Наоми ничего не говорила.

— Он так и не взял себя в руки. Никогда и не пытался. Мы с Нэшем не были для него достаточной причиной, чтобы держаться. Мы потеряли маму, но она не принимала решения уйти от нас, — я с трудом сглотнул. — Но отец? Он сделал выбор. Он нас бросил. Каждый день он просыпается и делает тот же выбор.

Она прерывисто выдохнула, и я видел слёзы в её глазах.

— Не надо, — предостерёг я её.

Она легонько кивнула и сморгнула их. Я отвернулся от неё, решительно настроившись сказать все.

— Лиза Джей и дед изо всех сил старались сделать нашу жизнь нормальной. У нас был Люсьен. У нас была школа. У нас были собаки и ручей. Потребовалось несколько лет, но всё было хорошо. Мы были в порядке. Жили своими жизнями. А потом у деда случился инфаркт. Рухнул, чиня сливную трубу сзади дома. Умер ещё до того, как упал на землю.

Я услышал, как отодвинулось кресло, и секунду спустя руки Наоми обвили мою талию. Она ничего не сказала, просто прижалась к моей спине и обняла. Я позволил ей. Это эгоистично, но я хотел ощущать её утешающее присутствие рядом.

Я сделал вдох, чтобы прогнать тесноту в груди.

— Это было всё равно что потерять их снова. Так много бессмысленной потери, бл*дь. Для Лизы Джей это оказалось слишком. Она сломалась и плакала перед гробом. Беззвучный, нескончаемый поток слёз, пока она стояла перед мужчиной, которого любила всю жизнь. Я никогда в своей чёртовой жизни не чувствовал себя настолько беспомощным. Она закрыла хижину для охотников. Задёрнула шторы, чтобы не впускать свет. Перестала жить.

И снова меня оказалось недостаточно, чтобы мой близкий человек захотел продолжить жить.

— Эти шторы оставались задёрнутыми до твоего появления, — прошептал я.

Я услышал всхлип, прерывистое дыхание.

— Бл*дь, Наоми. Я же сказал тебе не плакать.

— Я не плачу, — она шмыгнула носом.

Я привлёк её к себе спереди. По её красивому личику катились слёзы. Нижняя губа дрожала.

— Это в моей крови. Мой отец. Лиза Джей. Они не сумели справиться. Они потеряли себя, и всё вокруг них вышло из-под контроля. Я происхожу от них. Я не могу позволить себе так расклеиться. От меня уже зависят люди. Чёрт, да временами кажется, будто весь этот проклятый город чего-то от меня хочет. Я не могу ставить себя в положение, где подведу их всех.

Наоми медленно и прерывисто выдохнула.

— Я понимаю, почему ты так чувствуешь себя, — сказала она наконец.

— Не жалей меня, — я сжал её руки.

Она провела ладонью по щекам.

— Я тебя не жалею. Я поражаюсь, как ты не превратился в куда большее месиво травм и комплексов. Ты и твой брат должны гордиться собой.

Я фыркнул, затем поддался желанию привлечь её к себе. Положил подбородок на её макушку.

— Прости меня, Наоми. Но я не знаю, как быть другим.

Она замерла, затем запрокинула голову, чтобы взглянуть на меня.

— Вау. Нокс Морган только что попросил прощения.

— Ага, ну, не привыкай к такому.

Её лицо исказилось, и я осознал, насколько это тупой ответ, бл*дь.

— Чёрт. Прости, детка. Я засранец.

— Ага, — согласилась она, героически шмыгнув носом.

Я окинул взглядом свой кабинет. Но я же мужик. У меня не имелось под рукой коробки с бумажными салфетками.

— Давай сюда, — сказал я, подведя её к дивану, где лежала моя спортивная сумка. Я выхватил оттуда футболку и промокнул её слёзы, раздиравшие меня на куски. Тот факт, что она мне позволила, сделало всё чуть проще.

— Нокс?

— Да, Маргаритка?

— Надеюсь, однажды ты встретишь женщину, которая всего этого стоит.

Я приподнял её подбородок.

— Детка, думаю, ты не понимаешь. Если не ради тебя и Уэй, то ради кого-то другого тем более не стоит.

— Это очень мило и в то же время очень извращённо, — прошептала она.

— Знаю.

— Спасибо, что рассказал мне.

— Спасибо, что выслушала.

Я чувствовал себя... иначе. Как будто легче, будто я сумел раздвинуть свои шторки или ещё какое-то дерьмо.

— Между нами всё хорошо? — спросил я, пропуская её волосы меж пальцев и заправляя ей за уши. — Или ты всё ещё ненавидишь меня?

— Ну, я ненавижу тебя намного меньше, чем в начале смены.

Мои губы изогнулись.

— Это означает, что ты готова остаться и дальше? Посетители тебя любят. Сотрудники тебя любят. И босс питает к тебе чертовски нежные чувства.

Это не просто нежные чувства. Обнимать её вот так. Разговаривать с ней вот так. В моей груди что-то происходило, и это ощущалось как фейерверки.

Наоми поджала губы и положила ладошки на мою грудь.

— Нокс, — произнесла она.

Я покачал головой.

— Знаю. Несправедливо просить тебя остаться, когда я не могу быть тем, чего ты заслуживаешь.

— Я не думаю, что моё сердце в безопасности с тобой.

— Наоми, я меньше всего хочу причинять тебе боль.

Она закрыла глаза.

— Я это знаю. Я понимаю. Но я не знаю, как защитить себя от надежды.

Я приподнял её подбородок.

— Посмотри на меня.

Она подчинилась.

— Говори.

Она закатила глаза.

— Я имею в виду, ну посмотри на нас, Нокс. Мы оба знаем, что это ни к чему не приведёт, но всё равно буквально оплелись друг вокруг друга.

Боже, как я любил этот её вычурный словарный запас.

— Какое-то время я смогу напоминать себе, что ты не можешь быть со мной. Но рано или поздно я начну забывать. Потому что ты это ты. И ты хочешь заботиться обо всех и вся. Ты купишь Уэйлей платье, которое ей понравится. Или моя мама уговорит тебя играть с ней в гольф на выходных. Или ты опять принесёшь мне кофе в самый нужный момент. Или опять врежешь моему бывшему по лицу. И я забуду. И снова влюблюсь.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил я, снова привлекая её к себе. — Я не могу быть тем, кем ты хочешь меня видеть. Но я не могу тебя отпустить.

Она накрыла ладонью мою щёку и посмотрела на меня с тем, что весьма сильно напоминало любовь, чёрт возьми.

— К сожалению, Викинг, у тебя только два варианта. Кое-кто в этой самой комнате сказал мне, что неважно, какими бы дерьмовыми ни были варианты, это всё равно выбор.

— Думаю, этот парень также сказал тебе, что где-то там есть мужчина, который и в лучший день знает, что никогда не будет заслуживать тебя.

Наоми стиснула меня, затем начала высвобождаться из моих объятий.

— Мне надо вернуться.

Отпускать её шло вразрез со всеми моими инстинктами, но я всё равно это сделал.

Я чувствовал себя странно. Открытым, обнажённым, уязвимым. Но в то же время мне стало лучше. Она меня простила. Я показал ей, каков я на самом деле, откуда я происходил, и она всё приняла.

— Есть ли шанс вернуть моего пса? — спросил я.

Наоми печально улыбнулась.

— Это между тобой и Уэйлей. Думаю, может, она тоже заслужила извинение от тебя. Сегодня она с Лизой.

Я кивнул.

— Да. Ладно. Наоми?

Она остановилась у двери и обернулась.

— Как думаешь, если бы мы продолжили... ну типа. Если бы мы не расстались, возможно ли, что ты бы... — я не мог произнести слова. Они комом встали в горле, лишая меня дара речи.

— Да, — ответила она с грустной улыбкой, от которой взбунтовались мои внутренности.

— Что да? — настаивал я.

— Я бы любила тебя.

— Откуда ты знаешь? — хрипло потребовал я.

— Потому что уже люблю, дурачок.

И с этими словами она вышла из моего кабинета.