Глава 74. Нет необходимости бросаться в мои объятия

Причина, по которой наставник Сюэтин входил в тройку сильнейших мастеров мира, заключалась не в том, что он был способен уговорить бывших врагов объединиться для устранения общей проблемы, а в том, что он на самом деле был довольно силен.

Шэнь Цяо в этом не сомневался. С тех пор как он встретил наставника Сюэтина, он всегда знал, что битва между ними непременно состоится.

Сюэтин был ненамного моложе Ци Фэнгэ. Однако как только вы достигаете определенного уровня боевых искусств, вы перестаете стареть. Конечно, вы не становитесь бессмертным и некоторые признаки старости со временем начнут проявляться, но это было не так, как у обычных людей. Например, незадолго до смерти Ци Фэнгэ выглядел лет на тридцать-сорок. Никто бы не подумал, что его истинный возраст приближался к ста годам.

Поэтому, когда обычные люди видят настоятеля Сюэтина, они находят его довольно красивым. Если бы не тот факт, что у него не было ни единого волоска на голове, он, несомненно, выглядел бы очаровательным и возвышенным, как какой-нибудь молодой мастер. Он выглядел таким спокойным и собранным, таким царственным и величественным. Никто не смог бы обнаружить на нем ни малейшего следа мира смертных.

Это правда, что Шэнь Цяо был отдаленно элегантен, как бессмертный; однако его сердце было мягким. Вид тех, кто слабее его, заставил бы его протянуть руку, чтобы помочь им. Иногда он казался даже более чутким, чем большинство обычных людей. Он и Сюэтин. Тот, кто следует Дао, и тот, кто следует буддизму. Последний был подобен буддийской статуе в храме – решительный сердцем и словом, без всякой жалости. В то время как первый был похож на бассейн с лазурными водами – спокойный на первый взгляд. И все же, когда лебедь скользит по его поверхности, образуется рябь, наполненная нежным чувством.

Первое повторение печати Ачалы: все формы – это пустота, так как все формы бесчисленны: существуют тысячи цветов и оттенков, как и много форм лжи. Мир не может распознать их. В них легко утонуть и нет возможности выбраться. Только те, у кого сердце прозрачное и чистое, как стекло, смогут отличить правду от лжи, игнорировать демонов искушения и следовать своим истинным намерениям.

Печати шли во всех направлениях, оставляя слои следов ладоней по всей окружающей местности. Сила его правой руки, белой и безупречной, как снег, была очень сильна. Величественная и торжественная печать ваджры побеждает любое зло – никто от нее не скроется.

Шэнь Цяо не сдвинулся с места. Его левая рука осталась за спиной, в то время как запястье правой руки слегка выдвинулось наружу. Меч Шаньхэ Тунбэй был вынут из ножен с дрожью. Подобно песне плача – оде, крику – протяжному и далекому, он расколол бесчисленные печати, сумев одним взглядом найти истину среди лжи, и нацелился прямо в правую руку Сюэтина!

Сюэтин изменил свой маневр ладонью. Кончики его пальцев напоминали листья ивы, колышущиеся ветром, – такие изящные и гибкие, что от них невозможно было отвести глаз. По сравнению с предыдущими печатями, эта заняла более наступательную позицию, как будто он готовился выпустить подавляющую силу, способную расколоть даже бамбук. Сначала она напоминала холодный дождь, замерзающий над огромным снежным полем, а в следующее мгновение внезапно переходящий в открытое небо и высокие облака над рекой – гуси и иволги, цветы персика, висящие над водой. Ее красоту трудно описать словами.

Но Шэнь Цяо не воспользовался ситуацией, чтобы напасть на него, а вместо этого сразу же начал отступать. Сюэтин выставил ладонь и провел ею по площади. Пол из голубого камня начал трескаться дюйм за дюймом, в то время как истинная ци заполняла пространство. Даже А-Цин, стоявший в нескольких чи от него, почувствовал, как будто острое лезвие приблизилось к его лицу, и испытал резкий укол боли.

Шэнь Цяо использовал Радужную тень и бросился вперед на несколько чи, его тело было таким легким, что напоминало пыль, летящую на ветру. Внезапно он подпрыгнул, зависнув в воздухе вверх ногами. Когда он сделал это, лезвие его клинка было подобно белому шелку; ци меча струилась сверху, как вода, подающая с небес, как миллионы снежных львов, скачущих галопом, словно раскаты грома – лезвие его клинка не знало преград и было безжалостным!

Эта серия ударов произошла в мгновение ока. Спокойствие Сюэтина было похоже на бескрайние воды – его не удивляли большие волны. Но в этот момент наконец промелькнуло легкое удивление. Ци меча окутала его сверху, как торнадо, заманив в ловушку.

И в тот момент у Сюэтина, казалось, было несколько вариантов, но они не включали в себя прорыв через ци меча. Когда ци подступила к нему еще ближе, он поднял левую руку, так что его золотой посох встретился с аурой меча, и оба они издали громкий, гулкий звук. Его сущность, казалось, остановилась в воздухе. Ни один из них не двинулся навстречу другому; вместо этого они начали отступать на несколько шагов.

– Прошло всего несколько месяцев, но боевые искусства Шэнь-даочжана снова продвинулись на новый уровень. Это достойно восхищения! – выражение лица наставника Сюэтина было величественным и внушительным. Он больше не обращал внимания на Лянь Шэна и Лянь Ми, а полностью сосредоточился на Шэнь Цяо.

Но для Шэнь Цяо это не являлось хорошей новостью. Хотя он, безусловно, продвинулся вперед, это вовсе не означало, что другие оставались на месте.

Естественно, такому мастеру, как наставник Сюэтин, трудно сделать шаг вперед, но он все еще мог практиковать определенные техники и медитировать для сохранения спокойствия ума. Чем более опытным и совершенным будет состояние ума, тем более мощными будут боевые искусства. Тем больше будет его сила.

Шэнь Цяо однажды задумался над этим вопросом. Еще до того, как он получил свои травмы, он мог бы сыграть вничью в матче с такими мастерами, как Гуан Линсань и Дуань Вэнъян. Однако против наставника Сюэтина ему, безусловно, пришлось бы нелегко, так как он осознавал, что был несколько ниже уровнем, не говоря уже о его нынешнем состоянии. Безусловно, Стратегия Алого Яна оказала ему большую помощь в восстановлении сил: благодаря трем учениям – конфуцианскому, буддискому, даосскому – его фундамент был снова восстановлен. Этот фундамент можно легко сравнить с фундаментом дома, который более надежен чем у других. Однако это не означало, что строительство самого дома будет происходить быстрее. Шэнь Цяо уже достиг стадии Сердца меча и находился всего в шаге от Духа Меча. Но его внутренняя сила едва ли составлял семь десятых того, что было раньше. Поэтому он не мог продемонстрировать силу Сердца Меча во всей ее полноте.

Вдобавок ко всему, столкнуться лицом к лицу с таким мастером, как Сюэтин, было поистине невезением.

Но Шэнь Цяо не мог позволить ему заметить свои слабые стороны. В противном случае это показало бы, что в настоящее время нет никого, способного справиться с ним.

Шэнь Цяо опустил острие своего клинка. Он встал на то же место и неторопливо сказал:

– В конце концов, буддийские секты и секта Хуаньюэ не питают никаких личных обид друг к другу. Наставник, однажды вы уже попытались убить главу секты Янь. Почему вы снова преследуете его, еще и так настойчиво? Даже если бы Янь Уши не было здесь, и даже если бы секты Хуаньюэ больше не существовало, до тех пор, пока Юйвэнь Юн будет императором, будет кто-то, кто непременно поддержит его. С дальновидной мудростью наставника, я уверен, что вы не упустите это понимание, не так ли?

В тот момент, несмотря на то, что он оказался один против двух, Янь Уши каким-то образом нашел время добавить:

– А-Цяо, твоя манера говорить изменилась под моим влиянием, не так ли? Этот лысый осел был так ошеломлен твоими словами, что потерял дар речи! Я уверен, ему так стыдно, что он сейчас придет в ярость и будет мучить тебя еще сильнее!

Если бы это было раньше, даже десять противников, таких, как Лянь Шэн и Лянь Ми, не устояли бы перед Янь Уши, не говоря уже об одном из них. Однако то, как обстояли дела сейчас, явно было ему не на пользу. Сюэтин, безусловно, предвидел это, и именно поэтому он взял с собой этих двух учеников.

Даже если Лянь Шэн и Лянь Ми не смогут схватить Янь Уши быстро, они, по крайней мере, смогут задержать его.

Сюэтин понял намерения Шэнь Цяо. Он покачал головой и сказал:

– Шэнь-даочжан, вы должны понимать, что это касается выживания буддизма. Бесполезно говорить еще что-то. Сегодня этот бедный монах здесь только из-за главы Янь. Если Шэнь-даочжан готов уйти, бедный монах был бы очень благодарен.

Этот человек был удивительным. Хотя он почти полностью одержал верх, он все еще обращался с Шэнь Цяо с такой вежливостью. Он не возмущался и не сердился, а был спокоен, как ветер, и обладал хорошими манерами.

Если бы не тот факт, что у них двоих были противоположные цели, Шэнь Цяо был бы не против сесть и выпить чаю с ним, а не вот так как сейчас – размахивать оружием.

Янь Уши, с другой стороны, казалось, находил отношение Шэнь Цяо к Сюэтину совершенно невыносимым. Тем не менее, он нашел возможность вставить свое слово:

– А-Цяо, ты очень глупый, если решил спросить его об этом. Старый лысый осел очень хорошо знает, что ему просто нужно убить Юйвэнь Юна, и тогда все его неприятности закончатся. Но все же он предпочитает безжалостно преследовать меня. Естественно, это потому, что буддийские секты хотят сохранить свой справедливый и почетный вид. Они не хотят пачкать свои руки грехом убийства императора! Даже если бы они попытались убить Юйвэнь Юна, то предпочли бы, чтобы кто-то другой вышел и сделал это, так они смогут остаться хорошими и чистыми, без пятнышка грязи на себе. Старая лысая задница, просто скажи – я прав или нет?

Сюэтину не хотелось тратить слова на Янь Уши. Он просто склонил голову и произнес краткую Амитабху, прежде чем продолжить: