Хотя Шэнь Цяо больше не чжанцзяо горы Сюаньду, он по-прежнему входит в десятку лучших мастеров мирового уровня. Учитывая его характер, обещание, данное им, было поистине бесценным.

Янь Уши улыбнулся, но небрежно отклонил предложение.

– В этом нет необходимости. Я только что получил свою награду, так что тебе не нужно быть таким вежливым. Кроме того, с отношениями, которые у нас сложились, тебе не следует вести себя как посторонний с этим достопочтенным.

«Какие у нас отношения? Как получилось, что я не знал об этом?». Шэнь Цяо был ошеломлен, его глаза безучастно смотрели, а рот был разинут. Он чувствовал, что Янь Уши, должно быть, потратил последние несколько лет на то, чтобы улучшить толщину кожи на своем лице, а не на совершенствование своих боевых искусств или управление  сектой.

Янь Уши улыбнулся, глядя на него.

– А-Цяо хочет пить?

Шэнь Цяо подсознательно ответил:

– Я не хочу пить. Большое спасибо главе Янь за заботу.

– Так и думал. Я уже напоил тебя медовой водой, пока ты спал. 

В сердце Шэнь Цяо поднялось дурное предчувствие. 

– Как ты меня напоил?

Янь Уши ответил ему странным тоном:

– Из чашки в рот, конечно. Как еще ты хотел, чтобы я тебя поил?

Прежде чем Шэнь Цяо успел ответить, выражение лица Янь Уши внезапно изменилось, как будто он только что что-то понял.

– Может быть, ты думал, что я поил тебя изо рта в рот? Ах, А-Цяо, ты всегда был таким праведным и благородным человеком! Когда ты успел стать таким похотливым и вульгарным?

– ...

И снова он был ошеломлен и лишен дара речи этим человеком. Каким бы воспитанным ни был даочжан Шэнь, он все равно не мог удержаться от желания закатить глаза.

Затем Янь Уши утешил его, сказав:

– Не следует винить тебя за недопонимание. Я уже говорил тебе, что люди из секты Хэхуань никогда не замышляют ничего хорошего и что тебе не следует брататься с ними, особенно с такими соблазнительницами, как Юань Сюсю и Бай Жун. Если ты столкнешься с ними в следующий раз, просто держитесь от них как можно дальше. Мой А-Цяо* такой красивый, как я мог позволить, чтобы эти люди осквернили его?

«Репутация твоей секты Хуаньюэ, похоже, ничуть не лучше, чем у секты Хэхуань, не так ли? 

Кроме того, что ты подразумеваешь под «мой А-Цяо»? Кто это здесь «твой А-Цяо»?»

*(我家阿峤;wǒ jiā a qiao) – буквально означает «А-Цяо моей семьи»; также может означать «мой». «Моей семьи» – более открытое выражение, чем «мой», которое не определяет конкретных отношений – главное, что такой человек считается членом семьи. Таким образом факт, что Шэнь Цяо не исправляет это «мой А-Цяо», не говорит о его молчаливом согласии с тем, что он принадлежит Янь Уши; скорее, он допускает, что тот видит его близким человеком, как кого-то, принадлежащего к своей семье.

Хотя Шэнь Цяо жаловался и безумно критиковал его в своих мыслях, он хорошо понимал, что не был таким красноречивым, как Янь Уши. Если бы он сказал хотя бы одно предложение, этот человек определенно ответил бы еще десятью.

Ранее, когда он был ранен и погрузился в глубокий беспробудный сон, он ничего не мог предпринять. Но теперь, когда он проснулся, первой мыслью Шэнь Цяо было беспокойство за людей, которые все еще находились на горе Цинчэн.

– Понятия не имею, в каком состоянии глава секты Чжао и остальные. Завтра я вернусь и проверю.

Янь Уши слегка усмехнулся и ответил:

– Целью Хулугу был ты. Поскольку тебя там больше нет, ему наплевать на остальных. До тех пор, пока они добровольно не ищут собственной смерти, учитывая гордость Хулугу, маловероятно, чтобы он убьет людей, которые в его глазах не более чем бесполезные сорняки.

Хулугу, вероятно, все еще осознавал свою сущность и статус великого мастера, поэтому он определенно не опустился бы так низко, чтобы отбросить свои этические ограничения и совершить массовую резню. Но принимая во внимание таких личностей, как Дуань Вэньян и секта Хэхуань, которые не упускают возможности воспользоваться случаем и поймать рыбу в мутной воде, у храма Чуньян могут возникнуть некоторые проблемы. Однако там также присутствовали Чжао Чиин и ученики ее секты, которые не были настолько беспомощны и слабы, что не смогли бы даже связать курицу. В противном случае, если бы они оказались настолько слабы, словно маленькие дети, в будущем им было бы крайне стыдно появляться в цзянху.

– Юй Шэнъянь все еще на горе Цинчэн, – напомнил ему Шэнь Цяо.

Ответ Янь Уши на это заявление был еще более резким.

– Если он не способен справиться с подобными мелкими неприятностями, то он не годится в ученики этому достопочтенному!

В глазах Янь Уши слабые люди были недостойны его внимания. За последние несколько десятилетий Шэнь Цяо был единственным исключением, но существовал только один Шэнь Цяо. Все остальные были недостойны его дополнительных усилий и заботы, в том числе и его собственные ученики. Он уже обучил учеников всем своим навыкам, и если ему все еще нужно защищать их от всего, что мир может бросить на них, то им нет смысла продолжать появляться в цзянху. С таким же успехом они могли бы просто покончить с собой, ударившись головой о стену.

Шэнь Цяо, очевидно, не был согласен с такой линией мышления. Он понимал логику слов Янь Уши, но если Чжао Чиин и Ли Цинъюй были способны защитить себя, то навыки боевых искусств Фань Юаньбая и Чжоу Есюэ не были такими развитыми. Если вспыхнет битва, их учительница, возможно, не сможет защитить их от хаоса и предотвратить травмы.

Янь Уши заметил его рассеянное состояние и протянул руки, чтобы ущипнуть его за щеки.

– Когда же ты избавишься от этой дурной привычки переживать за всех людей на под Небом? Ты ранен, если вернешься туда, то станешь только обузой. В такой ситуации, зачем тебе думать о спасении других? В любом случае, прошли уже день и ночь. Любая последовавшая после нашего ухода битва уже закончилась. Какой смысл в том, чтобы идти туда?

Шэнь Цяо был застигнут врасплох этим жестом Янь Уши. Он бессознательно попытался откинуть голову назад, чтобы избежать его.

– Глава секты Янь, пожалуйста, прояви немного самоуважения!

Янь Уши улыбнулся и ответил:

– А-Цяо такой неразумный. Если я захочу кого-то обнять, то обниму, к чему можно прикоснуться – прикоснусь, захочу накормить тебя – накормлю. К какой части твоего тела этот достопочтенный еще не прикоснулся? Что плохого в том, чтобы немного пощипать? Я не думаю, что ты пользуешься помадой и пудрой, как эти укрывшиеся в своих будуарах девушки, но даже в этом случае твоя кожа не менее гладкая и нежная, чем у них. Если бы ты нарядился женщиной, твоя красота была бы первоклассной.

Шэнь Цяо сосредоточился на том, чтобы думать только о делах насущных. Услышав слова собеседника, он просто принял их за импульсивную и беспорядочную чепуху Янь Уши, которая влетала в одно ухо и вылетала из другого. Он нахмурился и сказал:

– Глава секты Янь продемонстрировал невероятную дальновидность и сверхъестественную точность, когда ранее заявил, что Хулугу не умер. В то время мне было трудно в это поверить. Но теперь то, что ты предсказал, стало реальностью*. Хулугу снова появился в цзянху, в то время как мой учитель уже скончался. Судя по тому, в каком состоянии сейчас находится мир, нет никого, кто мог бы контролировать или подчинить его. Люди туцзюэ близки к Юйвэнь Юню, а Юйвэнь Юнь в сговоре как с сектой Хэхуань, так и с буддийской фракцией. Собрание испытания Меча подошло к безвременному концу и теперь представляет собой сломанную алебарду, зарытую в песок*, а храм Чуньян также постигло непредвиденное несчастье. Я боюсь, что мирные дни цзянху подошли к концу.

*(一语成谶;yī yǔ chéng chèn) – непреднамеренно или неосторожно произнесенное предложение стало пророчеством и исполнилось. Обычно это относится к плохим, неудачным вещам или шуткам, которые сбылись.

*(折戟沉沙;zhé jǐ chén shā) – «сломать алебарду и зарыть ее в песок». Уничижительный способ описать поистине катастрофическую неудачу, сокрушительное поражение.

Янь Уши откинулся на кровать и лениво ответил:

– С какой стати ты беспокоишься о других? Разве упадок храма Чуньян не является хорошей возможностью для горы Сюаньду снова подняться? С твоим нынешним уровнем боевых искусств ты мог бы уже давно сравнять Юй Ая с землей. Для тебя не составит труда ворваться на гору Сюаньду и вернуть себе место главы секты, если ты того пожелаешь. Зачем помогать другим ткать их свадебные наряды?* Если у тебя есть такие намерения, я обязательно помогу.

*(为他人做嫁衣裳;wèi tā ren zuò jià yī shang) – буквально означает шить свадебную одежду для других и быть счастливым, когда они женятся. Основной смысл заключается в том, чтобы выполнять неблагодарную работу для других – когда вы заняты, вы не получаете никаких преимуществ, а вместо этого вносите свой вклад в счастливые дела других людей.

Шэнь Цяо взглянул на него. Он пытался стерпеть, но в конце концов понял, что не может. Он сказал беспомощным тоном:

– Если хочешь говорить, то говори. Но не мог бы ты убрать свою руку с моего колена? Это совершенно легкомысленно и недостойно.

Если бы не его травмы и факт, что он спал на самой дальней стороне, он бы уже давно покинул эту кровать.

Янь Уши дважды похлопал его по ноге, а затем усмехнулся.

– Так это была твоя нога. А я думал, что это подушка.

Сказав это, он протянул руку под одеяло и достал подушку из-под ноги Шэнь Цяо. Он положил на нее руки, нежно поглаживая.

Шэнь Цяо подумал: «Какое совершенное бесстыдство».