Он присмотрелся повнимательнее и увидел, что не только выражение лица собеседника излучало ощущение незнакомого, но даже в его взгляде чувствовалось отчуждение. Он не увидел ни следа радости или чего бы то ни было еще, которые можно было бы ожидать от старых друзей, воссоединившихся после долгой разлуки.

Воспоминание о человеке из разрушенного храма, который со вздохом назвал его «глупым А-Цяо», все еще стояло перед его глазами, а слова до сих пор отдавались эхом в ушах.

С того момента, как они впервые встретились на Пике Полушага, их судьбы были крепко связаны невидимой нитью.

Янь Уши был первым, кто спас жизнь Шэнь Цяо, позже Шэнь Цяо также неоднократно рисковал своей собственной жизнью, чтобы защитить Янь Уши, оттаскивая его от границы жизни и смерти. Тем не менее, Янь Уши обращался с ним как с вещью, воспользовался им и вообще не испытывал никакой привязанности к Шэнь Цяо, и даже сам отправил его в огненную яму, в результате чего Шэнь Цяо чуть не потерпел катастрофу. Янь Уши явно был тем, кто задолжал Шэнь Цяо больше. Однако эмоции в сердцах людей нельзя было подсчитать количественно, как если бы человек просто вел бизнес. Как приравнять и разделить запутанность, благодарность и негодование на соответствующие проценты – границы между ними были давно размыты и их невозможно было четко определить.

Вплоть до того момента в том разрушенном храме, когда Янь Уши спрятал его в статуе Будды, чтобы обезопасить, прежде чем уйти одному, чтобы заманить Сан Цзинсина подальше.

Казалось, все изменилось.

Однако человек, которого он не смог найти, теперь внезапно появился перед ним в компании с врагом.

Что, в конце концов, произошло в этот промежуток времени?

Так не должно быть.

Так не должно быть.

Эти слова несколько раз прозвучали в сердце Шэнь Цяо. Он сразу же вспомнил тот момент, когда Янь Уши впервые проснулся после того, как его серьезные травмы привели к тому, что он перенес отклонение ци, и почувствовал, что, вероятно, угадал правильно: он боялся, что старые травмы Янь Уши еще не полностью восстановились, и его личность снова претерпела большие изменения, в результате чего он потерял свои воспоминания. Гуан Линсань, вероятно, воспользовался этой возможностью, чтобы сблизиться с ним, хотя было неясно, какие слова он использовал, чтобы убедить Янь Уши доверять ему.

Тем не менее, даже столкнувшись с таким неожиданным инцидентом, нынешний Шэнь Цяо смог быстро успокоиться и подумать, что было бы наиболее подходящим ответом для исправления ситуации.

– Память главы секты Янь настолько ужасна, что он уже забыл благодетеля, который спас ему жизнь? 

– Благодетель? – голос Янь Уши был полон насмешки. – Этот достопочтенный хотел бы посмотреть, какими способностями ты обладаешь, чтобы осмелиться объявить себя благодетелем этого достопочтенного.

Как только он заговорил, его фигура выплыла с молниеносной скоростью, с пятью пальцами, протянутыми, чтобы ударить Шэнь Цяо.

Каждое небольшое движение, которое выполнит практикующий боевые искусства, каждое слово и действие, которые он совершит, будут отражать их уровень боевых искусств. Янь Уши не недооценивал Шэнь Цяо; он направил около шестидесяти-семидесяти процентов своей собственной силы на удар ладонью. Даже если бы уровень боевых искусств противника был сопоставим с его собственным, у Шэнь Цяо все равно не было бы другого выбора, кроме как встретиться с ним силой и дать отпор.

Шэнь Цяо был готов к этому. Однако он не хотел вести бой с Янь Уши в присутствии Гуан Линсаня, тем более принимая во внимание тот факт, что это был чужой дом. Он немедленно отступил на несколько шагов и легко, как перышко, скользнул за каменную горку. Его фигура исчезла без следа, как кусок отвязанной плавающей ряски*. С таким проявлением цингуна не только Янь Уши был слегка удивлен, даже Гуан Линсань не мог не удивиться.

*(萍水相逢;píng shuǐ xiāng féng)  – «плавающая или дрейфующая ряска» – это метафора бродячей жизни.

– Вероятно, на этой земле очень немногие могут сравниться с уровнем цингуна Шэнь-даочжана, не так ли? Радужная тень действительно выглядит впечатляюще. Гора Сюаньду более чем заслужила свою репутацию!

– Глава секты Гуан слишком щедр на похвалы, – выражение лица Шэнь Цяо было безразличным. – Сегодня мы находимся в резиденции Хуан, и этот бедный даос присутствует здесь только в качестве гостя. Было бы неприлично поднимать шум на банкете по случаю дня рождения. Если глава Янь желает сражаться, пожалуйста, пусть он назначит другое время и место, и этот бедный даос будет рад сопровождать его.

Гуан Линсань сказал с улыбкой:

– Это правда. Даже если там больше никого нет, с нашей стороны было бы упущением, если бы мы побеспокоили принимающую семью. Уши*, поскольку Шэнь-даочжан хочет вспомнить старые времена, почему бы тебе не назначить дату и время.

* Это не ошибка перевода, он действительно обратился к нему просто по имени.

Веки Шэнь Цяо дрогнули.

Янь Уши усмехнулся:

– Этот достопочтенный не знаком с этим человеком, так зачем мне вспоминать о нем? Если все будут используют эту причину, чтобы найти меня, значит ли это, что я всегда должен подчиняться их прихотям? В то время как его цингун приемлем, его истинная ци так себе. Даже с его знаниями в нескольких техниках владения мечом, он будет побежден в течение ста ходов. Он из того типа противника, которого легко увидеть насквозь, так какая ценность для этого достопочтенного удостоить его хотя бы одним взглядом?

Это замечание не сильно отличалось от того, что он говорил в прошлом: «Этому достопочтенному не нужны друзья, только противники, которые равны мне и имеют тот же уровень силы, что и я». Однако его слова вызвали сильное ощущение, что это просто другая мелодия для одной и той же песни.*

*(异曲同工之妙;yì qū tóng gōng zhī miào) – букв. «разные мелодии исполняются одинаково хорошо». Это метафора, которая означает, что, хотя практика или манера отличаются, они все равно умело достигают одной и той же цели.

Шэнь Цяо обнаружил, что независимо от того, насколько плохой была ситуация, он научился смеяться над собой в глубине души.

– Если ты не будешь драться со мной, как ты можешь быть уверен, что я ниже тебя? 

Его решимость вызвать Янь Уши на поединок заключалась в его намерения получить возможность побыть с ним наедине и предупредить, что Гуан Линсань был врагом, а не другом.

Однако, Янь Уши не удосужился даже взглянуть на него еще раз и сказал Гуан Линсаню:

– Я уже начинаю терять терпение из-за того, что мы итак задержались здесь. Это ты настоял на том, чтобы прийти сюда послушать музыку.

Гуан Линсань улыбнулся и не стал опровергать его слова:

– Да, да. Это моя вина.

– Слушай музыку сам. Как только закончишь, найди меня. Ты знаешь, где я буду. 

– Хорошо, тогда ты можешь уйти первым. Я не буду провожать тебя. 

Эти двое, казалось, были в близких отношениях, но в то же время словно являлись незнакомцами. Шэнь Цяо остался стоять в стороне и не смог принять участие в разговоре. Складывалось впечатление, что он здесь лишний.