Верно. Теперь он вспомнил. В тот день он разрушил собственные основы и собирался уничтожить Сан Цзинсина. Несмотря на то, что ему это не удалось, его противник тоже понес тяжелые раны, что дало Шэнь Цяо возможность сбежать и спрятаться в горах Белого Дракона. Он считал, что у него нет шансов выжить, и никак не ожидал, что Ши У найдет его.

Он хотел спросить, не объявился ли сюда Сан Цзинсин, не впутал ли он их в беду, но, несмотря на все старания, не смог издать ни звука. Его веки задрожали, показывая, насколько он встревожен.

Ши У это заметил. Он быстро принес чашку и осторожно напоил его водой.

Прохладная струя смочила горло, и спустя довольно долгое время Шэнь Цяо наконец почувствовал себя намного лучше. Когда он открыл глаза, перед ним, что неудивительно, предстала абсолютная темнота.

Он решил, что дело в его глазах, но Ши У отметил:

— Мы сейчас в подвале храма Белого Дракона. Здесь нет ламп, вот почему так темно.

Шэнь Цяо открыл рот и едва узнал себя в этом хриплом голосе:

— Кто-нибудь… приходил?..

Его тело было настолько слабым, что даже разговор стал для него трудной и напряженной задачей. Он мог выдавить только одно слово за раз.

— Да, дважды приходили люди управляющего уездом Пэнчэн, видимо, желая отомстить за случай с лепешками, который произошел на днях. К счастью, учитель предвидел это и перевез нас сюда раньше времени. Сам монастырь очень обшарпан, громить там особо нечего. Никого не найдя внутри, они ушли. Наверное, подумали, что мы сбежали.

К концу речи он не удержался и засмеялся.

— Мне очень жаль… — извинился Шэнь Цяо.

— Господин Шэнь, пожалуйста, не говорите так!

Он, казалось, ощутил замешательство Шэнь Цяо и быстро добавил:

— Вы ещё помните, как однажды поделились блинчиком с ребенком за пределами города префектуры Сян? Он тогда поклонился вам в знак признательности и сказал, что поставит для вас табличку долголетия.

Когда очередная волна мучительной боли медленно отпустила, Шэнь Цяо задумался, смутно припоминая что-то подобное.

— Ты тот самый...

Несмотря на свою худощавость, Ши У был опрятным и аккуратным мальчиком. По сравнению с тем истощенным, болезненного вида ребенком из воспоминаний Шэнь Цяо, это было словно два разных человека.

— Да, это я. Позже отец хотел обменять меня на чужих детей для пропитания, но мама не позволила. Она остановила его, рискуя жизнью, и, чтобы защитить меня, моих младших братьев и сестер, сказала, что он может продать ее. Отец согласился. Однако всего через несколько дней после того, как он обменял маму на еду, мои брат и сестра умерли один за другим от тяжелой болезни, — Ши У теперь задыхался от слез. — Отца тяготила обуза вроде меня. Он подумывал съесть меня, но, к счастью, тогда же я встретил учителя. Он выкупил меня за мешок блинов и забрал с собой. Так я проследовал за ним до самого монастыря Белого Дракона и обосновался здесь. Мое прежнее имя звучало неприятно на слух, поэтому учитель дал мне новое — Ши У.

Ши У смахнул слезы и схватил Шэнь Цяо за руку в попытке утешить, но не прикладывал при этом много сил, опасаясь причинить ему еще большую боль.

— Я никогда не забуду вашу доброту. Если бы не та лепешка, я, возможно, не дожил бы до встречи с шифу. Поэтому, пожалуйста, не извиняйтесь передо мной. Даже если бы вы не спасали меня ранее, видя вас, лежащего при смерти, разве мог я не помочь?

Руки Шэнь Цяо слегка задрожали. В глазах заблестели слезы. Трудно сказать, что тому виной: слова Ши У или воспоминания минувших дней.

Но Ши У решил, что ему больно, и поспешно спросил:

— Очень болит? Я попрошу шифу, чтобы вам дали еще лекарств!

— Какие еще лекарства? Я дал их ему совсем недавно. По-твоему, лекарства гроши стоят? — проворчал настоятель. Он появился как раз вовремя, чтобы услышать  слова ученика.

Как бы там ни было, он все же подошел ближе, взял руку Шэнь Цяо и начал прощупывать его пульс.

— Все меридианы перебиты. Не осталось ни единого следа внутренней ци. Что, в конце концов, ты натворил, чтобы довести себя до такого состояния?! Можешь отныне забыть о занятиях боевыми искусствами! — прищелкнул языком наставник.

— Учитель! — с тревогой крикнул Ши У. Он боялся, что сказанное учителем слишком сильно потрясет Шэнь Цяо.

Настоятель закатил глаза.

— И на что ты такой мягкосердечный? Даже он ничего еще не сказал, а ты уже горячишься. Не моя ведь в произошедшем вина!

Шэнь Цяо и впрямь довольно долго хранил молчание.

Ши У тихо промолвил:

— Не печальтесь, господин Шэнь. Мой учитель — просвещенный лекарь...

— Эй! Ты же не дочь на выданье какая-то, почему всегда встаешь на сторону посторонних? Когда это я стал просвещенным лекарем? Мне известно лишь немного теории, ясно тебе?

Ши У ухватился за кусочек его одежды и ласково пролепетал:

— Шифу грубый на словах, но мягкий в душе [2]. Он на самом деле очень добрый и к тому же очень способный!

[2] 嘴硬心软 (zuǐ yìng xīn ruǎn) — досл. упрямый, но мягкосердечный.

— Паршивец, — только и усмехнулся наставник.

Затем повернулся к Шэнь Цяо и сказал:

— Твоя травма слишком серьезна. Я не эксперт в медицинской практике, да и в этом месте нет всех целебных ингредиентов. Я могу только постараться помочь тебе, насколько это в моих силах. Что касается твоих навыков боевого искусства, то с этим уж ничего не поделать. Все твои основы и меридианы перебиты. Это не то, что получится с легкостью вернуть...

Шэнь Цяо внезапно спросил:

— Позвольте спросить... остатки яда… все… еще… во… мне…?

Настоятель был слегка озадачен:

— Яда? Какого яда? Я не нашел в тебе никаких следов яда при осмотре.

Чтобы убедиться в этом, он снова приложил три пальца к запястью Шэнь Цяо. Тщательно прослушав пульс, мгновение спустя он убрал руку и подтвердил:

— Раны серьезные, но никаких признаков, указывающих на отравление, я не обнаружил.

С тех пор, как Шэнь Цяо подвергся отравлению, «Радость от встречи» продолжала циркулировать внутри него. Даже Янь Уши не смог найти способ избавиться от яда. Укоренившись в его плоти, исчезая и появляясь вновь, остатки отравы напрямую препятствовали его восстановлению. Усилия, направленные на совершенствование, не оправдывались [3], равно как пострадавшее зрение, которое не исцелилось вплоть до нынешнего дня.

[3] 事倍功半 (shìbèi gōngbàn) — досл. дела ― вдвое, успеха ― вполовину.

Однако теперь ему говорят, что в нем нет никакого яда.

Другими словами, когда он собирался встретить общий конец с Сан Цзинсином, разрушив собственный фундамент, его отчаянное действие привело к тому, что он спасся, а яд в его теле, напротив, очистился бесследно.

Не об этом ли говорят «нет худа без добра» [4]?

[4] 因祸得福 (yīn huò dé fú) — не было бы счастья, да несчастье помогло.

Шэнь Цяо горько улыбнулся.

Ранее, заходя, настоятель принес с собой подсвечник. Отложив его в сторону, он заметил легкую улыбку на лице Шэнь Цяо и не мог не удивиться:

— Как ты только в состоянии улыбаться при столь жалком-то виде?

Затем обернулся к Ши У и спросил:

— Как думаешь, свалившиеся на него огромные перемены окончательно сломили и превратили его в идиота?

— Учитель! — Если бы только мог, Ши У готов был зажать рукой рот старику.

— Ладно, молчу. Отвар уже должен быть готов. Пойду посмотрю. Эх, как же я привык, что этот негодник Чу И всегда у меня на побегушках.

Прищелкивая языком на ходу, он продолжил:

— Я с таким трудом нашел этот старый женьшень. Мне было жалко использовать его даже для себя, а теперь он достается какому-то чужаку.

После ухода наставника Ши У извинился:

— Пожалуйста, не принимайте близко к сердцу. Учитель, правда, добрый. Он просто не умеет правильно выражать свои мысли. Его слова могут показаться резкими, но мы действительно многим ему обязаны. Не знаю, что бы я делал без его помощи.

— Я понимаю... и с головой... у меня все в порядке… Этот подвал… выходит… наружу? Мне кажется… я вижу... свет.

Он произносил по слову за раз, и то это было весьма затруднительно.

— Да. Учитель просверлил здесь два отверстия, чтобы внутрь проникало немного света. Теперь вы можете видеть?

— Я вижу... совсем… немного… все... расплывчато.

— Не волнуйтесь. Учитель сказал, что этот подвал отлично скрыт от посторонних глаз, его очень трудно найти. Люди управляющего уездом Пэнчэн приходили сюда дважды, и оба раза им приходилось уходить ни с чем. Наставник сказал, что через некоторое время они решат, что мы переехали в другое место, и в конце концов перестанут приходить.

— Спасибо…

Ши У рассмеялся:

— Не стоит благодарностей. Хорошенько отдохните и поскорее выздоравливайте. Я пойду вскипячу вам немного воды для питья.

Несмотря на то, что помещение было темным и мрачным, тишина этого места делала его идеальным для восстановления сил. По словам Ши У, монастырь Белого Дракона построили в последние годы правления династии Хань. Здание просуществовало более трехсот лет, и пусть оно неоднократно пережило пожар войны, прежней популярности и живости ему уже не вернуть. Теперь это просто изувеченный и заброшенный даосский храм. Когда Ши У и его наставник обосновались здесь, он уже был необитаем. Задняя часть подвала соединялась с туннелем, вероятно, построенным наряду с самим монастырем. При обнаружении настоятелем было решено, что он станет отличным убежищем.

Шэнь Цяо проспал глубоким сном еще два дня. Время от времени он приходил в себя, но в остальных случаях его разум находился в полном беспорядке. Просыпаясь ночью от снов, ему даже казалось, будто он все еще на вершине Сюаньду, и что стоит ему открыть дверь, как он увидит своего наставника, наблюдающего за тренировкой учеников.

Но это было лишь наваждение. Прошлое нельзя пережить заново, как и ушедшие не могут вернуться к жизни.

То славное и мирное время ушло навсегда, оставшись навеки в Сюаньду.

А вслед за ним последовали предательство, неудачи, безысходность. Междоусобицы меж странами, что сражались за славу и выгоду, и заговоры упрямо стоящих на своем школ. А также простой народ, который стенал и трепыхался среди этого ада, не имея возможности оторваться от оков.