Глава 19. Этому почтенному такое не по душе

Глава не бечена

— Что, если я настаиваю на уходе? — спросил Шэнь Цяо.

Юй Ай спросил в ответ:

— В этом месте ты вырос, здесь твои братья и сёстры по учению, которые были с тобой рядом с малых лет. Неужели у тебя хватит духу вот так бросить вершину Сюаньду и уйти?

В попытке убедить его Юй Ай одинаково взывал как к разуму, так и сердцу Шэнь Цяо, но ответ его остался прежним:

— Но если ты намерен сотрудничать с народом Туцзюэ, моего согласия не жди.

Увидев, что Шэнь Цяо всё ещё держится своего изначального решения, от тона Юй Ая повеяло холодом:

— Какая разница, согласен ты или нет? Сейчас на вершине Сюаньду семь старейшин, и четверо из них поддержали меня. Остальные трое в закрытой медитации, и до мирских забот им более нет дела. Среди наших братьев по учению старший — добряк [1]. Говорить ему об этом было бы бесполезно. Четвёртый шиди и шимэй будут очень рады увидеть тебя снова, но и те, не факт, что примут твою сторону. Вершине Сюаньду просто необходимы реформы. Я не хочу остаток жизни наблюдать за тем, как величайший орден своего времени с каждым днём клонится к упадку, и они тоже.

[1] 老好人 (lǎohǎorén) — кроткий (безобидный) и беспринципный человек; добрый малый; божья коровка.

— Иначе, как, по-твоему, я смог стабилизировать ситуацию в ордене и занять пост временного главы в кратчайшие сроки? Без их согласия и поддержки разве у меня в одиночку получилось бы добиться успеха?

— Твои, шицзуня и даже взгляды предыдущих поколений глав ордена уже устарели. Как может вершина Сюаньду заботиться только о себе, когда остальной мир пребывает в хаосе?

Ночь стояла очень тихая, птицы будто исчезли без следа, ветер улёгся, даже шелеста листвы не слышно. Всё вокруг, казалось, окунулось в безмолвие.

В какой-то момент луна скрылась за облаками, и мир провалился в необъятную тьму. Огонёк свечи в руке Юй Ая замерцал. Свет пламени потускнел и внезапно погас.

С тех пор, как глаза его перестали видеть, день для Шэнь Цяо стал неотличим от ночи.

Но он оставался человеком. Получив рану, испытывал боль, а встретив трудности, чувствовал горечь [2]. И всё же он продолжал питать надежды на лучшее будущее, и с готовностью принимал всё на своём пути. Когда к нему вернулись воспоминания, он не впал в отчаяние, несмотря на груду скопившихся на сердце вопросов. Он не оставлял мысли подняться на вершину Сюаньду и получить ответ от Юй Ая лично.

[2] 1) Слово 烦恼 (fánnǎo) включает целую гамму негативных эмоций:

от раздражения и беспокойства до тоски и печали;

2) будд. досады и огорчения, заблуждения и страдания, страсти и искушения

(о неразумии тех, кто не просветлён верой и является игрушкой страстей)

Однако в этот самый момент, когда правда предстала прямо перед ним, Шэнь Цяо внезапно почувствовал прилив глубочайшей усталости, нахлынувший со дна его сердца; словно чья-то рука схватила и увлекла его за собой в воды ледяного моря.

Он невольно крепче сжал бамбуковую палку в руке.

При виде выражения лица Шэнь Цяо Юй Ай почувствовал некое сожаление, но раз уж дела пошли так, он полагал, что должен выразиться предельно ясно и чётко:

— Шисюн, никто добровольно не станет обрекать себя на одиночество. Вершина Сюаньду — первый даосский орден Поднебесной, ему по силам поддерживать просвещённого государя, распространяя влияние даосской школы по всему свету. Так отчего мы должны упрямо прятаться глубоко в горах, как те отшельники? Почти все в ордене думают так же, кроме тебя. Это ты слишком наивен!

— Кунье из Туцзюэ, — глубоко вздохнув, проговорил Шэнь Цяо. — Ваше с ним сотрудничество не дошло до помощи народу Туцзюэ в захвате центральных равнин, верно?

— Разумеется, нет, — ответил Юй Ай. — Я уже говорил, что содействие Кунье лишь один из шагов воплощения моего замысла. Как бы сильно я ни хотел возвеличить вершину Сюаньду, я никогда не выберу Туцзюэ. Народ этот свиреп и жесток, разве могут они называться мудрыми правителями?

Брови Шэнь Цяо сошлись на переносице. У него было смутное ощущение, что Юй Ай ведёт орден к грандиозному плану, но поскольку ныне разум его пребывал в некотором смятении, он пока не мог распознать к какому.

— Если ты вернёшься сейчас, мы ещё можем сохранить прежнюю близость [3]. Без какого-либо отчуждения. Глаза твои ещё не восстановились, к тому же у тебя внутренние повреждения. Должно быть, тебе стоило неимоверных усилий только подняться на гору. Как далеко ты ещё сможешь пройти с таким телом? Вершина Сюаньду — твой единственный дом.

[3] 亲如手足 (qīnrúshǒuzú) — дорог, как собственные руки и ноги

(обр. в знач.: родной, близкий, братский)

Шэнь Цяо медленно покачал головой.

— Ты ступай по дороге, но я пройду по своему бревенчатому мостику [4]. Главой-марионеткой... я ни за что не стану. Отныне и впредь…

[4] 你走你的阳关道，我走我的独木桥 — ещё можно перевести, как: «Ты ступай по широкой дороге удачи, но я выберу хлипкую доску сомнений»; обр. в знач.:«Ты думай о себе, меня предоставь самому себе».

Он хотел было парой жестоких слов разорвать их дружбу, но сцены из жизни двух ребят, детьми и взрослыми проводивших время вместе, неожиданно вспыхнули перед его глазами.

Те тёплые чувства он помнил так ярко, что не Смог оборвать их одной лишь фразой «всё кончено».

Шэнь Цяо тихонько вздохнул, в итоге, так ничего и не сказал. Только поджал губы, развернулся и ушёл.

В те годы, когда детьми их взяли в ученики Ци Фэнгэ, способности Шэнь Цяо были лучшими среди всех. Однако, в учениках «первого знатока боевых искусств Поднебесной» и не могло оказаться тех, кого природа обделила талантом. Стать воспитанником Ци Фэнгэ мог лишь тот, чьи природные качества и комплекция считались превосходными.

Собирался бы уйти прежний Шэнь Цяо, Юй Ай, вероятно, не смог бы остановить его, но нынешний Шэнь Цяо был для него лёгкой добычей!

Не тратя время на раздумья, Юй Ай в мгновение ока возник перед мужчиной и преградил тому путь.

— Шисюн, не уходи, — понизив голос, произнёс он, протягивая руку, готовый вырубить противника ударом.

Но вдруг Шэнь Цяо, будто задолго предвидев его действия, отступил, подняв бамбуковую палку в воздух, по видимости, в попытке отразить атаку.

Юй Ай, естественно, не обратил внимания на его потуги и потянулся рукой к бамбуковой палке.

Рывок этот должен был гарантированно увенчаться успехом, но, вопреки всем ожиданиям, ушёл в пустоту!

Бамбуковая палка выскользнула из его руки и прошла мимо. Вместо того чтобы отступить, она двинулась вперёд, ударив Юй Ая по запястью.

Юй Ай чуть наморщил брови. Щёлкнув по палке пальцем, другой же рукой он потянулся к плечу Шэнь Цяо: рукава его одежд колыхались без ветра, а сам он ринулся к спине мужчины в стремлении преградить ему выход.

Юй Ай рукой ухватил Шэнь Цяо за плечо. Силы он применил совсем мало и не причинил тому много боли. Но Шэнь Цяо это не остановило — он ударил Юй Ая палкой по поясу. В том месте у него была старая травма: в детстве он упал с дерева и сломал себе кость. А потому впоследствии, хоть и оправился полностью, травма всё же оставила тень в его сознании, и он подсознательно уклонялся, когда место это подвергалось нападению.

У Шэнь Цяо осталось всего тридцать процентов его боевой мощи. Юй Аю он был не противник. Но поскольку они двое знакомы с детства, даже не видя перед собой противника, он был прекрасно осведомлён о каждом его движении и о приёмах, которые тот мог бы использовать. Вдобавок он был уверен, что Юй Ай не намерен отнимать его жизнь, и поэтому Шэнь Цяо мог атаковать без всяких опасений.

Юй Ай явно знал, о чём думал Шэнь Цяо. Спустя минуту рукопашного боя он мало-помалу начал терять терпение и не желал оттягивать время и дальше. Он ударил пятернёй по плечу мужчины, на сей раз применив внутреннюю ци.

Шэнь Цяо услышал летящий к нему поток воздуха и рефлекторно поднял бамбуковую палку для защиты. Но всё было напрасно. Внутренняя ци пришлась ему прямо в грудь, с треском разломив палку на две части и заставив мужчину отступить на пару шагов. Он несколько раз пошатнулся и повалился на землю.

— А-Цяо, заканчивай борьбу и возвращайся со мной. Я и представить себе не могу, как обрадуются шимэй и остальные, когда узнают, что ты вернулся! — Юй Ай приблизился и собрался было поднять его.

Шэнь Цяо не проронил ни слова.

Как только Юй Ай стиснул его запястье, то краем глаза заметил, как Шэнь Цяо схватил половинку бамбуковой палки и швырнул в его сторону с мощью, соизмеримой с бурей.

Шэнь Цяо берёг свою силу в ожидании удобной возможности, когда его противник ослабит бдительность!

Юй Ай и подумать не мог, что у практически слепого и тяжело раненого человека ещё останется энергии для сопротивления.

Ему было невдомёк, что у Шэнь Цяо при себе только треть его боевой мощи. Воочию узрев, как эта бамбуковая палка скручивает воздух в спираль с холодом ледяного родника, мороз которого, казалось, пробирает глубоко до костей, он не решился принять удар физически, поэтому уворачиваясь бросился в сторону. Однако, к его удивлению, Шэнь Цяо отказался от схватки. На полпути отдёрнув ладонь, он тотчас же отступил к тропе, с которой пришёл!

И пускай росший здесь ребёнком Шэнь Цяо не мог по большому счёту видеть сейчас, он всё ещё был в состоянии едва различить окружающую обстановку. В этот миг он без оглядки бросился вперёд, используя цингун, несмотря на то, что Юй Ай нагонял его сзади. Прислушавшись, он определил местоположение Юй Ая, а затем швырнул оставшуюся часть бамбуковой палки себе за спину.

Юй Ай был полон решимости удержать этого человека здесь, поэтому поспешил отбросить мягкосердечие. Он обернул бамбуковую палку рукавом и метнул прямо в Шэнь Цяо.

Позади него раздался пронзительный свист; бамбуковая палка скользнула по плечу Шэнь Цяо, разрезав одежду, кровь мгновенно хлынула наружу. Он не уклонился и, стерпев боль, решил продолжить бег, хотя тело при движении непреодолимо чуть вело из стороны в сторону.