— Я не могу пойти, — пробормотала она сквозь пальцы.

— Не можешь пойти куда? И что ты здесь делаешь? — Гермиона обернулась и увидела Пенелопу, стоящую в дверях кабинета и грозно хмурящуюся. — Почему ты не на занятиях?

— Ты вернулась! — завопила Гермиона, уставившись на, возможно, единственного человека в мире, которого она хотела бы видеть прямо сейчас.

Пенни некоторое время смотрела на неё, а затем шагнула в кабинет.

— Дерьмо, — произнесла она, закрывая за собой дверь и погружая комнату в тишину. — Меня не было меньше двух недель, клянусь. Что, чёрт возьми, происходит? Почему я слышу, что ты снова сошлась с Роном? Он уже трахает тебя? Если да, то я надеру ему задницу…

— С Роном? Снова вместе? — Гермиона моргнула несколько раз. — Где ты это услышала?

— Драко поделился с Блейзом. — Пенелопа опустилась на стул. — Сказал, что он пришёл в самый разгар?

Гермиона задыхалась подобно рыбе, пытаясь заговорить, но слова не покидали её рта. Неужели Эйприл была права насчёт субботы? Драко подумал — чёрт, может быть, именно поэтому он дарил красивым француженкам драгоценности? Может, он не встречался с Моник всё это время? Может быть, Гермиона своим глупым поведением толкнула его в её объятия? Она схватилась за край стола, а в её жилах бушевало что-то похожее на панику.

Неужели она всё разрушила?

Гермиона заново настроилась, словно повернула регулятор на маггловском радио, и услышала, что Пенелопа продолжает говорить, а её голос, напоминающий гул помех, становится всё отчётливее.

— …Ты серьезно думала об этом? Рон сдерживал тебя и обращался с тобой очень плохо — особенно в конце. А ты так усердно строила собственное счастье в этом году. К тому же я думала, что у вас с Драко огромный потенциал. Много общего. Сплошная химия. Если бы ты просто дала ему шанс…

— Что я наделала? — раздался страдальческий возглас Гермионы и прервал поток бездыханной болтовни Пенелопы.

Пенелопа уставилась на Гермиону, сузив глаза.

— О, подожди минутку, — воскликнула она, сделав голос громче. — Ты дала ему шанс. Больше, чем шанс. Ты трахнула его! Почему Блейз не упомянул об этом? Проклятые сомнительные международные каминные сети! Чертовы две недели. — Она наклонилась и вновь пристально посмотрела на неё. — Между вами был секс и нечто большее, гораздо большее, не так ли?

Гермиона лишь смотрела на неё, впившись зубами в нижнюю губу.

Пенни в досаде вскинула руки.

— Я уезжаю, и случается катастрофа! Почему ты мне не рассказала?

— Ну… это ведь было… было личное! — вспылила Гермиона. — Я не планировала отправлять тебе сову о своей сексуальной жизни в полевых условиях или кричать об этом по камину в доме твоих родителей!

— Это не личное, этим нужно делиться с самыми близкими подружками в мельчайших подробностях! По крайней мере, расскажи мне, как всё произошло. — Пенелопа пристально посмотрела на Гермиону.

Гермиона попыталась отвести взгляд, но непреодолимый шквал эмоций лишил её уверенности. Она плюхнулась обратно в кресло.

— Это было чертовски фантастично, ясно? Сокрушительно. Лучше, чем я могла себе представить. Невероятно и очень, очень чудесно. — У неё надломился голос от рыданий.

— Я знала это, о боги! Неужели у него такой большой… потому что Блейз…

Гермиона села обратно.

— Я не буду это обсуждать.

— Но…

— Не буду, Пенелопа.

— Отлично! — Пенни скрестила руки, но затем расцепила их и наклонилась к подруге. — Но он умеет им пользоваться, да?

— Пенни! Сосредоточься! Кажется, я всё испортила!

— Точно. Чёрт. Я пытаюсь успокоиться. — Пенелопа подняла пузырёк с эфирным маслом лаванды со стола Гермионы и глубоко вдохнула. — Хорошо. Наверное, тебе нужно объяснить всё с самого начала. Что, чёрт возьми, происходит с Роном? Ты вернулась к нему? Драко, очевидно, так думает. Он устроил целую тоскливую ночь с Блейзом из-за этого.

— Правда? — Гермиона подалась вперёд.

— Хорошо, теперь тебе нужно сосредоточиться. — Пенни передала Гермионе пузырёк. — И начинай говорить.

Гермиона втянула носом успокаивающий аромат французской (ух) лаванды. Она глубоко вздохнула.

— Нет, я не вернусь к Рону, — медленно проговорила она. — Ни в коем случае. Драко застал Рона у меня, поскольку Джинни заставила его сообщить мне лично, что они с Лорной женятся и у них родится ребёнок.

— Что??? — из-за крика Пенелопы Гермиона обрадовалась, что в офисе царила тишина.

— Да, новость скоро появится в «Пророке», вот почему я так торопилась.

Пенелопа просто уставилась на неё и открыла рот.

— Знаю, — сказала Гермиона. — Это глупо. Она так молода, и они не так давно вместе. Но он выглядел очень беззаботным и похожим на Рона.

Пенелопа покачала головой, словно выходя из транса.

— Чертовщина какая-то. Ты в порядке? Мне казалось, он никогда не хотел детей!

— Он не хотел, и я… Мне было тяжело это слышать именно по этой причине. Понимаешь, он хотел их, но не со мной. — Гермиона почувствовала отголосок чувств, переполнявших её в субботу, но очень тусклых.

— О, любовь моя. — Пенелопа протянула руку через стол.

Гермиона приняла её руку, пытаясь улыбнуться.

— Нет, теперь всё хорошо. После первых потрясений я поняла, что меня это не так уж и волнует. И это помогло мне осознать, что с Роном давно и бесповоротно покончено. Та часть моей жизни осталась позади. А Драко… — Она прервалась, когда её пронзила боль.

— Является частью настоящего?

— Да. — Гермиона встретила взгляд Пенни и вздохнула. — Но было неловко, когда он пришёл. Рон тогда сообщил мне новости, и я была ещё в шоке. Рональд, конечно, повёл себя как полный кретин. Он даже ляпнул пару слов, которые, как мне кажется, произвели на Драко неправильное впечатление. Эйприл отметила, что это было субботним утром, и наверняка выглядело подозрительно. А теперь, когда я знаю, что Драко рассказал Блейзу… — Она покачала головой, когда все кусочки встали на свои места.

Пенелопа несколько мгновений смотрела на Гермиону невидящим взглядом, пока слова Гермионы, словно приземлялись вокруг них с какой-то ужасающей законченностью. Затем она вскочила на ноги и ударила по столу.

— Так! Тебе однозначно нужно пойти и поговорить с ним! Прямо сейчас!

Гермиона посмотрела на часы, потом на свои руки.

— Почему ты не двигаешься?! Чего ты ждёшь? — завизжала Пенни. — Урок почти закончился. Ты поймаешь его вовремя. Ты всё объяснишь!

— Я видела его вчера с женщиной. — Тон Гермионы был ровным, подавленным.

— Что? — Пенелопа села обратно. — Что ты имеешь в виду? Видела его как? Где? С кем? Мерлин, я знаю, что он дурацки привлекателен, но это быстро даже для него.

Гермиона подробно пересказала сцену в вестибюле Министерства, вплоть до звонкого смеха француженки и блеска бриллиантов на её изящном запястье.

— Это Моник, — медленно произнесла Пенни. — Из знаменитого громовещателя.

— Я так и предполагала.

— Блейз сказал, что она в Англии, но я и подумать не могла…

— Что? С каких это пор?!

— Она появилась на вечеринке в доме мамы Драко. Кажется, она одна из тех, кто связан со Священными 28. — Гермиона оцепенело кивнула — Моник выглядела так. — Но Блейз говорил, что Драко был зол из-за этого. «Сильно раздражен», — вот его слова. — Пенни глубоко вздохнула. — Полагаю, он вернулся к ней из-за того, что произошло с тобой, но это кажется очень быстрым и против…

— А может, он с самого начала встречался с нами обеими, — сказала Гермиона, и от этих слов у неё свело живот.

— Я так не думаю. — Пенелопа решительно покачала головой.

— Хорошо, тогда, может быть, они возобновили отношения. Возможно, он видит во мне лишь случайную интрижку, как и в ней.

— Не такое впечатление он произвёл на Блейза, Гермиона.

— Серьёзно?

— Да. Помнишь ночь для грустных парней? Мой разговор с Блейзом по камину вышел обрывочным, но у меня сложилось впечатление, что Драко был сильно расстроен. Вот почему я заявилась сюда во всеоружии.

Гермиона пропустила сказанное через себя, почувствовав кратковременный подъём оптимизма, быстро сменившийся волной страха.

— Но неужели я всё испортила? Что, если теперь уже слишком поздно? — Она устремила испуганные глаза на Пенелопу.

— Ну, есть только один способ это выяснить. — Пенелопа повернулась и направила свою палочку на дверь кабинета, которая с грохотом распахнулась. — Иди.

Гермиона вскочила и побежала.

***

Драко пришёл на занятия рано, во многом наперекор самому себе. После ободряющей беседы c Тео и долгой ночи, проведённой в беспробудном сне, в его голове не стало спокойнее, чем в субботу утром, когда он вышел из квартиры Гермионы. Он ходил туда-сюда и по кругу, не находя никакого ясного решения — кроме того, что ему нужно увидеть её воочию, чтобы разобраться, что она чувствует. Он понял бы всё с первого взгляда. Её лицо напоминало прекрасную открытую книгу.

Но он хотел, чтобы всё произошло в естественной обстановке. Пусть всё идёт своим чередом. Без драматизма. Он представлял себя входящим в класс в шесть часов вечера и бросающим на неё единственный испытующий взгляд, а затем с достоинством идущим дальше, по какому бы пути ни пошла его жизнь.

Но каким-то образом он примчался в свой кабинет на полчаса раньше (нервы трещали так невыносимо, что он физически не мог усидеть на месте) и расположился за своим массивным письменным столом в классе ещё до того, как появились ученики. Таким образом, ему пришлось с невероятным волнением наблюдать, как каждый из них просачивается в класс, а его сердце подскакивало всякий раз, когда открывалась дверь, и падало на пол, если это была не Гермиона.

Наконец, наступило шесть часов, а она так и не пришла. Он услышал, как Голдштейн пробормотал её имя, глядя на часы, и заметил, как Эйприл сложила руки, глядя на пустой стул Гермионы. Поймав взгляд Драко, она, казалось, собиралась что-то сказать, но потом Форрест слегка толкнул её, покачав головой, и она отвернулась.