Глава 18. Я не отпущу тебя

Глава не бечена

Пусть вершина Сюаньду и значилась первым даосским орденом Поднебесной, среди его учеников не было места ни злому умыслу, ни интригам, как могли бы вообразить посторонние.

Шэнь Цяо с детства рос в мирной и спокойной обстановке.

Его наставник был человеком отзывчивым, для него он стал и учителем, и отцом. А его братья по учению были до того радушны, что не требовали соблюдать приличий и разрешали младшим вольничать с ними во время забав и игр. Даже Ци Фэнгэ не нагонял страха на своих воспитанников, как ожидали многие.

И поскольку все вокруг относились к Шэнь Цяо с лаской и нежностью, он, в свою очередь, тоже вырос человеком кротким и мягким.

Время вступления в орден вышло не очень удачным: он не был ни старшим учеником Ци Фэнгэ, ни последним.

Из пяти учеников Шэнь Цяо по старшинству второй, что, собственно говоря, ставило его в неловкое положение. Но из-за характера, превосходного таланта и добросердечного и терпеливого отношения к людям он, напротив, стал любимцем Ци Фэнгэ. И, в конечном счёте, его преемником.

Юй Ай среди учеников числился третьим. Он был на два года старше Шэнь Цяо, но так как вступил в орден позднее, ему пришлось звать того своим «шисюном». В детстве его это очень беспокоило, поэтому он подолгу докучал и дразнил Шэнь Цяо, всё стараясь заставить мальчишку называть его шисюном. Но в конечном итоге, естественно, потерпел неудачу.

Они практически ровесники, с малолетства играли вместе, поэтому были друг для друга самыми близкими людьми. Если кто спросил бы Шэнь Цяо, кому он доверяет в этом мире больше всего, то ответом, несомненно, был бы его шицзунь, Ци Фэнгэ, и его братья по учению.

А если бы пришлось оценить каждого по степени их близости к нему, Юй Ай, пожалуй, занял бы первое место.

До того как подняться на гору, Шэнь Цяо представлял себе, каким будет их воссоединение. Юй Ай, возможно, удивится тому, что он, тот, кто давно должен быть мёртв, вернулся к жизни, или, может, почувствует укол вины и небывалый испуг или, может, даже выкажет отвращение от нежелания видеть Шэнь Цяо.

Однако он и подумать не мог, что тот будет так счастлив. И хотя ему не удавалось разглядеть выражение лица Юй Ая, в его голосе Шэнь Цяо не расслышал ни капли притворства.

Поначалу ему хотелось сказать очень многое. Но когда эти слова оказались на кончике языка, он не знал, с чего начать. Выпалив «шисюн, глава ордена», Юй Ай тоже не вымолвил больше ни слова. Шэнь Цяо догадался, что тот наверняка сейчас внимательно наблюдает за ним, поэтому только и мог, что начать речь с самой банальной фразы:

— Как поживает орден?

Ответа не последовало. Слегка склонив голову, Шэнь Цяо неуверенно произнёс:

— Третий шиди?

— Что с твоими глазами?

Когда он заговорил снова, голос прозвучал уже совсем рядом. Шэнь Цяо машинально хотел отступить, но его крепко схватили за запястье.

— Что с твоими глазами? — повторил Юй Ай.

— Я упал со скалы во время битвы с Кунье. Когда очнулся, они уже были в таком состоянии, — Шэнь Цяо незаметно решил отклониться от темы.

Пленившая его запястье рука не разжалась.

— Стой спокойно. Я проверю твой пульс.

Шэнь Цяо думал сказать, что в том нет нужды, но так как вырваться ему было не по силам, оставалось лишь позволить Юй Аю сделать по-своему.

Юй Ай сосредоточенно прощупывал его пульс. Через некоторое время он, наконец, спросил:

— Твоя внутренняя ци настолько слаба, что её почти не различить. Что произошло?

Шэнь Цяо равнодушно спросил в ответ:

— Ты разве не предвидел такой исход, когда отравил меня?

Рука мужчины на секунду замерла. Пользуясь случаем, Шэнь Цяо отдёрнул свою.

С уровнем мастерства Юй Ая, независимо от того, какой тёмной была ночь или тусклым свет свечей, его зрительное восприятие оставалось весьма точным.

Он внимательно оглядел Шэнь Цяо с головы до ног. Лицо собеседника было холодным и бледным, а фигура намного более тощей, чем раньше. Становилось ясно, что за дни, проведённые снаружи, человек вынес немало страданий. Запястье руки, сжимавшей бамбуковую палку, было наполовину обнажено под рукавом. Такое худое и тонкое, что вид его поневоле пробуждал в сердцах людей боль.

— Раз ты вернулся, больше не уходи, — тихонько вздохнул Юй Ай. — Позволь не спеша объяснить тебе всё, хорошо?

Шэнь Цяо покачал головой.

— На вершине Сюаньду вскоре будет избран новый глава. Разве присутствие здесь опозорившего орден давнего знакомого, как я, не добавит тебе хлопот?

Юй Ай нашёл это странным:

— Кто сказал, что у ордена будет новый глава?

— А разве даосская конференция на Нефритовой террасе, что состоится через десять дней, не является заодно церемонией установления нового главы Сюаньду?

Юй Ай хотел было покачать головой, но осознав, что собеседник не видит его действий, ответил:

— С тех пор, как ты исчез, упав со скалы, я втайне посылал людей на твои поиски, но как бы мы ни бились, результата никакого. Если ты выжил, я должен был увидеть тебя лично; если мёртв, то должен видеть твой труп. Покуда ты жив, глава вершины Сюаньду останется неизменен. Это правда, что я управляю всеми делами от твоего имени, но только временно. Я и не думал переступить границы своих полномочий и заменить тебя.

В прошлом Шэнь Цяо без тени сомнения верил каждому слову Юй Ая. Однако теперь время и обстоятельства изменились, и нынешний Шэнь Цяо более не смел на них полагаться.

Он на миг замолк, прежде чем сказал:

— Во время сражения с Кунье в тот день я обнаружил, что больше половины моей внутренней ци исчезло, оставшаяся же сила пребывала в таком застое, что текла беспорядочно. Я изо всех сил старался выстоять против Кунье, но, в конце концов, всё оказалось напрасно. Я и тогда силился всё хорошенько припомнить, но от начала до конца не мог понять, когда был отравлен и где именно. Так или иначе, я и подумать не мог, что это сделал ты.

Юй Ай стоял, опустив голову, молчал, но его прикрытые рукавами руки едва заметно дрожали.

Верно. С самого детства Шэнь Цяо никогда не скупился на доверие к нему, да и вообще к кому бы то ни было на вершине Сюаньду.

И вовсе не потому, что был глуп или невежествен, и не потому, что наивен или легковерен. А просто потому, что верил в них. Он верил, что доброта всегда живёт в этом мире. Он верил в людей и во всё, что сопровождало его на разных этапах взросления. Более того, он верил, что его братья по учению, которые были ему семьёй, никогда не предадут его. Вот почему он никогда не опасался их, и почему Юй Ай смог с лёгкостью добиться успеха.

— Потом я упал с обрыва и потерял сознание, — продолжил Шэнь Цяо. — Когда очнулся, то утратил воспоминания. Целыми днями пребывал в неведении и растерянности, и только недавно, наконец, вспомнил многие детали. В ночь перед моей битвой с Кунье ты пришёл ко мне и напросился провести её вместе. Много говорил о прошлом, говорил, как тебе нравится наша шимэй, как она холодна к тебе и вообще не особо общительна. Ты был так огорчён, что только и мог прийти и излить душу мне в надежде, что я помогу тебе поговорить с ней после битвы.

Юй Ай ничего не сказал.

— Когда от Кунье пришёл письменный вызов на бой, — продолжил Шэнь Цяо, — поначалу я не хотел его принимать. Однако ты упомянул схватку между учителем Кунье Хулугу и нашим, сказав, что если я не приму вызов, это может повредить репутации шицзуня и вершины Сюаньду. Впоследствии ты неоднократно выражал свою симпатию к шимэй в моём присутствии, но вот что странно, при ней ты всегда оставался сдержан в проявлении чувств и не действовал импульсивно. Я и не подозревал, что у тебя тогда были другие мотивы. И даже продолжал утешать тебя, давал вам шанс провести время наедине. Если подумать об этом сейчас, всё это тоже было ложью, не так ли?

Наконец, Юй Ай, вздохнув, произнёс:

— Ты прав. Никаких романтических чувств к шимэй я не питал. Те слова нужны были лишь затем, чтобы сбить тебя с толку, и ты менее подозрительно отнёсся к другим вещам. А ещё мне выдался удобный случай поговорить с тобой лицом к лицу перед главной битвой. Ты стал преемником шицзуня, и твои боевые навыки — лучшие среди всех наших братьев по учению. Обычная отрава на тебя не подействует, поэтому я был вынужден применить один из самых редких в мире ядов — «Радость от встречи»[1]. Он не убьёт человека сразу. Если хорошенько следить за дозировкой, он незаметно сделает своё дело без чьего-либо ведома [2]. Через долгое время яд проникнет в кости, и смерть будет выглядеть совершенно естественной.

[1] 相见欢 (xiāngjiàn huān) «Радость от встречи». Эту фразу часто использовали в качестве заглавия или строчки в многочисленных стихах и песнях династии Сун.

[2] 神不知鬼不觉 (shén bùzhī guǐ bùjué) — даже духи не знали и демоны не почуяли (обр. в знач.: совершенно незаметно, в глубочайшей тайне; потихоньку, тайком, скрытно, тихо и незаметно)

— Но мне и в голову не приходило лишать тебя жизни. Я использовал его, чтобы заставить тебя проиграть поединок с Кунье. Я думал, что с уровнем твоих боевых навыков, даже упав со скалы, ты не умрёшь. В худшем случае, получишь немного более серьёзные раны, на лечение которых уйдёт пара месяцев. Но, к моему удивлению, всё пошло не так, как я планировал. После твоего подения, я тут же послал людей на поиски, но мы так и не смогли найти тебя.

Шэнь Цяо нахмурился сильнее.

— «Радость от встречи» — крайне редкий яд. Говорят, что впервые он был привезён на центральные равнины Чжан Цянем [3] из путешествия по западным землям [4] и был утерян позднее. Вряд ли его найдёшь даже в императорском дворце, не говоря уже о вершине Сюаньду. Где ты его взял?

[3] 张骞 (zhāng qiān) — Чжан Цянь (китайский путешественник и дипломат, умер в 114 г. до н.э.)

[4] 西域 (xīyù) — ист. западные земли, западные страны (напр. Западный Китай, Средняя Азия, Центральная Азия, Индия)

Прежде чем Юй Ай успел ответить, Шэнь Цяо вдруг переменился в лице и поражённо произнёс: