Глава Двенадцатая

Дож переместился в центр Императорской печати и встал лицом к Собранию. Он прочистил горло; звук эхом отразился от стен. Большинство присутствующих уставились на него, но часть из них наблюдала за мной. Ждали моей реакции. Я изо всех сил старалась сохранить маску на лице, но мой страх, должно быть, был ясен, как печатная страница.

"Результаты получены", - сказал дож, его голос был тяжелым от груза истории: "Закон о соколином резерве принят".

По залу прокатилась волна бурных аплодисментов. Я на мгновение растерялась, уверенная, что ослышалась.

И вдруг я оказалась на ногах, люди колотили меня по спине, а изо рта вырывался самый недостойный звук. Незнакомая мне крепкая женщина обняла меня. Узколицый мужчина хмуро посмотрел на меня, и откуда-то с галерки донесся слабый хор освистываний. Старушка с внуком в фуфайке плакала. А в другом конце зала моя мама удовлетворенно сузила глаза, как будто все прошло именно так, как она планировала.

Облако эйфории вокруг меня было настолько плотным, что даже лорд Каулин не смог его пробить, когда он подошел и пожал мне руку в знак поздравления, на его губах играла сожалеющая улыбка, а глаза были мертвыми и холодными.

"Это еще не конец", - сказал он тихо, таким низким голосом, что он прорезал шум толпы.

"Конечно, нет". Я усмехнулась: "Все только начинается".

"Если Империя падет, - предупредил он, - это будет твоя вина".

"Ну что вы, лорд Каулин. Ни вы, ни я не допустим этого", - сказала я.

Он долго смотрел на меня, оценивая то ли врага, то ли союзника, то ли неловкую смесь того и другого.

"Нет", - наконец согласился он: "Не допустим".

Все, чего я хотела, - это выбраться из Императорского дворца и переплыть лагуну в Конюшню, чтобы рассказать об этом своим друзьям. Но казалось, что половина Ассамблеи хочет поговорить со мной, и я вряд ли могла им отказать, ведь они помогли мне принять этот закон. Поэтому я улыбалась, пожимала руки, принимала поздравления и благодарности, и всегда кто-то другой ждал, чтобы заполнить пустоту, как только я заканчивала разговор. Только на то, чтобы пройти через весь зал к дверям, у меня ушло больше часа. Они уже должны были услышать новость в Конюшни, но это было неважно: я сама расскажу им еще раз, просто для того, чтобы увидеть их лица.

Когда я наконец вышел из-под мраморного портика, тянувшегося по всей длине двора, я все еще парила на облаке головокружительного облегчения и эйфории победы. Тонкий зимний солнечный свет за рядами изящных колонн казался ярче, а прохладный воздух скорее бодрил, чем иссушал. Я отвернулась от потока сановников, выходящих из зала собраний, и приготовилась пересечь море белого мрамора, окружавшее дворцовый двор.

Странный квакающий звук был моим единственным предупреждением, прежде чем что-то врезалось в меня. Меня охватила паника - но это были объятия, а не схватка. И я узнал медово-коричневые локоны, щекочущие мой нос. Меня не убивали, это была просто Терика.

Вернее, не только Терика. Через ее плечо меня встретили более знакомые лица: Марчелло, широко улыбающийся, несмотря на перевязь, прикрепляющую его руку к груди; Истрелла, подпрыгивающая на месте, с двухцветными очками, приподнимающими волосы; и Заира, ухмыляющаяся и качающая головой.

"Что вы здесь делаете?" недоуменно спросила я, когда Терика отпустила меня.

"Конечно, приглашаю тебя выпить в честь праздника!" сказала Терика, взяв меня за руку: "А потом мы можем вернуться в "Конюшню" и присоединиться к вечеринке. Но мы хотели сначала увидеть тебя".

"Они готовят что-то для тебя в Конюшне и хотят, чтобы мы выиграли для них немного времени", - радостно сказала Истрелла. Терика толкнула ее локтем в ребра.

Я уставилась между ними: "Но подождите, вы же без своих сокольничих - о!"

"Какая-то сумасшедшая приняла закон, чтобы избавиться от этого дурацкого правила", - сказала Заира: "Чертовски вовремя. Я беру назад по крайней мере четыре или пять гадостей, которые я о тебе сказала". Она хлопнула меня по плечу, достаточно сильно, чтобы у меня расширились глаза, но это было лучше, чем объятия Терики: "В любом случае, не волнуйся, твой однокрылый отец-гусь настоял на том, чтобы мы взяли с собой половину армии".

Марчелло пожал плечами: "Только чтобы доставить нас сюда в целости и сохранности. Когда ты будешь с Амалией, и она сможет освободить тебя, ты сама по себе будешь стоить половины армии".

"Ха! Пол-армии? Ты меня недооцениваешь". Заира протянула свою руку через мою, к моему удивлению: "Пойдем, Амалия. Давай найдем лучшую бутылку вина в городе. Ты угощаешь."

Я очень сомневалась, что лучшую бутылку вина в Раверре можно найти в скромном заведении, куда мы в итоге зашли, с его теплым, отделанным деревянными панелями интерьером и камином с парой непонятных латунных петухов. Впрочем, здесь было достаточно тихо для беседы, и официанты, похоже, были довольны тем, что принесли нам вполне приличное сухое белое вино и кростини и оставили нас наедине с собой. Мы подняли тост за будущее и смотрели, как солнце садится за небольшую площадь с фонтаном на улице, как в сумерках просыпаются светильники, спасая фасады зданий от черных теней, которые грозили их поглотить.

"Итак, собирается ли кто-нибудь из вас покинуть Конюшню и поступить на службу в Резерв?" спросила я, почтительно опрокидывая свой бокал в сторону Терики и Заиры.

"Не я", - сразу же ответила Истрелла, лениво выводя пальцем руны на столе: "Я люблю свою башню. Но будет здорово, если я смогу взять любого старого стражника и отправиться в город на поиски артефактов, не дожидаясь, пока освободится Марчелло".

Заира оперлась локтем на стол: "Я останусь, пока мы не разберемся с Рувеном. У меня есть незаконченное дело с его лицом".

"Это связано с Бэйлфайром?" спросила я, изображая удивление.

"Да, конечно, связано! Но ты догадалась?" Ее ухмылка сменилась задумчивым хмурым взглядом: "После войны, черт возьми, да, я собираюсь вступить в резерв. Если они мне позволят".

"Придется", - сказала я.

Заира скептически подняла бровь: "О, они попытаются остановить меня, так или иначе. Я гарантирую это".

"Но мы им не позволим", - твердо ответила я: "Куда ты пойдешь?" Я постаралась задать этот вопрос непринужденно, как будто я не буду возражать, если один из моих немногих друзей в мире решит переехать на другой конец Империи.

Заира и Терика обменялись взглядами: "Ну, - сказала Терика, - я хочу путешествовать, но эта ворчунья настроена скептически".

"Я устала от того, что люди постоянно пытаются меня убить". Заира нахмурилась.

"Обычно люди не пытаются убить путешественников", - в отчаянии возразила Терика: "Тебе просто не повезло".

"Ну да, не повезло родиться магом огня".

"Если бы ты захотела, у тебя наконец-то был бы дом", - заметила я: "Тебе больше не придется убегать и прятаться".

Заира фыркнула: "Да, я уверена, что мир оставит меня в покое только из-за бумажки".

"Это правда." Терика драматично вздохнула, ее глаза искрились юмором: "Империя - далеко не единственное, от чего бежала Заира".

"Например?" с насмешкой спросила Заира: "От тебя? Я не могу убежать достаточно далеко, чтобы спрятаться от тебя. Ты как чума; ты всегда найдешь меня".

"Как романтично". Терика поцеловала ее и погладила по щеке: "Но нет, ты убегаешь от чего-то еще более страшного, чем я". Она понизила голос до жуткого регистра: "От себя".

Все засмеялись, но в глубине души я чувствовала, что Терика, как всегда, что-то скрывает.

"А ты, Терика?" спросила я, когда смех утих: "Пойдешь ли ты в резерв?"

Она заколебалась, взглянув на Заиру: "Ну, я не планирую жить в "Конюшне", так как хотела бы иметь свое собственное жилье, особенно если будет с кем его делить". Заира сделала большой глоток вина: "Но я не против продолжать делать зелья для Безмятежной Империи, и мне бы не хотелось беспокоиться о том, как прокормить себя. Я надеюсь договориться о том, чтобы работать в Конюшне, но жить в городе и часто навещать свою бабушку".

Марчелло кивнул: "Я уверен, что мы сможем. Большая часть работы, в которой нуждается Империя, не требует от мага, выполняющего ее, быть действующим солдатом. Полковнику Васанте нравится этот закон, потому что он возвращает Конюшне большую часть контроля и гибкости, позволяя Соколам и Сокольничим находить решения со своим начальством, а не постоянно прыгать через юридические препоны".

"Это хорошо." В голосе Терики звучало облегчение: "Я думаю, вы заставите больше людей остаться".

"Должен признаться, я нервничаю по поводу того, сколько "Соколов" решат оставить службу". Марчелло потер шею и поморщился: "Я провел всю свою взрослую жизнь, пытаясь сделать Конюшню хорошим местом для отмеченных магов. Если половина из них уйдет, я буду знать, что потерпел неудачу".

"Милость дарует мне терпение. Дело не в тебе". Заира ткнула в него пальцем: "Если половина из них уйдет, то только потому, что они захотят посмотреть, что там еще есть. Когда они узнают, какой гнойной ямой является этот мир, не бойся, многие из них вернутся. Вы вырастили их из маленьких сорванцов в изнеженных собачек, и они будут скучать по Конюшне в первую же зиму, когда им придется выживать без искусственного отопления, или когда они заболеют гриппом, потому что никто не занимается алхимией их воды".

"Ты говоришь самые вдохновляющие вещи", - пробормотала я.

"Ты права, - тихо сказал Марчелло: "Что дело не во мне, что мир - не выгребная яма. Я устал лежать по ночам и думать о том, как сделать счастливыми тех, кто этого не хочет. Мне будет приятно учить Соколов, которые пришли в "Конюшню" по своей воле".

"Возможно, пройдет некоторое время, прежде чем ты увидишь реальные изменения", - сказала Терика, ее круглое лицо стало серьезным: "Большинство из нас планируют оставаться на службе до конца войны. Кроме того, что некрасиво поворачиваться спиной к людям, которые рассчитывают на твою защиту, никто не хочет пытаться строить новую жизнь в разгар вторжения. А последняя война длилась три года, так что..." Она пожала плечами.