Янь Уши долго наблюдал за ним, стоя в дверях, прежде чем зайти.

Сначала Шэнь Цяо не заметил его, целиком поглощённый игровой партией. Но когда Янь Уши положил что-то на стол, он слегка приоткрыл глаза, чтобы рассмотреть неясные очертания, появившиеся в поле его зрения.

— Глава ордена Янь?

Увидев вошедшего, Шэнь Цяо, естественно, улыбнулся.

— Слышал, ты сегодня встретился с принцессой Цинду и даже сумел произвести на неё крайне хорошее впечатление? — спросил Янь Уши.

— Мы случайно столкнулись, это нельзя назвать хорошим впечатлением, — рассмеялся Шэнь Цяо. — Принцесса — гордая дочь небес, я же обычный простолюдин. Глава ордена Янь, должно быть, шутит.

После прибытия в Чанъань Янь Уши не ограничивал свободу Шэнь Цяо. Если Шэнь Цяо хотел, то мог гулять по всему городу, однако на этом всё. Если бы он захотел покинуть его, то стражники у ворот, которых заранее предупредил Бянь Яньмэй, немедленно остановили бы его и доложили во дворец.

— Ты не можешь утверждать наверняка, — усмехнулся Янь Уши. — Слышал, во время поездки в город Е с Юй Шэнъянем ты встретился с дочерью Хань Фэна. Разве она не отнеслась к тебе с такой же особой благосклонностью? Как жаль, что принцесса Цинду обладает строгим нравом. Если бы она знала, что ты живешь в моём дворце, то определённо не сочла бы тебя порядочным человеком. Ты упустил прекрасную возможность заключить брачные узы. Ведь если бы ты женился на принцессе, то вернуться на вершину Сюаньду с помощью силы императорского двора было бы проще простого.

— Не слишком ли скучно главе ордена Янь? — беспомощно ответил Шэнь Цяо. — Я всего лишь обменялся парой фраз с принцессой Цинду, как вы придумали такую историю?

Янь Уши погладил его лицо и легкомысленно сказал:

— Ты считаешь принцессу Цинду красивой девушкой из бедной семьи [1], которая с любым готова обменяться парой тёплых слов? Ты лишился своих сил и положения, но ведь не своего лица. Одно только твоё лицо способно привлечь немало цветов персика [2]. Разве Му Типо не один из них? По-моему, прежде чем выйти на улицу в следующий раз, тебе стоит надеть вуаль, как делают те женщины из знатных семей, чтобы избежать любовных неприятностей [3]. Иначе слухи распространятся и мне будет неловко слышать, как мой любимый наложник флиртует с другими.

[1] 小家碧玉 (xiǎojiābìyù) — дословно «яшма в бедной семье».

[2] 桃花 (táohuā) — цветы персика (символ женщины).

[3] 桃花劫 (táohuājié) — злой рок, связанный с противоположным полом.

Насколько Шэнь Цяо мог понять, Янь Уши с таким воодушевлением дразнил его только тогда, когда пребывал либо в прекрасном, либо в отвратительном настроении.

Вопрос заключался в том, какое расположение духа было у него сейчас.

Как и ожидалось, в следующее мгновение он услышал слова Янь Уши:

— У меня есть две новости: хорошая и плохая. Какую ты хочешь услышать первой?

— Новость хорошая для меня или для главы ордена Янь? — спросил Шэнь Цяо.

— Конечно же, для тебя! У меня сердце разбивается, когда я вижу, какого дурного ты обо мне мнения.

По мере разговора он наклонялся всё ближе и ближе, голос его звучал низко и даже несколько двусмысленно.

Сколько бы раз подобное ни происходило за последние дни, Шэнь Цяо не мог привыкнуть. Тотчас он слегка отвернулся, спрятавшись от тёплого дыхания, что коснулось его лица.

Он отвернул лицо, но не уши.

Его ушная раковина и мочка немедленно покрылись лёгким румянцем, словно тёмно-красное пятно появилось на белом нефрите. Невозможно было удержаться от желания прикоснуться к этому лично.

Именно это Янь Уши и сделал. Поскольку бежать было некуда, Шэнь Цяо пришлось рукой преградить ему путь. Один из них сидел, а второй наклонился — в таком положении они мгновенно обменялись несколькими десятками ударов, после чего Шэнь Цяо, естественно, оказался полностью втянут в объятия Янь Уши.

Янь Уши цокнул языком.

— Ты слишком худой. Обнимать тебя не слишком удобно.

С этими словами он оттолкнул Шэнь Цяо.

Шэнь Цяо: «…»

— Зато руки твои на ощупь весьма приятны.

Пальцы Шэнь Цяо длинные и тонкие, из-за болезни они выглядели холодными и бледными, однако трогать их было очень приятно. Янь Уши поворачивал его руки из стороны в сторону так, словно игрался с белой яшмой. Из-за этого изначально холодные ладони согрелись и стали больше напоминать тёплый нефрит.

Он всегда делал, что хотел, и не задумывался о чувствах других людей. Пока это приносило ему удовольствие, было неважно, нравилось это Шэнь Цяо или нет. Если бы тот проявил недовольство, он нашёл бы это ещё более забавным и, вполне возможно, перешёл бы всякие границы.

Как и ожидалось, Янь Уши поднял глаза, увидел выражение лица Шэнь Цяо и рассмеялся:

— А-Цяо, тебе не нравится? Я собирался рассказать тебе новости о вершине Сюаньду. Разве тебе не интересно?

Воспользовавшись его невнимательностью, Шэнь Цяо щёлкнул пальцами и спрятал руки в рукава, отказавшись показывать их снова.

Янь Уши с досадой посмотрел на его рукава и сказал:

— Очень жаль, что ты покинул вершину Сюаньду и не остался собственными глазами узреть конференцию на Нефритовой террасе. Слышал, Ли Цинъюй, ученик И Бичэня из храма Чуньян, впервые спустился с гор и сразу же нанёс поражение Лянь Шэну, ученику наставника Сюэтина, Хэ Сыюн из школы Линьчуань и даже двум старейшинам вершины Сюаньду. В конце концов, твой шиди Юй вынужден был лично сразиться с ним и одержал победу с разницей лишь в полхода. Имя Ли Цинъюя из храма Чуньян горы Цинчэн привело всех присутствующих в изумление и разнеслось по всему миру.

Услышав эту новость, Шэнь Цяо тоже удивился.

— Ли Цинъюй? Слышал, он последний ученик И Бичэня и очень редко появляется перед другими.

— Верно. Конференция на Нефритовой террасе вершины Сюаньду — первая битва, прославившее его имя.

Лянь Шэн и Хэ Сыюн — редкие мастера боевых искусств среди молодого поколения. Хоть они и уступали первой десятке знатоков, во всём Цзянху найдётся немного людей, кто могли бы одолеть их.

Он проиграл Юй Аю половину хода, но, учитывая положение и опыт Юй Ая, это поражение для Ли Цинъюя — не позор, а скорее слава.

Подумать только, Юй Ай был учеником Ци Фэнгэ, а Ци Фэнгэ — первоклассным знатоком Поднебесной. Разве проигрыш с разницей в полхода не означает, что Ли Цинъюй уже достиг одного уровня с Юй Аем, а в ближайшем будущем даже сможет превзойти его? Кроме того, следует помнить его юный возраст; он впервые спустился с гор, а уже столь многого достиг. Кто знает, возможно, со временем он станет ещё одним лучшим мастером боевых искусств Поднебесной?

Что же касается вершины Сюаньду, прежде всего Шэнь Цяо проиграл Кунье. Конечно, за этим стояло множество причин, однако другие люди о них не знали и считали, что Шэнь Цяо не заслужил имеющейся репутации и сильно уступал своему учителю в боевых искусствах. Юй Ай пригласил кланы со всего света на конференцию на Нефритовой террасе, чтобы официально объявить, что орден снова открыт миру, и заодно заставить всех вокруг дрожать в благоговейном трепете. Кто же знал, что появится кто-то вроде Ли Цинъюя и вершина Сюаньду не только не вернёт себе оглушительной славы, а наоборот — прославит Ли Цинъюя.

Это не означало, что вершина Сюаньду опустится до уровня третьесортной школы, но для Юй Ая и остальных это было катастрофически неудачное начало. Когда люди снова заговорят об ордене, уважения в их голосе будет меньше, а недосказанностей — больше.

В конце концов, на свете был только один Ци Фэнгэ. После его смерти вершина Сюаньду уже не была столь великолепна. Неудивительно, что он хотел запечатать гору: возможно, он давно предвидел, что последующие поколения учеников обернутся разочарованием, и вынужден был пойти на отчаянный шаг.

Все так подумают.

Шэнь Цяо был сообразительным человеком. Янь Уши произнёс всего несколько фраз, но он уже догадался обо всём, что последует дальше.