То и дело на обочине попадались беженцы, неотрывно следящие за ними жадными глазами. С первого взгляда легко понять, что с Янь Уши шутки плохи. Бродяги не смели просить у него подаяние, поэтому им оставалось только устремить свой взор к внешне мягкому и добродушному Шэнь Цяо.

Среди них была супружеская пара, тащившая по дороге троих-четверых детей. Каждый практически кожа да кости, и трудно сказать, могли ли они ещё считаться людьми. Больше они напоминали марионеток или живых мертвецов — даже выражения их лиц, казалось лишённым жизни. Старшему дитя всего шесть-семь лет, а младшей — самое большее, два-три года. Малютка шла, пошатываясь, но у родителей не было сил нести её. Поэтому она только ухватилась за край одежды матери и ступала за ней, дрожа на ходу.

Если так пойдёт и дальше, то младший ребёнок, в конце концов, станет первым, кого обменяют на детей из других семей, чтобы увеличить пайки родителей. А возможно, её приготовят и съедят они сами. В безвыходном положении люди, которым не повезло появиться на свет в это неспокойное время, отбросят в сторону даже кровные узы ради выживания.

Завидев проходящего мимо Шэнь Цяо, парочка тут же бросилась на колени, чтобы выпросить у него немного еды. Шэнь Цяо на миг задумался, затем пошарил у себя за пазухой, достал завёрнутый в промасленную бумагу блинчик и протянул младшему из детей.

Супруги были вне себя от радости. Они кланялись и благодарили его снова и снова. Мужчина выхватил у малышки блин и тут же откусил большой кусок. Заметив горящие взгляды родных, он после долгого колебания отломил небольшой кусочек и неохотно передал жене.

Взяв блинчик, женщина не стала его есть, так, словно у неё в руках редкое сокровище, она бережно и с особой осторожностью разделила его на несколько частей и раздала детям.

Блин был невелик и был съеден в два укуса [6]. При виде этого глаза других бедняков вспыхнули завистью. Все они плотоядно [7] уставились на Шэнь Цяо.

[6] 狼吞虎咽 (lángtūn hǔyàn) — жадно пожирать; иметь волчий аппетит;

досл. глотать, как волк, пожирать, как тигр

[7] 虎视眈眈 ( hǔshì dāndān) — букв. смотреть хищно, как тигр;

 обр. алчно взирать; бросать алчные взоры

Мужчина принялся умолять его:

— Дети голодают так долго. Не мог бы этот благородный господин даровать нам ещё блинчик, что бы позволило им протянуть до города!

Однако последовал отказ:

— Я тоже не богат. В дорогу я взял только два. И раз один отдал вам, другой должен оставить себе.

Услышав, что у Шэнь Цяо есть ещё еда, мужчина тут же переменился в лице. Когда он увидел, что в глазах Шэнь Цяо нет света, и что тому приходится поддерживать себя бамбуковой палкой, в сердце бедняка зародилась недобрая мысль. Он бросился на Шэнь Цяо.

Кто бы мог подумать, что не успев коснуться и рукава одежд мужчины, он уже отлетит в противоположную сторону и тяжело рухнет на землю, издав жалкий вопль.

Шэнь Цяо все ещё выглядел до крайности больным и слабым, как и раньше. Другому и в голову бы не пришло, что он только что отправил кого-то в полёт.

Он конечно же никак не ожидал, что его добрая воля приведёт к такому итогу, посмотрел на жену и детей этого человека — те уже сжались в комок от страха.

Став свидетелями этой сцены, другие бойкие бродяги, естественно, не осмелились действовать опрометчиво.

Мужчина с трудом поднялся на ноги. Он не стал молить о пощаде, а только выругался:

— Если можешь забить меня до смерти, так сделай это! Такие люди, как ты — вот настоящие лицемеры. Ты просто ждёшь, что в ответ на твою милость будем до полу кланяться и благодарить, правда? Раз взялся помочь, так отчего не довести дело до самого конца? У тебя есть ещё блин, что ж тебе мешает и его вытащить?! Если не хочешь, так не надо было и начинать! Позволив вкусить сладость, но не дать наесться досыта — разве это не то же самое, что убить нас?!

Шэнь Цяо вздохнул. Он покачал головой, повернулся и ушёл, не сказав ни слова.

Всё это время Янь Уши стоял на некотором расстоянии от него, с холодным безразличием наблюдая за происходящим со стороны, заложив руки за спину. Он не вмешивался и не уходил. Как будто ждал Шэнь Цяо с едва заметной улыбкой на лице.

И пусть остальные знали, что при нём была еда, мастерство, которое только что явил Шэнь Цяо, оставило их беспомощно смотреть ему вслед.

Янь Уши подождал, пока он подойдёт ближе, затем сказал:

— «Чашка риса — благодеяние, мешок риса — причина вражды [8]». Не слышал такое выражение раньше?

[8] «斗米恩升米仇: Чашка риса — благодеяние, мешок риса — причина вражды». Это означает, что если предложить людям небольшую помощь, они будут благодарны, однако если предложить им слишком много, те начнут испытывать зависть и проклинать вас.

升 (shēng) мера объёма для сыпучих тел, равная 1,04 литра; 斗 (dǒu) равна 10 л

— Это было безрассудно с моей стороны, — вздохнув, произнёс Шэнь Цяо. — Страдает так много людей. В одиночку их всех мне не спасти.

Янь Уши усмехнулся:

— Даже отцу родному плевать, живы его дети или умерли, а ты решил ему помочь с заботой. В сердце главы ордена Шэнь и впрямь есть место для великой любви [9], но, увы, человеческая природа и желания — бездонная яма, которую невозможно заполнить. Ему не понять твоей доброты. Если бы ты не дал отпор сегодня, тебя бы уже подали к столу.

[9] Великая любовь (大爱 da ai): вселенская любовь; любовь ко всему в мире.

Шэнь Цяо серьёзно обдумал этот вопрос:

— Если бы не был способен дать отпор, то и не выбрал бы этот маршрут. Я предпочёл бы пройти окольным путём, дабы не наткнуться на сборище бедняков. По природе своей каждый стремится к выгоде и избегает потерь [10]. Я не святой и не исключение. Мне просто невыносимо видеть мучения людей.

[10] 趋利避害 qūlì bìhài) — стремиться к благоприятным условиям и избегать опасностей; искать где лучше

Он выбрал доброту и крепко держался за неё, в то время как Янь Уши верил, что зло заложено в самой природе человека. Им не прийти к соглашению, так как убеждения обоих в корне своём разнились. С точки зрения силы Янь Уши, безусловно, без труда мог убить Шэнь Цяо, но даже сдави он его горло, образ мышления ему не изменить..

После этого небольшого эпизода некогда с таким трудом воцарившейся между ними атмосфере перемирия пришёл конец.

— Господин!

Сзади донёсся тихий, слабый голос.

Шэнь Цяо обернулся, однако увидел лишь неясный силуэт. Он был невысоким и тощим, вероятно, принадлежал ребёнку.

Мальчишка подбежал и опустился перед ним на колени, старательно поклонившись до земли трижды:

— Господин, большое вам спасибо за то, что любезно поделились с нами тем блинчиком. Отец был груб с вами, а я… я могу только поклониться вам! Такой великий человек, как вы, очень щедр. Пожалуйста, не обращайте на него внимания!

Как мог он из-за этого препираться с ребёнком? Шэнь Цяо вздохнул, шагнул вперёд и помог ему подняться.

— Я не принял это близко к сердцу. Говорят, через пару дней будет День рождения Будды. Жители столицы префектуры Сян поклоняются ему. К тому времени откроют благотворительные лотки для раздачи жидкой каши, а также впустят в город некоторое число беженцев. Не теряй надежду, вы ещё можете выжить.

Глаза мальчика заблестели. Он не переставал кланяться и горячо благодарить:

— Большое спасибо, что известили меня, господин. Могу я узнать ваше имя? Если представится случай, я обязательно отплачу вам в будущем. Поставлю для вас табличку долголетия [11]!

[11] Табличка долголетия (长生牌位 chángshēng páiwèi): ритуальные таблички обычно помещают для поклонения и поминовения усопших, но конкретно этот вид устанавливают в честь живого человека для молитв и пожелания ему долгой жизни.

Шэнь Цяо погладил его по голове и мягко ответил:

— Не нужно. Хорошо позаботься о своей матери и младших.

Мальчишка энергично закивал головой. Затем прошептал:

— Будьте спокойны. По правде, я не стал есть тот блин, который дала мама. Я тайком передал его младшей сестрёнке!

От услышанного у Шэнь Цяо защемило сердце, он вздохнул про себя, увидев, каким вдумчивым был ребёнок. Поразмыслив немного, он всё же нащупал за пазухой и выудил оставшийся блин и протянул мальчику:

— Возьми, поешь. Не дай отцу узнать об этом снова.

Ребёнка истощил голод, но, собрав не пойми откуда взявшиеся силы, он решительно отказался брать блинчик, несмотря ни на что. В конце концов, Шэнь Цяо пришлось вложить еду ему в руку.

— Если и дальше будешь отказываться, то, когда его увидят другие, хлопот не оберёмся.

Теперь у мальчика не было другого выбора, кроме как принять. Затем он опустился на колени и снова уткнулся лбом в землю, настаивая:

— Господин, пожалуйста, назовите мне своё имя!

— Меня зовут Шэнь Цяо.

— Шэнь Цяо... — ребёнок несколько раз повторил его имя. Он наверняка спутал слово «Цяо» с каким-то другим словом с иным значением, но Шэнь Цяо сознательно не подчёркивал и не поправлял его.

Мальчик ушёл, на каждом шагу вновь и вновь оглядываясь назад.

— Время позднее, — сказал Янь Уши, — давай поскорей войдём в город.

Шэнь Цяо немного удивило, что на сей раз Янь Уши не высмеял его. Он засмеялся:

— Вам нечего сказать?

Янь Уши холодно ответил:

— Кому-то просто в радость дурью маяться, и слушать он не станет, что бы я ему там ни сказал. С чего тогда этому почтенному тратить слова попусту?

Шэнь Цяо лишь улыбнулся, коснувшись носа, но не произнёс ни слова.

Мир, несомненно, полон злобы, однако он не желал отрицать существование благожелательности и доброй воли только из-за этого.

И считал, что обменять блинчик на одну только толику этой доброты того стоило.