Глава 19

Измученная ночными размышлениями о будущем, Грейс открыла глаза под звуки будильника, который был заведён ни свет ни заря, по крайней мере, по её меркам. Николас стал нащупывать кнопку, чтобы блокировать назойливую трель, и сонным голосом пробормотал несколько ругательств.

Когда ему это удалось, он повернулся к Грейс и притянул к себе.

Именно так Грейс хотела просыпаться каждый день: с его запахом на коже, с лицом, спрятанным у него на груди, с объятием его сильных рук.

Она подняла одну ногу и закинула ему на бедро, потерев стопой его лодыжку и твёрдую икру.

— Мне не хочется уезжать… — он поцеловал её волосы, и Грейс ответила ему взаимностью, проведя губами по его тёплой груди.

— Уверена, когда ты попробуешь великолепное ризотто по-милански в кафе «Армани», ты больше не будешь так думать.

Николас негромко рассмеялся, и в его груди загрохотало эхо. Грейс никогда не слышала более сладостного звука, он шевелился внутри неё, вызывая тоску, которая забиралась ей в глаза, заставляя их гореть.

Он приподнял её лицо, подставив палец под подбородок, наклонился для поцелуя в губы, а затем оторвался и рывком поднялся. Обнажённый, великолепный и определённо возбуждённый, Николас направился в ванную.

— Я собираюсь принять душ. Если будешь продолжать в том же духе, я опоздаю на самолёт.

До Грейс донёсся рёв воды, и тогда, глубоко вздохнув, она села на постель, хранившую тепло их тел. Всё это было прекрасной иллюзией, которая лопнет, как мыльный пузырь, как только исчерпается эротический заряд; в их случае он просто длился дольше, чем она предполагала.

Они оказались на кухне: Николас был полностью одет, потягивал кофе и проверял по смартфону информацию о рейсах. Маленький чемодан ждал у входной двери, Грейс вертела чашку в руках, глядя на свои босые ноги, опирающиеся на стальную опору табурета. Она и Николас выглядели как пара в любое утро перед выходом на работу, только они были не спутниками жизни, а любовники, разделившие страсть, которой суждено закончиться.

Признание Николаса, сделанное несколько часов назад, и слова, которые он прошептал ей позже, парили между ними, мешая движениям Грейс.

— Хотелось бы знать, что с тобой сегодня утром. Это из-за того, что я сказал тебе вчера вечером?

Николас заметил её смущение, в конце концов, невозможно было ничем оправдать молчание, что появилось на кухне, когда он вышел туда после душа. Теперь он хмуро смотрел на неё, убирая мобильный телефон в карман пиджака.

— О чём ты говоришь… Ты же знаешь, с утра пораньше я не блещу красноречием. — Грейс поставила чашку на столешницу и распустила волосы, пряча лицо. Но Николас не позволил ей спрятаться и закрепил их за ухом.

— Если это из-за того, что я сказал тебе позже… — вспышка неуверенности мелькнула в его взгляде, — я не дурак, если ты мне не ответила, значит… Грейс прервала его, приложив подушечки пальцев к его губам.

— Не говори ничего. Пустяк, правда, — она медленно опустила руку, отпуская его. — Иди, а то опоздаешь.

Николас посмотрел на неё тем же жёстким, режущим взглядом, каким следил за ней в офисе до того, как всё изменилось.

— Увидимся, когда я вернусь? — для постороннего глаза вопрос мог прозвучать с безразличием.

Грейс кивнула, но почувствовала, что у неё щиплет в носу, и стала молиться, чтобы Николас поскорее ушёл.

Он не поцеловал её. Повернулся к ней спиной, яростно зашагал прочь и захлопнул за собой дверь. Грейс прикусила губу, чтобы не выкрикнуть его имя.

Передав ключи консьержу, Грейс вызвала такси до «Джолитти», бара возле озера Эур, где договорилась о встрече с Еленой. Зная двоюродную сестру, Грейс следовало приехать как минимум на десять минут позже. Но Елена удивила, она уже ждала Грейс внутри бара, сидя за столиком у окна. Как только Грейс вошла, Елена подняла руку, чтобы привлечь её внимание, и Грейс поспешила присоединиться к ней.

— Какое лицо, — поприветствовала Елена, вставая, чтобы обнять сестру.

— Спасибо, ты тоже великолепна, — с сарказмом ответила Грейс, усаживаясь в кресло.

Занавески из голубой органзы и пышная растительность вокруг бара обеспечивали тень и прохладу, а удалённость от Кристофора Колумба гарантировала минимальное спокойствие от шума городского транспорта.

— Почему ты не заняла столик на улице? — Грейс схватила меню и быстро просмотрела его, несмотря что была завсегдатаем.

Елена подняла руку, чтобы позвать официанта.

— Сейчас десять часов, и жарко как в аду.

Грейс заказала апельсиновый сок и круассан из цельного зерна, Елена — капучино и небольшое ассорти из печенья.

— Итак, что случилось? Сообщение было загадочным, — спросила Елена, положив на стол руки, отчего на них зазвенели браслеты.

Грейс не торопилась с ответом.

— С чего бы мне начать? Вчера вечером Николас пригласил меня к себе домой. Он признался, что я первая женщина, кто входит туда.

Она сделала паузу и немного отклонилась назад, давая официанту возможность расставить на столе заказы.

— Продолжай, — подбадривающе сказала Елена, высыпая пакетик сахара на пенку капучино.

Грейс рассказала всё, испытывая смутное чувство вины за то, что разглашает тайны Николаса, но эта глыба давила на неё, и двоюродная сестра была единственным человеком, который мог помочь ей истолковать события прошедшего вечера.

— А потом он сказал мне, — я люблю тебя. Понимаешь? Он убеждён, что любит меня! — она со злостью вгрызлась в круассан и быстро прожевала.

— Ты ему не веришь.

— Нет, — пробормотала ответ с набитым ртом, — Кьяра была любовью всей его жизни, если бы не случилось того несчастья, они бы до сих пор были вместе, как счастливая семья.

— А может, и нет, — возразила Елена, собирая чайной ложечкой пену, оставшуюся на дне чашки, и поднося ко рту, — Никогда не знаешь, что произойдёт. Знаешь, такие драматичные ситуации приводят к двум вариантам: они либо укрепляют связь, либо разрывают её. Это зависит от того, насколько любовь объединяет двух людей.

Голос Елены померк, и Грейс поняла, что она думает о Маттео. Она протянула руку, чтобы накрыть ладонь сестры.

— Дорогая, ты не думаешь о… нём?

Елена вымученно засмеялась.

— Лучшего примера не найти.

— Вы были двумя подростками.

Елена резко подняла голову и сурово посмотрела на неё.

— Нет, подростком была я. Он был мужчиной.

— Ему было всего двадцать четыре.

— А мне было восемнадцать, — она взмахнула рукой, браслеты зазвенели, привлекая внимание сидящих за соседним столом. — Забудь о Маттео, это доисторическая тема. Давай лучше поговорим о тебе. Ты боишься страданий, это очевидно, но нельзя позволять мёртвой и похороненной истории тормозить себя. Он открылся, вверил свою жизнь в твои руки. Я рассматриваю это как великий акт доверия.

Грейс повертела пустой стакан между пальцами.

— А что, если однажды ему это надоест?

Елена склонила голову набок.

— А что, если мы сейчас выйдем из бара, и нас зарежет какой-нибудь сумасшедший?

— Что за чёртов пример… — Первое, что пришло на ум, виной тому криминальные новости. Помимо всего прочего, ты уже вовлечена. Ты любишь его, так зачем сопротивляться?

— Да, зачем? — удручённо повторила Грейс.

Мобильный телефон завибрировал, сообщая о новом сообщении. Грейс поспешила открыть, и глупая улыбка изогнула её губы, пока она читала слова Николаса.

Завтрак в Just Cavalli Caffè. Сейчас бегу на Монтенаполеоне на встречу с арабами, или китайцами, не помню. Ой, чуть не забыл. Познакомился со шведской моделью, сегодня ужин в Chatulle, затем поход в диско-клуб Gattopardo. Грейс хихикнула, хотя упоминание о скандинавской модели вызвало неприятную боль под ложечкой. Нетрудно было представить, как Николас цепляет супермоделей на улицах квартала моды, да и вообще в любой другой точке земного шара. Даже его восьмидесятилетняя соседка влюбилась в него, проходя мимо мужчины по лестнице. Она оценила попытку компенсировать грозовое утреннее расставание.

Ответила ему сразу.

Вплоть до шведской модели мне было весело.

— Кто вызвал у тебя эту мечтательную улыбку? — поинтересовалась Елена, наклоняясь к ней.

— Ты знаешь кто.

— Отлично, ты в полной заднице. Моя двоюродная сестра безнадёжно влюблена в красавца-адвоката. Интересно, что скажет мой отец… Грейс бросила на неё пристальный взгляд.

— Не смей, дядя не должен ничего знать.

— А если это перерастёт во что-то более серьёзное?

— Мы узнаем, только живя, — ответила она, напевая Лучио Баттисти. — Лучше скажи, как обстоят дела с Кристианом?

Елена закатила глаза.

— Тю, я его бросила, он стал прилипать сильнее, чем моллюск к камню.

— Ох, бедняжка… — искренне сожалея сказала Грейс. Она почти надеялась, что их отношения продвинутся хоть на шаг.

— Если речь идёт о сексе, то я согласна, а остальное оставлю романтикам и мечтателям. Короче говоря, таким, как ты.

— Ты меня смешишь, знаешь? Ты хочешь строить из себя крутую, а на самом деле совсем наоборот.

Ещё одно входящее сообщение спасло её от пикантного ответа Елены.

Она схватила сотовый, будучи уверенной, что написал Николас, но когда прочитала имя отправителя, сердце подскочило к горлу. Это был Ральф.

— Нет, — пробормотала, предчувствуя содержимое.

— Что происходит? — обеспокоенно спросила Елена.

Грейс читала, и всё хорошее настроение испарилось, как утренний иней под лучами раннего солнца.

— Это Ральф. Он… спрашивает, могу ли я приехать к нему как можно скорее.

У Елены печально изогнулись уголки рта.

— Дорогая, мне очень жаль.

Грейс почувствовала, как вспыхнуло красным лицо, такое происходило каждый раз, когда она пыталась сдержать свои эмоции. Она поспешила достать из сумки носовой платок и, высморкавшись, не смогла сдержать слёз.

Ей стало стыдно за эту слабость, проявленную в общественном месте.

— Господи, какой позор!

Елена огляделась по сторонам и пожала плечами.