Медвежонок был рад оставаться вместе с хозяйкой, а вот ветерки Трис — нет. Они свободно вились вокруг неё, дёргая за кудри, куртки, кайтэны и сто́лы, пробегая людям по лицам и возвращаясь к Трис подобно оживлённым детям, которые вышли с любимой тётей на прогулку. Они приносили ей обрывки разговоров о внутренних ценах, моде, семейных ссорах и политических дебатах со всей окрестности, выливая эти обрывки ей в уши. Она слушала вполуха, поскольку всегда интересовалась местными сплетнями.

Некоторые из разговоров упоминали её саму. Несколько тариоссцев, мимо которых она прошла, обнаружили, как именно она поддерживает вокруг себя прохладу. Её ветерки могли бы остаться незамеченными, но погода стояла абсолютно не ветреная. Единственное движение воздуха вне круга влияния Трис создавалось ручными веерами и хлопаньем крыльев голубей, избегавших ног не обращавших на них внимания прохожих.

Трис вздохнула, и подтянула ветерки поближе к себе. Люди продолжали глазеть, поскольку её платье и юбки начали колыхаться в разных направлениях. Она их игнорировала. Было слишком жарко, чтобы она отказалась от свежего воздуха ради того, чтобы не нервировать кучку заносчивых южан. «Если они были такими умными, какими они себя считали, то нашли бы способ удерживать собственные ветерки», ‑ сказала себе Трис.

У неё в доме было несколько ветерков, завязанных в узлы нитей. Возможно, она сможет продать некоторые из них на рынке и немного подзаработать. До окончания лета было ещё два месяца, и проблема с городскими стенами была в том, что они имели свойство останавливать ветер. У неё должно получиться продать узел, или два, или три, на карманные расходы. Она спросит об этом Джумшиду.

Она продолжала двигаться вперёд, строя планы и наблюдая. Она проходила мимо лавок, полных чудес: вазы, чаши, блюда, стеклянные животные множества цветов и размеров. В лавках на Площади Ачаи, где начиналась Улица Стекла, окна были сделаны из маленьких стеклянных панелей, которые сами по себе представляли настоящее сокровище, придавая находившимся за ними прекрасным объектам водянистую, волнистую форму.

Вперемешку с дорогостоящим стеклом стояло стекло, которое было каким-то образом заколдовано. Магические знаки и буквы на боках и ободках изделий; световые подвески[2], которые благодаря заклинаниям улавливали не только солнечный свет; стеклянные шарики, напитанные магией для захвата и удержания в них образов — все они блестели серебром для взора Трис, указывая ей на работу стеклянных магов Тариоса. Это было одной из причин, почему она решила начать с менее богатых лавок, которые скорее всего продавали обычное стекло и немного талисманов. Трис знала, что проведёт большую часть своего времени среди стеклянных магов, сверяя заметки, и узнавая о том, как они занимались своим ремеслом.

Ближе к Площади Ла́брикас в лавках были обычные окна, со ставнями, а товары были расставлены на полках, чтобы привлечь прохожих. Трис задерживалась то там, то тут, любуясь изгибами чаши или сине-зелёным цветом бутылочки для косметики, но всегда заставляла себя двигаться дальше минутой позже. Она твёрдо решила начать с самого низа социальной иерархии стекловаров.

Когда Трис подошла к Площади Лабрикас, первой общественной площади за Воротами Пираки, её ветерки донесли до неё разговор:

— …позор! ‑ восклицал кто-то, ‑ Кого-то из нищебродов убили и бросили в фонтане на Площади Лабрикас, прямо как мусор какой-то!

— Потребуется могучее очищение, чтобы убрать с фонтана скверну, ‑ рассудительно ответил женский голос. ‑ Несомненно, Всевидящий Бог будет в обиде на жителей округа за осквернение…

— Округа? Я так не думаю! ‑ возразил первый из говоривших. ‑ Это же явно работа какого-то шэйнос, который не уважает никого и ничего. Всевидящий Бог знает, что ни один из тариоссцев не совершит такое отвратительное деяние.

— Хранители Общественного Блага положат этому конец, ‑ с твёрдостью непоколебимой веры сказала женщина. ‑ Они…

Ветерок не уловил остальную часть разговора. Трис покачала головой, двигаясь дальше. «Кого-то убили, а эти люди беспокоятся только о чистоте площади?» ‑ в недоумении подумала она. «Это весьма бессердечно».

Она также не была склонна верить, что эти Хранители что-то смогут сделать насчёт убийц. Какой от них был толк? Их всех на срок в три года выбирала Ассамблея — орган власти, состоявший из старейших семей и наиболее богатых землевладельцев. Они не могли обладать опытом или хитростью надлежащих правителей, которых готовили к должности с юных лет — таких как эмеланский Герцог Ведрис, король и королева Капчена, или наморнская Императрица Берэнин. Её поражал тот факт, что тариоссцы вообще чего-то добивались, учитывая то, что вся их политическая система управлялась толпой. У себя дома она видела, как правящий совет может препираться, суетиться, обсуждать, спорить и ссориться без каких-либо видимых результатов — а ведь правящий совет Спирального Круга насчитывал всего лишь двадцать человек. Она слышала, что членов Ассамблеи было более трёх сотен.

— Всё по-другому, когда за страну отвечает один человек, ‑ сказала она Медвежонку, пересекая Площадь Лабрикас. Фонтан, который она видела по прибытии в город, был перекрыт чем-то вроде белой палатки без крыши. ‑ Им приходится реагировать на такое вот сумасбродство немедленно, иначе винить будут только их. Здесь же правителям достаточно лишь показать пальцем на другого Хранителя, или на кого-то из Ассамблеи, и сказать что это он должен был следить за подобными происшествиями. ‑ Трис с отвращением покачала головой, затем выкинула все подобные неудовлетворённости из головы. Она была здесь для того, чтобы учиться, а не трепать себе нервы из-за странных методов местного самоуправления.

Наконец она достигла той части Улицы Стекла, которую она хотела осмотреть в первую очередь — эта часть тянулась между Площадью Лабрикас и кварталом наслаждений, известным как Ка́пик. Она задержалась на минутку, чтобы оглядеться вокруг своим магическим зрением. Одно она могла сказать о тариоссцах с одобрением: они не запускали магию, использовавшуюся в общественных местах. Она заметила очень немного обрывков старых наговоров и заклинаний, светившихся серебром на стенах или вокруг окон и дверей. Заклинания же присутствовали в изобилии, обычные создания для защиты, здоровья и процветания, за наложение которых на свои дома и предприятия платили все, кто мог это позволить. Что Трис восхищало в тариоссцах, так это то, что местные маги либо полностью удаляли остатки старых заклинаний, либо накладывали заново точно такое же заклинание, поэтому магия в них светилась яркими серебряными слоями, указывая на то, что разница в заклинаниях не вызывала конфликтов и магических сбоев.

Трис лениво шла по улице, любуясь похожими на кружева узорами заклинаний на стенах лавок, проводя пальцем то вдоль какой-нибудь линии, то очерчивая им контур одной из букв. Большинство заклинаний она знала наизусть, но этот тариосский способ повторного накладывания, похоже, продлевал их силу, даже если маг, добавлявший самый свежий слой, не был особо силён.

Вдруг она почувствовала, как воздух изогнулся. Большая часть её ветерков, а точнее — все те, которые она собрала за последние месяцы, бежала. Лишь те, которые она привезла из Спирального Круга, остались, хотя она чувствовала, как они сопротивляются мощному зову. Сбежавшие ветерки хлестнули за угол ближайшей мастерской, «БАЗАЛЬТОВОЕ СТЕКЛО[3]», как гласила вывеска.

В движение пришли не только ветерки. Сила от каждого наговора и заклинания в радиусе пятидесяти футов от лавки потекла мимо Трис, заворачивая за угол серебряными лентами: магия защиты, противопожарная магия, магия здоровья, наговоры на удачу и процветание — воздействию подверглось всё. Что-то ещё раз всколыхнуло воздух. Не задумываясь о том, мудро ли она поступает, Трис метнулась за угол, и оказалась на заднем дворе «Базальтового Стекла».

Она окунулась в поток магии. Вся она лилась через открытые двери мастерской, стоявшей отдельно от основного здания. Магия вилась вокруг человека, трудившегося у горна. Он стоял к двери боком, прижав к губам стеклодувную трубку и пытаясь придать форму бесформенному оранжевому куску расплавленного стекла. Вращая трубку одной рукой, он придавал основанию своего творения нужные очертания с помощью стекольной формы, сжатой в другой руке.

Трис подумала было, что всё идёт как надо. Затем она осознала, что несмотря на вращение стеклодувом трубки и вопреки равномерному потоку воздуха, который он через трубку вдувал, бесформенное оранжевое нечто извивалось, вздувалось и сдувалось будто мешок с котом. Она никогда не видела, чтобы стекло так себя вело. Магия потоком вливалась в мужчину, проскальзывая под его кожаный фартук, ёжась в его коротко стриженых белых волосах на массивной голове, дёргая его за рукава, затем сливаясь в месте, где его губы касались трубки. Магия текла по ней вниз, исчезая в расплавленном стекле.

Мужчина сунул стекло обратно в открытый горн, подождал немного, затем снова поднёс трубку к губам. Он обхватил основание стекла своей стекольной формой, и подул в трубку. Вещество на другом её конце начало вспухать, изгибаться и дёргаться ещё сильнее, явно сопротивляясь ему. Оно становилось всё длиннее и змеевиднее, с большими выпуклостями сверху и снизу. Магия блестела, будто вытягивавшееся от трубки стекло было пронизано серебряными нитями. Чем дальше оно вытягивалось, тем больше истончалось его связь со стеклодувной трубкой. Теперь их связывала лишь тонкая нить.