся, чтобы принять удар на свои плечи, и прижал девушку к груди. Девушка брыкалась, плакала, но сокольничий крепко обхватил ее руками, снова и снова повторяя: "Прости, прости". Сокол помог ей подняться на ноги, и они вдвоем стали нести извивающуюся девушку в сторону столовой, извиняясь на ходу. В животе поселилось неприятное чувство.

"Они собираются дать ей зелье". Терика вздрогнула: "Я беру свои слова обратно. Это хуже, чем кошмарный сон".

"Лампы курьера", - твердо сказала я: "Мы просто должны разобраться с каждым, кто попытается нас остановить, не причиняя ему вреда".

Заира положила кулаки на бедра: "И как мы собираемся это сделать? У нас есть маг огня, три некомбатанта и капитан Армлесс с мечом и пистолетом. Мы можем либо неэффективно избивать людей, либо убивать их".

" Дорогая моя, тебе лучше знать, что нельзя недооценивать алхимика", - ласково сказала Тейрка, доставая из поясной сумки маленький стеклянный флакончик.

"Сонное зелье?" спросила я, с надеждой глядя на опустившееся на меня облако страха. Одной капли в напиток хватило бы, чтобы вырубить любого, что нам сейчас было не очень-то нужно - но если она разобьет всю бутылку, то паров будет достаточно, чтобы усыпить любого, кто вдохнет хоть легкое в непосредственной близости.

"После наших приключений в Васкандаре я держу немного при себе, на всякий случай". Терика осторожно встряхнула бутылку: "Но у меня с собой только три".

"Это лучше, чем ничего", - сказала я: "И у меня есть пара колец-артефактов, которые дала мне Истрелла, они могут на время остановить нападающего".

"У меня в башне так много полезных вещей", - вздохнула Истрелла: "Но она находится на другой стороне замка".

"Думаю, нам лучше сразу поспешить к курьерским лампам". Я отвернулась от окна, вглядываясь в мрачные, покрытые тенями лица моих друзей в резком оранжевом свете станций: "Пойдемте".

Мы поднялись по лестнице на четвертый этаж, надеясь, что на более высоком уровне, где нет стратегических точек, которые нужно защищать, будет меньше охраны, и по темным коридорам направились к башне курьерских ламп. На этом уровне располагались в основном жилые помещения рядовых солдат, перемежаемые иногда кладовыми. В отличие от более роскошных покоев Соколов, в простых побеленных коридорах не было света, и никто не зажигал ламп. Единственным источником света служили редкие узкие окна, выходящие во двор, и яркие блики рун вокруг них.

В черном пространстве между окнами трудно было не думать о страшных вещах. О том, что могло случиться с дорогими мне людьми, о том, что мог сделать Рувен, получив в свое распоряжение Конюшню, о том, как мало у нас было шансов остановить его. Страшнее всего было думать о том, что, когда он убедится, что все Соколы под его контролем, он может посадить их всех в лодки и заставить покинуть Конюшню, и у нас не будет никакой возможности остановить их.

На улице поднялся злой ветер, мелодично завывая сквозь оконные щели, словно в Конюшне обитали призраки. Истрелла вздрогнула от особенно сильного порыва, и я погладила ее по плечу.

И тут меня посетила ужасная мысль. Ветер.

Я бросилась к ближайшему окну, столкнувшись с Терикой, которая испуганно взвизгнула. Голые деревья внизу качались даже в защищенном дворе, знамена на крыше трещали, их края дико дрожали. Облака наплывали на луну, с ужасающей быстротой погружая замок то в свет, то в тень, то снова в свет.

"Что случилось, Амалия?" спросил Марчелло, подойдя ко мне и вглядываясь в ночь.

Я обшарила крыши и балконы, зажав губы между зубами. Я не сразу обнаружила то, что боялась увидеть.

Одинокая стройная фигура стояла на сторожевой башне на полпути через Конюшню, луна блестела в его бледных волосах. Он поднял руки к небу, спина его выгнулась дугой, плащ развевался на ветру.

Марчелло тоже увидел его и издал негромкое ругательство.

Остальные подошли и столпились у окна; Истрелла привстала на цыпочки, чтобы видеть: "Что это? Что такое?"

"Джерит", - тяжело произнесла я, заставляя имя вырваться из сосущего черного отчаяния в моей груди: "Он поднимает бурю, чтобы уничтожить Безмятежный город"