Хо Сицзин был учеником Сан Цзинсина, одного из десяти величайших знатоков боевых искусств. Будучи довольно бесстыжим человеком, он лебезил перед учителем, льстил ему и даже регулярно находил для него красавиц. Именно потому, что заслужил благосклонность наставника, Хо Сицзин и вел себя распущенно. Если бы не это покровительство, враги бы уже давно схватили его и разрезали на кусочки.

Его самомнение со временем только раздувалось. Он не принимал Бянь Яньмэя всерьез, так как старший ученик главы Янь отвечал за дипломатические отношения между орденом Хуаньюэ и императорским двором Северной Чжоу. Большую часть времени он водился с чиновниками и даже лично занимал пост в правительстве. Целыми днями ему приходилось трудиться умственно, а не физически, поэтому по части владения боевыми искусствами Бянь Яньмэй мог и не преуспеть.

Кто же знал, что, недооценив противника, Хо Сицзин навлечет беду на свою голову. Пусть он не оказался на поводу у врага, но и получить преимущество над ним было нелегко.

Бянь Яньмэй твердо вознамерился забрать его жизнь. Он не собирался проявлять милосердие только потому, что они оба принадлежали демоническим орденам. Однако способности Хо Сицзина не позволяли ему с легкостью добить врага. Они обменялись несколькими сотнями приемов, но ни один не смог занять выигрышное положение. Легкий перевес оставался на стороне Бянь Яньмэя, но в целом ситуация не менялась.

Хо Сицзин подустал от сражения и размышлял, стоит ли ему продолжать схватку или же лучше просто сбежать. Возможно, если он продолжит, получит шанс вонзить нож в спину Бянь Яньмэя, а затем сможет использовать его в переговорах с Янь Уши, либо отведет к своему наставнику. Но противники оба числились в демонических орденах и не были наивными и порядочными людьми, поэтому строить козни против Бянь Яньмэя не было простой задачей. Хотя они сражались долгое время, Хо Сицзину так и не выпало благоприятного случая.

И в тот самый момент он услышал чей-то равнодушный голос:

— Стыдно признавать, что ты мой ученик, когда ты не можешь позаботиться даже о таком отребье.

Голос будто взорвался у его уха, и грудь Хо Сицзина сдавило так, что его чуть не вырвало кровью. Перепугавшись, он побледнел и решил во что бы то ни стало бежать!

То, что Хо Сицзин на мгновение отвлекся, позволило Бянь Яньмэю нанести удар по открывшейся бреши в чужой обороне. Его противник закричал от боли и отлетел назад, но как-то ухитрился развернуться в воздухе и даже попытался использовать этот шанс, чтобы улизнуть!

Однако он неожиданно замер на полпути и тут же обрушился на землю!

Хо Сицзин тяжело дышал, положив руку на грудь, и бесстрастно глядел на привлекательного мужчину в черных одеждах, появившегося неподалеку под деревом.

Рядом с ним стоял, опираясь на бамбуковую палку, еще один человек, у которого, похоже, были проблемы со здоровьем.

Вне всякого сомнения, мужчиной в черном был Янь Уши.

Хо Сицзин был совершенно одержим красивыми лицами. Стоило ему увидеть стоявшего рядом с Янь Уши человека, как он тут же признал в нем мужчину, лицо которого он собрался содрать, но был остановлен Бай Жун.

Но сейчас это лицо не вызывало в нем никакого интереса — он даже не знал, сможет ли спасти собственную жизнь.

— Приветствую вас, глава ордена Янь. Я [6] Хо Сицзин. Я явился по приказу шицзуня Сан Цзинсина, чтобы нанести визит почтеннейшему старейшине, — Хо Сицзин через силу улыбнулся, словно столкнулся со своим заклятым врагом.

[6] 在下 (zàixià): вежливое я, ваш покорный слуга.

Души безвинно погибших людей, чью кожу лица он содрал, вероятно, никогда и не представляли себе, что в один день жестокий и заносчивый Хо Сицзин будет вести себя столь смиренно.

Прямо как говорится в старой пословице: «В управу на каждого нечестивца найдется нечестивец» [7]. Теперь Хо Сицзину хотелось только сжаться в комок и провалиться сквозь трещину под землю: лучше, чтобы собеседник его не видел.

[7] 恶人还需恶人 (èrén hái xū èrén): досл. нечестивцу нужен нечестивец. Иными словами, любой, кто совершит злодеяние, окажется жертвой другого, ещё более дурного человека.

— Почтеннейший старейшина? Неужели я так стар? — безразлично заметил Янь Уши с натянутой улыбкой.

Хо Сицзин ломал себе голову в поисках подходящих слов, которые бы понравились Янь Уши и заставили последнего отпустить его, но, как только его неожиданно перебили, он оцепенел и потерял дар речи.

Бянь Яньмэй подавил свой восторг и уважительно поклонился.

— Этот ученик приветствует шицзуня. Все ли шло гладко у шицзуня в последние дни?

Янь Уши бросил на него взгляд.

— Целыми днями находясь в окружении чиновников, похоже, ты халатно относился к тренировкам, раз не можешь разделаться даже с таким отребьем?

Бянь Яньмэю было стыдно за себя.

— Шицзунь прав, мне жаль!

Лицо «отребья» Хо Сицзина перекосило от ненависти, но он не смел ничего возразить.

Он знал, что с появлением Янь Уши уже потерял шанс извлечь выгоду из сражения. Лучшим решением теперь был побег, но стоял вопрос — как. Пока его противники вели беседу, он краем глаза осмотрелся, выискивая лучший путь для побега.

Он убил слугу ученика Янь Уши. Даже если учитель не собирался мстить собственноручно, он не станет останавливать своего ученика. Все принадлежали демоническим орденам, и никто не отличался особой праведностью. Хо Сицзин понимал, что Бянь Яньмэй не станет вдруг проявлять сострадание и прощать его, но, раз теперь с ними был Янь Уши, даже бегство было практически невозможно.

Хо Сицзин огляделся и заметил Шэнь Цяо, стоящего за спиной Янь Уши.

В его голове зародился план, и он мгновенно бросился на Шэнь Цяо!

Но скоро понял, что это было худшим возможным решением.

Все произошло в мгновение ока, так быстро, что никто не успел отреагировать. Бянь Яньмэй не знал ничего об отношениях между его шицзунем и Шэнь Цяо. Маневр Хо Сицзина насторожил Бянь Яньмэя, но, раз Янь Уши не двинулся, он тоже остался на месте.

Никак нельзя сказать, что Хо Сицзин действовал медленно. Казалось, за ним тянулся призрачный след его фигуры, когда он бросился на Шэнь Цяо!

Он только собирался схватить противника за запястье, как вдруг Шэнь Цяо, словно рыба, ускользнул из его рук.

У Хо Сицзина упало сердце. Он почувствовал, что что-то идет не так. Как только его попытка нападения провалилась, он без колебаний отдернул руку и отступил.

Он даже не посмел взглянуть в сторону Янь Уши, опасаясь, что любая потраченная зря секунда может лишить его шанса побега!

Однако все опять шло вопреки его ожиданиям. Его преследовал не Янь Уши, а тот человек, которого он только что попытался атаковать!

Бамбуковая палка была изумрудной и гладкой. Из-за того, что ей регулярно ударяли по земле, на конце она слегка расходилась. В то время ученые и чиновники приобретали трости у крестьян у подножий гор, чтобы затрачивать меньше сил на подъем. Бамбуковая палка Шэнь Цяо ничем не отличалась от таких тростей.

Бамбуковая палка пронеслась мимо, атакуя, казалось, в самой заурядной манере. Прием этот не отличался изящным узором движений. Но выражение лица Хо Сицзина изменилось: он почувствовал двинувшийся в его направлении мощный порыв морозного ветра, острый, словно лезвие ножа, и, как говорят, «буря после затишья».

Только тогда Хо Сицзин осознал, что тот, кого он принял за тряпку [8], на самом деле — кремень [9]!

[8] 软柿子 (ruǎnshìzi): досл. мягкая хурма; обр. человек, которым легко помыкать.

[9] 烫手山芋 (tàngshǒu shānyù): досл. горячая картофелина; обр. щекотливая проблема, головная боль.

Однако сожалеть было поздно. Присутствуй здесь один только Шэнь Цяо, бояться было бы нечего. Но то, что рядом с ним стоял Янь Уши, делало ситуацию на порядок более пугающей. Хо Сицзин был не в настроении вступать в продолжительную схватку, и ему оставалось только поспешно отойти на несколько шагов.

Кто бы мог подумать, что Шэнь Цяо, не отставая, последует за ним? Его поступь была такой невесомой, что шаги почти нельзя было различить; но в то же время они были твердыми, словно каменные глыбы, и ему удавалось держаться от Хо Сицзина на расстоянии вытянутой руки.

Янь Бяньмэй, стоявший в стороне наблюдателем, был изрядно удивлён. Искусство поступи ордена Хуаньюэ уделяло основное внимание ловкости и изяществу. Движения Шэнь Цяо в какой-то степени напоминали стиль ордена Хуаньюэ, но всё же разительно отличались. Судя по всему, были привнесены изменения в Исконные восемь триграмм [10] и Цзы Вэй Доу Шу [11]. На первый взгляд казалось, что движения очевидны, но стоило присмотреться, как они принимали хаотичный характер. Тайна эта была непостижима и неисчерпаемо глубока.

[10] 先天八卦 (xiāntiān bāguà) — этап исходного космогенеза в представлении китайской философии. Восемь триграмм гуа используются в даосской космологии, чтобы представить фундаментальные принципы бытия. Триграмма — особый знак гуа, состоящий из трёх яо — линий, сплошных или прерывистых. Все возможные комбинации трёх яо образуют восемь триграмм.

[11] 紫微斗数 (zǐ wéi dǒu shù): древнекитайский метод предсказания судьбы.

Казалось, у мужчины были проблемы со зрением. Это должно было служить очевидным опознавательным знаком, однако Бянь Яньмэй, сколько ни ломал голову, не мог припомнить такого знатока в Цзянху. Он повернулся к шицзуню, но тот совсем не выглядел удивленным. Бянь Яньмэю оставалось только подавить многочисленные вопросы и продолжить наблюдать за битвой.

Шэнь Цяо и правда желал Хо Сицзину смерти.

Только потому, что злые поступки этого мужчины, пользовавшегося дурной славой, достигли крайних пределов. Стоило какому-нибудь человеку приглянуться ему, как Хо Сицзин сдирал с жертвы кожу и менял себе лицо на новое. В периоды, когда это странное пристрастие проявлялось с особой силой, он менял по два-три лица в месяц. Те, чьи лица он забирал, разумеется, не выживали. Кроме того, Хо Сицзина не волновало, принадлежит ли его цель Цзянху: если он выбирал кого-то, шансы на спасение этого человека были малы.