Наконец, старуха, опираясь на палку, подала последний голос. Аколиты унесли урну, чтобы под эгидой Хранителя Храма без помех подсчитать результаты. Представители храмов Мудрости, Фортуны и Победы также должны были присутствовать, чтобы не допустить подтасовки результатов голосования, а Совет Девяти должен был подтвердить результаты.

Мне захотелось выпить. Может быть, хорошего сладкого десертного вина, чтобы расслабиться. Или чего-нибудь покрепче.

Часто после голосования в Собрании толпа расходилась, предоставляя хранителям святилища подсчитать бюллетени и утром узнать, принят ли новый закон. Но в этот раз ушли немногие. Шум разговоров не был тихим: люди спорили, горячо жестикулировали. Я взглянула на маму и увидела, что она разговаривает с маркизой Паловой, причем обе они выглядели совершенно непринужденно. Кресло лорда Каулина пустовало; он встал, ходил и разговаривал. Спустя, наверное, четверть часа Совет покинул зал, чтобы присоединиться к хранителям святынь и проверить результаты голосования.

Казалось, что их не было тысячу лет. Когда они вернулись, я искала на их лицах хоть какой-то намек на результат, но они оставались тщательно нейтральными, неподвижными и бесстрастными.

Мама не встречала моего взгляда. Это не могло быть хорошо. Сердце, казалось, опустилось в желудок, который захрустел, пытаясь переварить пищу.

Было слишком поздно убеждать кого-то еще, слишком поздно произносить еще одну речь. Судьба Заиры, и Алеки, и Терики, и всех остальных была решена. Если я и подвела их, то это было уже сделано.

Дож поднял руку, и в зале воцарилась тишина. Я скрестила пальцы на коленях.

Ниро да Моранте вышел вперед, его суровое лицо было нечитаемо, чтобы объявить результаты.