- И, может быть, прямо сейчас я доверяю Доркас настолько, насколько могу помочиться, - сказал Грибелин. Сквозь забрало его лицо было мрачным и расчетливым. Он снова взглянул на молотоголового, затем на свой грузовик, затем на Санди и Джитендру.

- Беги, - сказал он.

Санди нахмурилась. - Что вы имеете в виду...

- Беги, - повторил он, направляя дуло карабина в ее сторону, чтобы рассеять все оставшиеся сомнения. - Беги, сладкие щечки, и продолжай бежать. Молотоголовые нацеливаются на самую крупную цель, которую только могут найти, и они достаточно умны, чтобы охотиться за машиной, а не за человеком в костюме. Пока машина не сбежит или они не поймают ее. Что бы ни случилось раньше.

Санди не могла поверить. Все, что она видела, был человек, направивший на нее оружие, блокирующий ей доступ к единственной вещи, которая давала хотя бы отдаленный шанс обогнать существо из Эволюариума. - Пожалуйста, - сказала она. - Впусти нас.

Со своего места на боку грузовика Грибелин сильно ударил ногой. Его ботинок угодил ей в середину груди. Она отшатнулась, упав на Джитендру, который споткнулся и замахал руками, прежде чем обрел равновесие. - Грибелин! - позвал он. - Ты не можешь этого сделать!

- Беги, - снова сказал Грибелин. Теперь он был в грузовике, выпуская воздух из кабины одним резким движением, чтобы ему не пришлось проходить через цикл шлюзования. Все еще лежа на спине, Санди наблюдала, как он устраивается в кресле управления и работает рычагами. Стабилизирующие ножки отползли в сторону. Колеса завертелись, обрели сцепление.

- Он бросает нас, - сказал Джитендра.

- Я не так уверена, - ответила Санди, когда грузовик сдал назад и развернулся. Она перекатилась на бок и заставила себя подняться. Она вспомнила, что сказал ей Грибелин, что они должны делать в точности то, что он сказал, если начнется заваруха. Это затруднительное положение, решила она, в достаточной степени удовлетворяло требованиям. - Но я действительно думаю, что нам следует бежать.

Итак, они бежали так быстро, как позволяли скафандры, что было далеко не так быстро, как ей хотелось бы, и, возможно, составляло пятую часть скорости ровера Грибелина, который теперь удалялся от них, оставляя за собой огромный павлиний хвост пыли.

- Он заглатывает наживку, - сказал Джитендра между прерывистыми вдохами. Санди сама едва дышала. Они доводили скафандры до предела, их собственные легкие и мышцы выполняли по меньшей мере столько же работы, сколько сервоприводы скафандров.

- Продолжай двигаться, - сказала она.

Но она не смогла удержаться и оглянулась назад. Молотоголовый отказался от своей первой добычи. Теперь он преследовал Грибелина, но без какой-либо спешки. Сберегая свою энергию, зная, что он может догнать его постепенно, на протяжении многих километров. Она заставила себя продолжать бежать или поддерживать то, что теперь было немногим больше, чем изнурительная неуклюжая пробежка. Она начинала чувствовать головокружение, по краям ее поля зрения замелькали звезды. Все индикаторы на лицевой панели были красными, предупреждая ее о том, что она использует костюм за пределами рекомендованных эксплуатационных характеристик.

Не обращай внимания на костюм, - подумала она. - Это довольно далеко выходит за рамки моей собственной производительности.

Между ними не было никакого заявленного намерения, никакой договоренности о том, что они должны бежать в определенном направлении, кроме как прочь от грузовика. Но теперь Санди поняла, что этого было достаточно для того, чтобы направить их к месту крушения голема. Это выглядело ужасно далеким, но расстояния на Марсе обманчивы. Она перевалила через пологий гребень, и с похожим на сон уклоном сужающихся перспектив все внезапно стало намного ближе.

Это тоже выглядело плохо. У нее никогда не было никаких реальных ожиданий, что после нападения можно было выжить, но все надежды, которые она могла питать, теперь были разрушены. Марсоход разлетелся на куски. Он был разорван на части и превращен в искореженные и сплющенные формы, теперь едва узнаваемые как части транспортного средства, которыми они когда-то были. Она снова подумала о Дали: о провисших часах, развешанных на голых ветках. Существо из Эволюариума превратило марсоход в произведение искусства.

Предупреждающие сигналы скафандра были теперь больше, чем она могла вынести, а ее собственное сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди. Ее легкие ощущались так, словно в них влили солнечный свет. Она не могла продолжать бежать.

Прокси Лукаса лежал на грунте.

Голем не нуждался в защитном костюме и был одет так же, как и в "Красной угрозе". На мгновение глаза обманули ее, сказав, что половина его, должно быть, погребена под пылью, пока она не поняла, что этой половины не хватает. Голем состоял из головы, верхней части туловища и одной левой руки. Тело прокси Лукаса было разрублено по диагонали от верхней части правого плеча до левого бедра. Санди не смогла разглядеть остального. Возможно, другие части были в останках марсохода, или разбросаны, или уже были переварены существом из Эволюариума.

Это был первый раз, когда она увидела внутреннюю работу голема. Там были клеевые слои, оболочки из активного полимера, скелетная структура из полупрозрачного белого пластика, волокнистые пучки нервов и схемы передачи энергии. Серо-голубой сгусток искусственных мышц, точно пронизанный каналами для жидкости. Не так много металла и очень мало сложных механизмов. Пурпурный ихор, какая-то смазка или охлаждающая жидкость, вытекла из него и уже замерзала на земле Тарсиса. Правая сторона его лица была вдавлена, ухо и скальп отсутствовали. Глазное яблоко вывалилось из глазницы, волоча за собой веревку из засаленной волоконной оптики. Интеллект голема, насколько он вообще имелся, был распределен по всей его анатомии. Но глаза по-прежнему оставались его основной системой восприятия информации.

Она стояла рядом с ним, положив руки на колени, ожидая, пока туман усталости рассеется перед ее глазами.

Голем посмотрел на нее. Здоровый глаз следил за ней в своей глазнице, другой дергался, как рыба на суше. Рот двигался, со щелчком открываясь и закрываясь на манер манекена чревовещателя, словно приводимый в действие грубым механизмом. На данный момент на его лице не было никакого оживления. Это было похоже на безвольную резиновую маску, которую никто не надевал, провисшую в неподходящих местах. Затем Лукас, казалось, прорвался вперед, его личность вселилась в голема. Лицо напряглось, наполнилось, а рот сложился в улыбку.

- У меня неприятности, - сказала Санди по общему каналу связи скафандра. - Я не могу дозвониться до расширения, и, кроме моего брата и некоторых людей, которым я больше не доверяю, никто не знает, что я здесь. Остаешься ты, Лукас. И я даже не знаю, слышишь ли ты это, или у тебя все еще есть чинг-связь с Землей.

Голем заговорил. Она услышала это у себя в голове. - Я думаю, у нас обоих неприятности, Санди.

- Когда ты в последний раз получал новости от Лукаса?

- Я уже несколько часов нахожусь в автономном режиме. Боюсь, крайне маловероятно, что будет какое-либо восстановление контакта, по крайней мере, до того, как я стану недействующим.

- Лукас знает о моем местонахождении?

- Лукас знает, что я последовал за вами в Эволюариум и что вашей вероятной целью было место приземления Юнис. Однако он не знал этого наверняка.

Санди огляделся. Грибелин и "голова-молот" теперь были далеко: с такого расстояния она могла видеть только пылевой шлейф марсохода. Она надеялась, что Грибелин все еще сохраняет свое лидерство.

Джитендра, пошатываясь, остановился, уперев руки в бока. Он увидел голема и инстинктивно вздрогнул. Это была естественная реакция. Это выглядело так правдоподобно, так реалистично.

- До этого никогда не должно было дойти, кузен, - сказала Санди с неподдельной печалью.

Единственный здоровый глаз голема блеснул горько-сладким весельем. - Я всегда был готов поставить семью выше своего личного продвижения. Просто жаль, что ты не чувствовала того же самого. И все же, чего ты добилась? Они забрали этот предмет. Ты проделала весь этот путь напрасно. - Лицо улыбалось. Пурпурный ихор стекал с его губ. - Ты все потратила впустую, Санди.

- Я бы так не сказала. - Она поставила ногу на череп голема. - Всегда есть компенсация.

Она почувствовала, как пластик влажно треснул под ее весом, как какое-нибудь большое, хрупкое, наполненное желтком яйцо. Мелочность этого жеста пробрала ее до глубины души. В ней была злоба, о которой она ни разу не подозревала.

Но в то же время она нисколько не жалела об этом.

Джитендра уже много часов копался в обломках марсохода, в тех частях, которые не были полностью разрушены. Он искал что-нибудь, хоть что-нибудь, что могло бы позволить им послать сигнал бедствия. Поначалу Санди помогала, но потом тщетность этого упражнения нахлынула на нее волной мрачного отчаяния. Он не найдет ничего полезного, и им не удастся связаться ни с кем, кто мог бы помочь. Если бы они попытались идти, то все еще находились бы внутри Эволюариума, когда вернулась ночь, и их скафандры, конечно, не продержали бы их в живых больше пары дней. Было уже далеко за полдень, и солнце с неприличной поспешностью катилось обратно к горизонту.

- Я не думаю, что нам следует здесь оставаться, - сказала она в третий или четвертый раз. - Если молотоголовый вернется, чтобы еще раз взглянуть на обломки...

С другой стороны, оставаясь рядом с обломками марсохода, они могли бы быть менее заметны, чем две фигуры на фоне ландшафта, вдали от любого другого искусственного объекта. Охотились ли машины в первую очередь с помощью тепла или звука? И был ли смысл оставаться поблизости от места схватки в слабой надежде, что голему удалось вернуться домой? Возможно, она и отвергла семью, но они не позволили бы ей умереть здесь. Она надеялась, что неосознанно.