Я подождала, пока Миранда с мальчиком покинут вечеринку, и только потом встретилась с лордом Каулином. Нужно было убедиться, что я подхожу именно к тому слуге в маске, поэтому мы с Заирой наблюдали за ним и выбрали того, кто беспокойно двигался по бальному залу, обмениваясь невнятными словами с некоторыми охранниками. Когда он остался один, я подошла к нему, а Заира и Терика наблюдали за происходящим с близкого расстояния.

"Лорд Каулин, - позвала я, стараясь сделать глаза как можно шире, а голос как можно более невинным: "Можно вас на пару слов?"

Он подошел ближе, оглядываясь по сторонам, не услышал ли кто его имени. Я улучила момент, чтобы насладиться его раздражением по поводу моего явного пренебрежения к его попыткам сохранить свое присутствие в тайне. В кои-то веки у меня была непобедимая рука, и я знала об этом раньше, чем он, и это ощущение было пьянящим.

Наверное, именно так постоянно чувствовала себя моя мать. Наконец-то я начала понимать, почему она любила играть в эту игру.

"В чем дело, леди Амалия?" спросил лорд Каулин, понизив голос.

"Я кое-что узнала о преступных деяниях, запланированных на сегодняшний вечер", - прошептала я.

Он наклонился ближе: "Что ты узнала?" Его тон был настороженным, осторожным, но еще не обеспокоенным. Посмотрим, смогу ли я это изменить.

"Я узнала, - сказала я, мой голос стал глубоким и смертельно серьезным, - что ты новичок в этом деле".

Каулин замер.

"Раньше твои полномочия всегда были тайными", - прошептала я: "У тебя никогда не было права подписывать что-либо, писать приказы и распоряжения, ставить печать на документах. Ты так и не научился защищать себя".

Я услышала слабый, короткий шипение воздуха, как будто Каулин втянул дыхание сквозь зубы.

"Наверное, это казалось таким безобидным, - продолжала я с фальшивым сочувствием: "Этот документ пролежал бы в мире всего несколько дней, а потом его можно было бы уничтожить. Даже если бы не удалось его найти, какой вред он мог бы причинить? Вы бы уже запугали Ассамблею, заставив ее воспринимать магов как угрозу. Вы получили бы то, что хотели".

"И чего же вы хотите, леди Амалия?" спросил Каулин, с трудом выговаривая слова.

"Чего я хочу?" Я наконец-то дала волю своему гневу: "Я хочу, чтобы вы выполняли свою работу и защищали Безмятежную Империю, лорд Каулин. Вы позволили Совету поверить, что ваша маленькая затея была замыслом Рувена, отвлекающим нас от того, что он действительно планирует. Вам лучше выяснить, что это такое, и остановить его, лорд Каулин, иначе кровь, которую он прольет, будет на ваших руках".

Маска Каулина опустилась в настороженном кивке: "Уверяю вас, я делал все возможное, чтобы раскрыть его планы, и буду делать это и впредь. Если это..."

"И еще одно, - перебила я его: "Если ты еще раз попытаешься сделать что-то подлое, если ты сделаешь хоть что-то, угрожающее мне, моим друзьям, тем милым магам, которых ты пытался нанять, или Империи, которую ты поклялся поддерживать, я сообщу всей Ассамблее, что ты был готов отравить их, чтобы получить политические очки. И я предъявлю им твой документ, чтобы доказать это".

"Дайте мне грамоту, и я выполню эти условия", - ровно сказал Каулин.

"О, нет. Моя мать воспитала меня лучше, чем это". Я покачала головой: "Я оставлю грамоту у себя, лорд Каулин. Пусть оно послужит напоминанием о предупреждении, которое вы должны были принять к сердцу еще до этого".

"И какое же?"

Я встретил его взгляд сквозь дыры в маске: "Я говорил тебе, что тебе следует бояться не моей матери".

По совету матери я позволила лорду Каулину сообщить дожу и Совету, что его сведения о том, что Рувен нанимает раверранских алхимиков, неверны, а не раскрывать перед ними свою схему.

"Дож знает правду об этом независимо от того, - заверила меня Ла Контесса: "Но если вы позволите Каулину сохранить достоинство, ему будет что терять, а у вас будет больше рычагов воздействия на него". Похоже, она была очень довольна тем, что я в свои девятнадцать лет получил первый материал для шантажа члена Совета; если бы я не знала лучше, я бы подумала, что ее глаза немного затуманились.

Однако у нас оставалась одна неизбежная проблема: поскольку наводка Каулина оказалась ложной, у нас не было никаких зацепок относительно истинных планов Рувена.

Анализ крови Терики выявил пару отравленных клерков среди персонала калламорнийского генерала, но жертв зелья Рувена в Раверре пока нет - так сообщил мне Кьярда во время инструктажа за завтраком. Подобные утренние новости между глотками теплого шоколада в последнее время все чаще заменяли мне привычные ужины с матерью, поскольку мрачные дела подготовки к войне часто заставляли ла Контессу ночевать в императорском дворце.

"У Совета могут возникнуть к вам вопросы о том, что именно сказал вам лорд Игнацио перед своей смертью". Кьярда положила еще одну бумагу поверх кипы донесений разведки и приглашений на светские рауты рядом с моей тарелкой с теплыми пушистыми булочками и миндальным печеньем: расписание, в котором аккуратным почерком Кьярды был подробно расписан мой день: "Я зарезервировала два часа на случай, если они позовут тебя на встречу сегодня днем".

"Сегодня мне нужно поработать над тем, чтобы заручиться поддержкой реформы Сокола", - проворчала я, разминая между пальцами крошки печенья: "Я хотела поговорить с лордом Бертали о том, как выторговать поддержку для снижения тарифов - за которые я все равно собиралась голосовать, но ему это знать необязательно. И убедить герцогиню Калсиду, что ее город только выиграет, если Раверра не вычистит всех своих магов. Если я буду сидеть и ждать удовольствия Совета..."

Кьярда постучала изящным пальцем по расписанию: "Я назначила ваши встречи на этот вечер, леди. Мы не забыли".

"Ах, конечно. Спасибо."

Я действительно посмотрела на расписание, на этот раз чувствуя себя глупо. Слабый золотистый свет, проникающий через окна комнаты для завтраков, выхватывал крошечные тени на каждой неровности пергамента. Я вздохнула, чтобы спросить, получили ли мы какую-нибудь полезную информацию от подконтрольных калламорнийских клерков.

Но Кьярда подняла палец, наклонила голову, чтобы прислушаться, внезапно проявив бдительность и настороженность, как кошка, услышавшая мышь в плинтусе.

"Простите, леди, - пробормотала она. Она перетекла в сторону одного из высоких окон комнаты для завтрака, выходящего на балкон с видом на канал. Лиловые занавески скрывали сам балкон; если там что-то и было, то я этого не видела.

Она остановилась на мгновение, неподвижная, как преследующая цапля. Я едва осмелилась вздохнуть.

Затем она двинулась, с молниеносной скоростью и плавной грацией. Не успела я сообразить, что произошло, как окно распахнулось, и она оказалась на балконе: под подбородком худощавого молодого человека, поднявшего руки в удивленной капитуляции, блеснуло острие кинжала, и знакомое лицо озарилось нелепым смехом.

Черные перья колыхались на его плечах, а сквозь щель в развевающихся занавесках мне бросились в глаза пронзительно-желтые кольца его магического знака: "Здравствуйте, леди Амалия, - сказал он: "Надеюсь, я пришел не в самое неподходящее время".

Кьярда отвела свой кинжал от его горла: "Похоже, у вас гость, леди, - объявила она.

Я поднялась с кресла и поклонилась ему, подавив в груди трепет то ли смеха, то ли чего-то большего: "Здравствуй, Катэ".