Обратный путь в лавку был очень медленным, и она ступала осторожно. Боль, от которой она отмахнулась несколько часов назад, стала настойчивой и острой. Она вспомнила слова Тандри, сказанные всего день назад: боль, которую игнорировали, усиливалась по возвращении.

Абсолютное опустошение.

В течение дня жар значительно спал, хотя по-прежнему было неприятно тепло. Стен не осталось. Холмы пепла, обломки сгоревших балок и обвалившийся камень отмечали периметр, а осевшие груды серого и черного напоминали размытую карту того, что когда-то было интерьером.

Вив оставила Тандри на улице и вошла внутрь, тщательно выбирая шаги. Она прошла за то место, где когда-то стояла стойка, и окинула взглядом находившиеся там обломки.

Наконец она ее нашла. Вив осторожно протянула руку, опасаясь возможного перегрева, но Чернокровь оказалось прохладнее, чем она ожидала.

Она вытащила меч из кучи, и черный песок осыпался с искореженного, измученного клинка. Кожа, которой была обтянута рукоятка, конечно же, сгорела дотла. Поперечина была изогнута и оплавлена, лезвие искривлено, и перламутровый блеск растекался по нему, как по маслу. Трещина пробежала с одной стороны до самой рукоятки, сталь разрушилась от невероятного жара неестественного огня.

Вив держала свой меч обеими руками, склонив голову.

Она отреклась от своей прежней жизни, перейдя по мосту в новую страну, и теперь стояла на коленях среди ее руин.

Это был мост, сгоревший позади нее и оставивший ее в полном отчаянии.

Она бросила меч обратно в золу и пошла по единственному оставшемуся пути.

26

Она спала в комнате Тандри, периодически просыпаясь, чтобы позаботиться о самом необходимом, хотя Вив настояла на том, чтобы взять одеяло и лечь на пол. В любом случае, она к этому привыкла. Иногда, как сквозь туман, она понимала, что Тандри пришла или ушла.

Примерно на третий день, как ей показалось, раздался стук в дверь. Вив услышала, как Тандри пошла открывать, тихий обмен словами, а затем кто-то вошел. Она слышала, как ноги мягко ступают по половицам.

— Хм.

Вив открыла глаза и полуобернулась. Нещ уставился на нее сверху вниз, скрестив руки на груди, и она внезапно почувствовала себя глупо... и разозлилась: лежать здесь и демонстрировать ему свою слабость. В прошлые годы она бы обозвала себя дурой за то, что дала врагу такое преимущество. Такая беспечность убила бы ее сто раз подряд.

Но Нещ не был ее врагом.

Хоб придвинул стул и сел, его ноги были слишком короткими, чтобы доставать до пола. Он зажал руки между коленями и отвел взгляд, давая ей время принять сидячее положение.

— Нещ, — прохрипела она и кивнула. У нее вообще не было ощущения, что она спала.

— Первое, с чем нужно разобраться, — это уборка, — сказал он без предисловия. — Потом материалы. Потом труд. На этот раз нужно больше рук, чем у нас с тобой.

— О чем ты говоришь? — спросила она, и в ее голосе послышались нотки раздражения.

— О восстановлении, конеш. Зола остыла. Мы ее уберем. Могет быть, восемь-десять поездок на свалку. Пара наемных работников прекрасно все эт' ускорят.

— Восстановление? — Вив уставилась на него снизу вверх. — Нещ, у меня нет на это денег. И даже если бы были, не думаю, что это имело бы значение.

— Хм. Тандри рассказала мне. Камень. — Он пожал плечами. — Может быть, сейчас шансы и хуже, но, я думал, ты не из тех, кто уклоняется от мягких ударов судьбы.

Вив бросила взгляд на Тандри, которая в ответ посмотрела на нее с невозмутимым выражением лица.

— Это все равно ничего не меняет, — сказала она. Ее потрепанный сейф стоял в стороне, куда они, должно быть, поставили его, пока она спала. Она протянула свою огромную руку, притянула его ближе, сняла ключ с шеи и отперла его, откинув крышку. Внутри лежало около семи соверенов, горсть серебра и россыпь медных монет. Платины давно не было.

— Я копила много лет, — мрачно сказала она. — Вознаграждения за поимку преступников. Кровавая работа. Почти все ушло. — Она злобно сверкнула глазами. — Так же, как ушла лавка и все остальное. Почти ничего не осталось. Меньше, чем то, с чего я начинала, на лиги.

Она посмотрела на Тандри, которая вздрогнула от ее тона.

— Как ты это назвала… Мистическая Обоюдность? Что ж, вот она, ответная реакция. — Она почувствовала, как обнажились ее зубы и огромные клыки в челюсти, обожженная и едва начавшая заживать кожа туго обтянула череп, мозг запульсировал.

Какая-то часть ее понимала, что она причиняет им боль, ранит своих друзей. Что какая-то более старая, более жестокая сущность вышла наружу, выползла из-под обломков того, кем, как она считала, она стала. Эта недавно разрушенная часть взывала к ней остановиться, оставить все как есть на данный момент, но более жестокое я одерживало верх, его противник был слишком ослаблен, чтобы вмешаться.

— Все ушло, ко всем чертям, — прорычала она. — Я упустила свой шанс и не могу его вернуть. — Она выдержала пристальный взгляд Тандри и намеренно сказала: — Это та часть, где я делаю то, что делают отчаявшиеся люди. Это та часть, где я убегаю.

Тандри дернулась, как от удара.

Дикое удовлетворение пронзило Вив, сопровождаемое волной тошноты.

— Время покажет, — сказал Нещ своим твердым, терпеливым голосом.

— Какая, к черту, разница? — прорычала она.

В следующее мгновение Вив обмякла, уставившись на свои руки, безвольно лежащие на коленях.

— Тебе следует уйти, — хрипло прошептала она.

Она услышала, как он тихо встал и ушел.

Какое-то время она думала, что Тандри тоже ушла, но потом Вив почувствовала, как суккуб подошла ближе, присела перед ней на корточки и погладила ее по обожженной щеке.

Лоб Тандри коснулся ее лба, эхо давних дней.

— Ты помнишь, что сказала на улице? После пожара? — пробормотала она, ее легкое дыхание коснулось носа и губ Вив.

— Нет, — солгала Вив.

— Ты сказала: «По крайней мере, мы потеряли не все».

Тандри помолчала.

— И я сказала, что ты слишком многим рисковала ради того, что спасла, — продолжила она.

Еще одна, более долгая пауза, ее дыхание медленное и сладкое.

— Но я знаю, что ты на самом деле имела в виду.

Вив не замечала собственных слез, пока губы Тандри не коснулись ее влажной щеки.

Она открыла глаза и посмотрела в глаза Тандри, которые были так близко от ее собственных.

Суккуб твердо выдержала ее взгляд, лицо было спокойным, но глаза увлажнились.

Вив почувствовала теплую тяжесть в своем сердце, и на мгновение они снова оказались заключенными в тот пузырь спокойной правильности, который когда-то разделяли.

Затем свирепая, старая Вив пробилась вперед, беззвучно прошептав: Это то, что она есть. Ты уже чувствовала это раньше. Она держит это закрытым, как фонарь, пока оно ей не понадобится, а потом выпускает на волю, и ты попала под ее чары.

Но даже когда эта мрачная мысль распространилась в ее сознании подобно призрачному пламени, она так же быстро испарилась в свете рассвета.

Теплая, пульсирующая аура Тандри, та, что мимолетно касалась ее несколько раз, отсутствовала.

Не было ни таинственной силы, ни уловок.

Вообще никакой магии.

Ее никогда не было. Ни разу.

По лицу Тандри, каким бы спокойным оно ни было, Вив увидела, что та ожидает какого-то решения. Готовила себя к нему, к тому, что ее ударят, проигнорируют или примут.

И была в ужасе от всех троих.

Рука Вив поднялась и осторожно заправила опаленные волосы Тандри за ухо.

Резко вздохнув, она наклонила голову вперед и коснулась губами губ Тандри, легко, как шепот.

Затем она обхватила ее руками, стараясь не сжимать слишком сильно.

Тандри сжала ее в ответ.

Нещ ошибся. Потребовалось тринадцать поездок к мусорной свалке, чтобы убрать остатки лавки. Вив не знала, где он взял напрокат тележку и пони, и постеснялась спросить. На то, чтобы сгрести и поднять золу, треснувшую черепицу и камни в тележку, ушла целая неделя.

Печь представляла собой покореженные куски шлака, которые разлетелись на части, когда она пыталась вытащить их из-под обломков. Нещ отложил в сторону несколько камней и кирпичей, которые могли оказаться полезными, и сложил их в одном расчищенном конце участка.

Вытерев лоб предплечьем, Вив посмотрела на него сверху вниз:

— Я все еще не понимаю, как я смогу позволить себе камень и пиломатериалы для этого, не говоря уже о рабочей силе. Действительно ли есть какой-то смысл все это убирать? — Язвительность исчезла из ее голоса, сменившись стоической невозмутимостью.

Он сдвинул шляпу на затылок и подергал себя за одно из своих длинных ушей.

— Хм. Что ты сказала мне в доках? «Ты делаешь это, даже когда кто-то может сказать, что разумнее этого не делать», верно? Хорошо. Думаю, я просто скажу... может быть, еще немного побуду неразумным.

Вив не смогла придумать, что на это ответить, поэтому вернулась к перетаскиванию и погрузилась в тяжелую физическую работу.

Она была ошеломлена, когда на второй день появился Пендри, без лютни. Нервно кивнув, он бросился помогать. Вив вынуждена была признать, что его большие, грубые руки выглядели совершенно естественно, когда он таскал камень. Когда она начала предлагать ему заплатить, он остановил ее.

— Нет, — сказал он и покачал головой. И это было все.

Тандри периодически появлялась и исчезала с водой или хлебом с сыром, и Вив старалась не слишком пристально смотреть ей вслед и не слишком много думать об этом единственном украденном поцелуе.

Нещ приехал с тележкой, полной кирпичей и речного камня.

— Откуда это? — спросила Вив, прищурившись, глядя на него, когда он слезал с повозки.

— Ну. Энти из каменоломни. А энти — с реки. Придется вам двоим их разгрузить. Я для этого недостаточно высок.

Вив и Пендри начали складывать камни в кучи на стоянке.

Нещ сложил несколько кирпичей и досок, образовав импровизированный стол, и склонился над рулоном бумаги со стилусом и линейкой. Тандри склонилась над столом вместе с ним.