Глава 45. Стычка в баре

Нокс

Я влетел в «Хонки Тонк» на всех парах возмущения. Прошлой ночью я не спал. Только не после того телефонного разговора с Наоми. Эта женщина являлась воплощением упрямого кошмара. Ей плевать, что я старался позаботиться о ней. Она не хотела смотреть на вещи моими глазами. Увольняться с хорошей работы из-за задетых чувств — это дурацкая, бл*дь, причина лишиться денег.

И я собирался сказать ей об этом.

Вместо обычных приветствий от кухонного персонала я получил пару беглых взглядов, и внезапно все сделались слишком занятыми, чтобы реагировать на меня.

Всем надо вытащить головы из собственных задниц и смириться.

Я протолкнулся через двери в бар и обнаружил Наоми, наклонившуюся над столиком в углу и смеющуюся над тем, что говорила её мать. Лу и Аманда пришли выпить в рамках своего еженедельного свидания.

Я знал, что это никак не связано с поддержкой моего бизнеса и выражало лишь поддержку их дочери.

Остальная часть её секции уже заполнилась. Потому что она манила к себе людей.

Нокемаут приветствовал её с распростёртыми объятиями, совсем как меня и моего брата много лет назад. Если она думала, что сумеет оставить меня позади, её ждало разочарование.

Длинная, обтянутая джинсами нога вытянулась передо мной, блокируя мне путь.

— Воу, ковбой. Выглядишь так, будто готов убить кого-нибудь.

— У меня нет времени на игры, Лина, — сказал я ей.

— Так прекрати в них играть.

— Не я играю. Бл*дь, я сказал ей, как и тебе, как всё будет. И всё так и случилось. Она не имеет права злиться на меня.

— Ты не думал сообщить ей настоящую причину, почему ты такой? — спросила она, поднимая бокал чего-то, кажется, из моей личной заначки бурбона.

— О чем ты говоришь? — бесстрастно спросил я.

Лина покрутила головой, разминая шею как будто перед дракой.

— Слушай, Нокс. У женщин есть шестое чувство, подсказывающее, когда нам говорят полуправду.

— Ты к чему-то ведёшь?

Наоми оставила тот столик, помахав рукой, и направилась к следующему, занятому байкерами.

— Она знает, что ты чего-то не договариваешь. И я тоже это знала. И я готова поспорить, что все женщины между мной и ей тоже знали. Мы так и западаем на раненого мужика. Мы думаем, что именно нас он впустит. Что именно мы волшебным образом исцелим его своей любовью.

— Брось, Лина.

— Я серьёзно. Но ты просто отталкиваешь всех. И я думаю, это потому что ты сам не хочешь признавать правду.

— Говоришь как психолог из телика, бл*дь.

— Суть проста, друг мной. Наоми заслуживает узнать твою правду. Даже если та уродлива. Она не простит тебя и не «забудет», как ты выразился, если ты не будешь с ней честен. Думаю, ты обязан дать ей это.

— Ты мне сейчас очень не нравишься, — сообщил я ей.

Лина широко улыбнулась.

— А мне как-то плевать, — она допила свой напиток и поставила пустой стакан на бар. — Увидимся позже. Постарайся не налажать ещё сильнее.

Эти слова звенели в моих ушах, пока я обходил бар и приближался к Наоми у терминала.

Она меня ещё не видела. Так что я стоял и упивался, моё тело напряглось от необходимости прикоснуться к ней. Её лицо разрумянилось. Волосы уложены сексуальными волнами. Она снова нацепила одну из тех чёртовых джинсовых юбок. Эта выглядела новой и была ещё короче предыдущих. На ней были ковбойские сапожки и кофта «Хонки Тонк» с V-образным вырезом и длинными рукавами. Она воплощала собой фантазию любого мужчины.

Она воплощала мою фантазию.

— Нам надо поговорить, — сказал я.

Она дёрнулась от звука моего голоса, смерила меня взглядом, затем отвернулась.

Я схватил её за руку.

— Это была не просьба.

— Если ты не заметил, у меня семь столиков, босс. Я занята. Это мой последний вечер. Нечего говорить.

— Ты ошибаешься, Маргаритка. Это не последний твой вечер, и мне нужно многое тебе сказать.

Мы были близко. Слишком близко. Мои органы чувств были переполнены ею. Её запахом, бархатистой мягкостью её кожи, звуком её голоса. Всё это ударило меня прямиком в нутро.

Она это тоже почувствовала. Привязанность не исчезала просто потому, что я положил всему конец. Если уж на то пошло, последняя неделя, проведенная без нее, лишь заставила меня ещё сильнее желать её.

Бл*дь, я скучал по утрам, когда просыпался рядом с ней. Скучал по возможности видеть её за столом Лизы. Скучал по провожанию Уэйлей до школьного автобуса. Скучал по тому, как чувствовал себя, когда Наоми целовала меня так, будто не могла сдержаться.

Музыка в динамиках переключилась на оживлённый гимн кантри, и бар возликовал.

— Я занята, Викинг. Если ты вытащишь меня отсюда, навредишь лишь собственной прибыли.

Я стиснул зубы.

— Разберись со своими столиками. Через пятнадцать минут у тебя перерыв. Ко мне в кабинет.

— Ага, конечно, — сказала она, и её тон сочился сарказмом.

— Если ты не придёшь в мой кабинет через пятнадцать минут, я выйду сюда, закину тебя на плечо и вынесу отсюда, — я наклонился ближе, почти достаточно близко для поцелуя. — И эта твоя юбочка точно не рассчитана на такое.

Я почувствовала, как она задрожала, когда мои губы задели её ухо.

— Пятнадцать минут, Наоми, — сказал я и оставил её стоять там.

***

Шестнадцать минут спустя я был один в своем кабинете и знатно взбешён. Я дернул дверь с такой силой, что задребезжали шарниры. Когда я вышел в бар, Наоми вскинула голову словно олень, почуявший опасность.

Я направился прямиком к ней.

Эти глаза широко распахнулись, когда она прочла мои намерения.

— Я же тебя предупреждал, — сказал я ей, когда она попятилась на один шаг, затем на второй.

— Не смей, Нокс!

Но я посмел, бл*дь.

Я поймал её за руку и согнулся в талии. Она оказалась на моём плече спустя меньше секунды. И такое чувство, будто резко заело пластинку. В баре воцарилась полная тишина, не считая песни Дариуса Ракера, звучавшей из колонок.

— Макс, займись напитками, — сказал я, кивнув на поднос Наоми.

Наоми ёрзала, пытаясь высвободиться, но я не собирался такое допускать. Я крепко шлёпнул её по заднице, попав по джинсовой ткани, хлопку и голой коже.

Бар взорвался шумом и гамом.

Наоми взвизгнула и потянулась к подолу юбки.

На ней были трусики, которые я ей купил, и я знал — какой бы морозной она ни была, она скучала по мне, бл*дь.

— Все видят мои трусики! — заверещала она.

Я накрыл её задницу ладонью.

— Так лучше?

— Я отвешу тебе такую пощёчину, что твоя голова повернётся на 360 градусов, — пригрозила она, пока я маршировал в сторону своего офиса.

К тому моменту, как я набрал код на двери, она перестала бороться и висела вниз головой, скрестив руки и, видимо, надувшись.

Мне ненавистно было отпускать её. Мне хотелось бы иметь возможность сделать это, не переставая к ней прикасаться. Но я и при нормальных-то обстоятельствах не особо умел вести разговор, а с ноющим членом всё было ещё хуже.

Я схватил её за бёдра и позволил сползти по моему телу, пока её ноги не встретились с полом. Пару секунд мы просто стояли, прижавшись друг к другу как единое целое. И буквально на миг, когда она посмотрела мне в глаза, опустив ладони на мою грудь, всё казалось правильным.

А потом она оттолкнулась от меня и сделала шаг назад.

— Какого чёрта тебе от меня надо, Нокс? Ты сказал, что не хочешь быть вместе. Мы не вместе. Я не хожу за тобой хвостиком, не умоляю дать ещё один шанс. Я уважаю твои пожелания.

Я беспокоился, что она получит не тот ответ, если глянет пониже моего ремня, так что я повёл её к креслу за моим столом.

— Сядь.

Наоми целых тридцать секунд сверлила меня сердитым взглядом, скрестив руки на груди, затем поддалась.

— Ладно, — сказала она, плюхнувшись на моё кресло. Но расстояние не помогло мне почувствовать себя лучше. Я начинал понимать, что мне становилось лучше лишь от близости к ней.

— Ты постоянно говоришь, что хочешь одного, а потом ведёшь себя так, будто хочешь абсолютно противоположного, — сказала она.

— Я знаю.

Это её заткнуло.

Мне надо было двигаться, так что я стал расхаживать туда-сюда перед столом, нуждаясь в том, чтобы нас что-то разделяло.

— Ты кое-чего не знаешь.

Её пальцы барабанили по её предплечьям.

— Планируешь меня просветить, или мне надо попрощаться со своими чаевыми?

Я резко провёл руками по волосам, затем по бороде. Я чувствовал себя вспотевшим и дёрганым.

— Не торопи меня, ладно?

— Я ни капли не буду скучать по работе на тебя, — сказала она.

— Бл*дь. Наоми. Ну дай мне секунду. Я не обсуждаю такое дерьмо ни с кем. Ясно?

— Так зачем начинать? — она встала.

— Ты встретила моего отца, — я выпалил эти слова.

Она медленно опустилась обратно в кресло.

Я снова начал расхаживать.

— В приюте, — сказал я.

— О Боже. Дьюк, — произнесла она, осознав. — Ты стриг его волосы. Ты представил нас.

Я их не представлял. Наоми представилась сама.

— Когда умерла моя мама, он не смог справиться. Начал пить. Перестал ходить на работу. Его арестовали за вождение в нетрезвом виде. Тогда нас забрали Лиза и дед. Они тоже горевали. Для них мы с Нэшем не были болезненным напоминанием о том, что они потеряли. Но для моего отца... Он не мог даже смотреть на нас. Пьянство продолжалось здесь. Прямо здесь, в баре, до того как это место стало «Хонки Тонк».

Может, поэтому я его купил. Поэтому чувствовал необходимость превратить это в нечто лучшее.

— Кода алкоголь перестал дарить ему забвение, он отправился на поиски чего покрепче.

Накатило столько воспоминаний, которые я считал похороненными.

Папа с налитыми кровью глазами, с царапинами и коростами на руках. С синяками и порезами на лице, которых он не помнил.

Папа, свернувшийся калачиком на кухонном полу и кричащий о жуках.

Папа на кровати Нэша, не подающий признаков жизни, и рядом пустой флакон от таблеток.

Я рискнул взглянуть на неё. Наоми сидела абсолютно неподвижно, в широко распахнутых глазах читалась печаль. Это лучше морозного безразличия.

— Он раз шесть ложился на реабилитацию и сбегал, прежде чем мои бабушка и дедушка его вышвырнули, — я провёл рукой по волосам и стиснул свою шею сзади.