Эти страдания поражали трагичностью и задевали за живое [5].

[5] 感同身受 (gǎn tóng shēn shòu) — букв. быть растроганным, как если бы испытать на себе.

«Причина, по которой ты так истово держишься своего даосского ядра и отказываешься бросить свои так называемые принципы в том, что ты ещё не испытал такого отчаяния, когда жизнь становится абсолютно невыносимой, я прав?» — однажды спросил его Янь Уши.

Шэнь Цяо вновь прокрутил это предложение в голове. Вспомнил каждый момент, что они провели вместе.

Дружба, в которую он некогда верил, оказалась столь хрупка пред насмешками и расчетом этого человека, что не выдержала и одного удара.

Но даже если бы он мог начать все сначала…

Если он начнет все сначала…

— Господин Шэнь, вам сегодня лучше? Я принес вам рисовый отвар с женьшенем. Шифу сказал, что он весьма полезен для восстановления… Ох, господин Шэнь, почему вы плачете? Вам очень больно?

В тусклом свете блестящая слеза медленно скользнула по уголку глаза Шэнь Цяо и неприметно исчезла в волосах.

Ши У быстро отложил отвар и поспешил к нему.

— Я позову учителя!

— Не нужно. — Шэнь Цяо с трудом потянулся и ухватился за полы чужой одежды.

Ши У удивленно ойкнул. В его голосе прозвучала неподдельная радость.

— Вы уже можете двигаться?! Учитель говорил, что все ваши меридианы перебиты, отчего процесс заживления может затянуться на целую жизнь. Похоже, он нарочно запугивал меня!

Шэнь Цяо ответил ему улыбкой.

Когда он очнулся, каждая косточка его тела ныла от боли. Настолько нестерпимой она была, что ему хотелось умереть там же, на месте. Но ему удалось пройти через агонию, мысленно повторяя строки из «Стратегии Алого Яна», что привело к удивительному результату.

На момент изучения «Стратегии» у него уже имелся фундамент в виде боевых искусств вершины Сюаньду, так что овладеть новым набором для него было нетрудно. Однако, сколько бы сил он ни вкладывал, освоение техники шло в медленном темпе. Ци Фэнгэ тоже не мог понять причину, и, поскольку Тао Хунцзин к тому времени уже скончался, без возможности адресовать этот вопрос кому-либо еще Ци Фэнгэ оставалось позволить Шэнь Цяо искать ответ самостоятельно, пока сам он изредка оказывал помощь со стороны.

Но сейчас, когда все меридианы Шэнь Цяо были разрушены, а в теле не осталось ни следа внутренней ци, сила «Стратегии Алого Яна», казалось, возымела совершенно неожиданный эффект. Раздробленный даньтянь стал понемногу, но восстанавливаться с невероятной скоростью, в то время как поврежденные меридианы, подпитываемые ци «Стратегии Алого Яна», также начали преображаться.

Кто знает, может, недалек день, когда исцелятся все его раны.

«Стратегия Алого Яна», объединившая достоинства всех трех школ, являлась поистине чем-то непостижимым. Несмотря на то, что у Шэнь Цяо был шанс изучить только две из пяти книг, он уже мог почувствовать их размах и многогранность.

Приверженность правилам и прямота конфуцианства, мягкость и глубина даосизма, величие и прозрачность буддизма — все это собралось воедино, тонким ручейком струясь по его телу.

Шэнь Цяо не знал, можно ли считать это вопросом жизни или смерти, но его состояние действительно улучшалось день ото дня. Скорость восстановления была настолько стремительной, что даже удивила наставника, который полагал, что он останется таким навсегда.

Ши У был достаточно чутким малым и не стал допытываться причины его слез, но Шэнь Цяо притянул его к себе и сказал:

— Ши У, спасибо тебе.

Мальчишка был обескуражен и одновременно смущен.

— Вы уже много раз благодарили меня!

Шэнь Цяо относился к людям с добротой, но никогда не ждал от них чего-то взамен. Поскольку неважно, ответят ему тем же другие люди или нет, это не повлияет на его действия.

Он поступает так или иначе, потому что так ему хочется. Понимают ли его другие, одобряют или насмехаются — неважно.

С такой точки зрения он и Янь Уши весьма схожи.

Но Шэнь Цяо, в конце концов, всего лишь человек. Его сердце не сделано из камня, а дух не выкован из металла. Он тоже может выбиться из сил, впасть в уныние, испытывать боль.

— В этот раз по-другому.

— Вы так быстро поправляетесь, — робко улыбнулся Ши У. — Учитель сказал, что вам пора есть мясо, и купил сегодня курицу, чтобы приготовить суп.

Шэнь Цяо извинился:

— Вы так много потратились на меня. Я пойду зарабатывать деньги, как только поправлюсь…

— Не беспокойтесь. На самом деле у наставника тайком припрятано немало заначки. Он просто отказывается доставать их и притворяется, что живет тяжелой жизнью...

— Ши У, смотрю, тебе трепки не хватает?! Как смеешь ты сплетничать о своем же учителе перед другими? Предатель [6]. Неблагодарный негодник! — распалился настоятель, услышав сказанное.

[6] 大逆不道 (dà nì bù dào) — совершить преступление, измену; дерзкое неповиновение.

Ши У прикусил язык:

— Это моя вина. Прошу, не сердитесь!

Настоятель сердито продолжил:

— И почему я думал, что ты послушнее Чу И? Один хуже другого. Непутевые ученики!

Ши У послушно слушал нотации учителя. После долгих уговоров и поклонов он, наконец, смог подавить гнев старика, но тот вдруг начал жаловаться на старшего ученика:

— На северном рынке сегодня ярмарка. Чу И убежал туда еще рано утром и до сих пор не вернулся. С таким-то необузданным нравом дай ему пару крыльев — он, вероятно, дыру в небесах проделает.

— Может, шисюн нашел что-то вкусное и собрался принести нам, — промолвил Ши У.

— Чушь собачья! У него с собой всего несколько медяков. Этого не хватит даже на него самого.

Внезапно в подвале раздался звон колокола.

Его было едва слышно, но, поскольку наставник стоял недалеко, он сразу же это заметил.

Это был простой механизм. Колокольчик привязывался к веревке, другой конец которой прикреплялся где-то на главном входе. Стоило кому-то войти, как веревка слегка натягивалась и люди в подвале это чувствовали.

— Шисюн вернулся! — радостно воскликнул Ши У.

Только он хотел выйти, как настоятель вдруг схватил его за руку.

— Стой! Что-то не так.

Стоило ему это сказать, как снаружи послышался оживленный голос Чу И:

— Учитель! Ши У! Я вернулся… Эй, а ты еще кто?

Настоятель переменился в лице.

«Дело плохо!»