Рассказывая о судьбе Джексона, отсидевшего в тюрьме более десяти лет, а затем застреленного тюремным надзирателем, Бюлов, Деферт и Фуко осудили систему исполнения наказаний как военную: "Десять лет в тюрьме за семьдесят долларов - это политический опыт - опыт заложника, концентрационного лагеря, классовой войны, опыт колонизированного". Ссылаясь на брата Джексона, Джонатана Джексона, они писали: "Эта же система правосудия, с ее белыми судьями и белыми присяжными, отдала сотни тысяч афроамериканцев под кровожадную охрану концентрационных лагерей".
В своих лекциях "Теории и институты уголовного права", прочитанных несколько месяцев спустя, Фуко развил то, что он назвал политической теорией уголовного права. Начиная с января 1972 г., Фуко в течение семи лекций детально показал, как кардинал Ришелье и его посланник, канцлер Сегье, подавили восстание "босых" (Nu-pieds) в Нормандии в 1639 г. путем стратегического переплетения уголовных наказаний и военной силы.
"Пеналистика политична сверху донизу", - заявил Фуко 1 марта 1972 г. Его политическая теория уголовного права состояла из нескольких элементов, первый и самый важный из которых требовал жесткой деконструкции предполагаемой связи между преступлением и наказанием. Уголовное правоприменение, утверждал Фуко, не является следствием преступности. Оно не является реакцией на правонарушения или преступления, которые сами по себе фабрикуются уголовным правоприменением в процессе социальной борьбы. Напротив, применение уголовного права является ответом и реакцией на эту политическую борьбу. Как он объяснял в своей лекции от 26 января 1972 г., "все основные фазы эволюции уголовной системы, репрессивной системы - это способы реагирования на формы народной борьбы" . "Преступление всегда, по крайней мере в одном из своих аспектов, - говорил он, - является нападением на государственную власть, борьбой с ней, временным приостановлением действия ее законов". Таким образом, уголовное правоприменение может быть правильно понято только в рамках социальной борьбы, как оружие, тактика или стратегия в отношениях власти, ведущихся в обществе. Это привело Фуко к его концепции "карательного общества", которая стала темой его лекций в следующем, 1973 году.
Два года спустя Фуко опубликовал свою знаменитую книгу о рождении тюрьмы "Дисциплина и наказание" (1975), которая опиралась на этот теоретический фундамент, а также на его собственные боевые столкновения с тюрьмой. Наиболее важным здесь является то, что Фуко ставил своей целью искоренить мнимую связь между преступлением и наказанием, чтобы обнажить всю работу, которую дисциплинарные практики выполняют в современном обществе:
Прежде всего мы должны избавиться от иллюзии, что наказание - это прежде всего (если не исключительно) средство снижения преступности и что в этой роли, в зависимости от социальных форм, политических систем или убеждений, оно может быть суровым или мягким, направленным на искупление или, наоборот, на возмещение ущерба, применяться для преследования отдельных лиц или для привлечения к коллективной ответственности
Иными словами, утверждал Фуко, мы должны разорвать мнимую связь между преступлением и наказанием, перестать отвлекаться на теории справедливого наказания и сосредоточиться на том, каких экономических и социальных форм достигает наказание в обществе. В этом Фуко явно опирался на Руше и Киршхаймера. Он подчеркнул, что их работы - по его словам, их "большой труд" - дают ряд "существенных ориентиров" .
В 1970-е гг. эти аргументы стали набирать силу во многих странах, в том числе в Скандинавии и Северной Европе, и особенно в Латинской Америке. В 1974 г. норвежский социолог Томас Матисен опубликовал новаторскую работу по критической криминологии "Политика отмены". Матисен исследовал скандинавские реформы пенитенциарной системы и призвал к отказу от тюрем. Его работа стала влиятельной в таких странах, как Нидерланды и Арентины.
Дороти Робертс, Рут Уилсон Гилмор и 2000-е годы
С начала XXI века ученые-аболиционисты, опираясь на эти основы, подчеркивают политический характер правоприменения и деконструируют предполагаемую связь между преступлением и наказанием.
Дороти Робертс в 2007 г. в одной из первых статей в юридическом обозрении, предлагающей аболиционистскую концепцию, исходит из следующей предпосылки: то, что мы называем "системой уголовного правосудия", направлено не на борьбу с преступностью, а на установление расового порядка. "Система уголовного правосудия США всегда функционировала, в координации с другими институтами и социальной политикой, для подчинения чернокожих и поддержания расовой кастовой системы". Робертс утверждает, что каждый аспект уголовного права связан с установлением расового порядка: он "заложен в самой конструкции системы и задействован во всех ее аспектах - в том, как определяются преступления, как выявляются подозреваемые, как принимаются решения о предъявлении обвинений, как проводятся судебные процессы и как выносятся наказания".
Робертс прослеживает историю ключевых институтов уголовного права вплоть до порабощения и контроля над афроамериканцами: "Основа системы уголовного правосудия США - массовое тюремное заключение, смертная казнь и полицейский террор - все это можно отнести к порабощению африканцев". В более общем плане, напрямую перекликаясь с работами Руше и Киршхаймера, Робертс отмечает: "Уголовные институты исторически были ключевыми компонентами социальной политики, направленной на управление маргинальными социальными группами". Робертс прослеживает историю смертной казни до смертельного наказания порабощенных африканцев, Черных кодексов во время и после рабства, линчевания освобожденных чернокожих после эмансипации и расового использования публичных казней. Робертс связывает принудительные допросы в нашей стране также с эпохой линчевания. В итоге Робертс пишет,
Я утверждаю, что эти аморальные практики [массовое лишение свободы, смертная казнь и полицейский террор] процветают в США для того, чтобы навязать расистский порядок. Понимание их расовых истоков и функций помогает объяснить их живучесть и необходимость их отмены.
В своей книге 2007 годаЗолотой Гулаг: Prisons, Surplus, Crisis, and Opposition in Globalizing California" Рут Уилсон Гилмор описала политэкономию калифорнийского тюремно-промышленного комплекса (ТПК), показав, как политические и экономические силы, избыток финансового капитала и трудовые проблемы, а не преступность привели к массовому расширению тюрем. Мишель Александр в своей книге 2010 г. "Новый Джим Кроу: Mass Incarceration in the Age of Colorblindness", показала, как массовое лишение свободы функционирует как форма расовой сегрегации и угнетения, аналогичная законам Джима Кроу, принятым после реконструкции. Само название книги Александер деконструирует связь между преступностью и наказанием и демонстрирует политические аспекты практики наказания: массовое лишение свободы - это не продукт преступности, а новая форма старого социального режима Джима Кроу. То же самое можно сказать и о книге Джонатана Саймона "Управление через преступление" (2007) - опять же, само название выражает деконструкцию преступлений и наказаний, и о книге Кэтрин Бекетт "Заставить преступление платить" (1997).
В исследовании Лоика Ваккана 2000 г., посвященном "структурным и функциональным гомологиям" между "четырьмя своеобразными институтами" - рабством, "джимом Кроу", геттоизацией городов и расовым массовым лишением свободы, - это также подчеркивается. Наказание - лишь последний из этих своеобразных институтов, навязывающих расовую иерархию. Ваккант прямо говорит о необходимости разорвать связь между преступлением и наказанием. Чтобы понять гиперкарцерацию чернокожих, - пишет он, - нам нужно сначала выйти из узкой парадигмы "преступление и наказание" и рассмотреть более широкую роль уголовной системы как инструмента управления лишенными собственности и обесчещенными группами". В сноске Ваккан явно восходит к Руше и Кирххаймеру: "В этом я следую за Георгом Руше: "Наказание должно быть понято как социальный феномен, освобожденный как от своей юридической концепции, так и от своих социальных целей", т.е. от своей официальной миссии контроля преступности, чтобы оно могло быть заменено в полной системе стратегий, включая социальную политику, направленную на регулирование бедных".
Аналогичным образом, в своей работе, посвященной смертной казни, Кэрол Штайкер и Джордан Штайкер показывают, что запутанная судебная практика по Восьмой поправке, связанная со смертной казнью, лучше всего понимается не как решение вопросов преступности и сдерживания, а как служащая для легитимации смертной казни. Оценивать уголовное право в общепринятых рамках не имеет смысла, поскольку правоприменение служит другим целям. Как лукаво заметили: "Нельзя знать, что дело делается плохо, пока не узнаешь, что именно делается".
Современный новый и феминистский аболиционизм
Более поздние работы аболиционистов опираются на эту интеллектуальную традицию, но продвигают ее дальше. Под влиянием документальных свидетельств убийств, совершенных полицейскими, и движений в защиту жизни чернокожих, эти работы еще больше деконструируют связь между преступлением и наказанием. Они предлагают более радикальное видение отмены, которое стремится не только разорвать связь между преступлением и наказанием и избавиться от институтов и практик PIC, но, более того, уничтожить мир, который делает их возможными.