Глава 18

Кофе остывал в чашке. Медленно поворачивая фарфор, Грейс смотрела, как колышется тёмная поверхность. Это короткое, сухое признание, внезапное, как незаслуженная пощёчина, ошеломило её. Не из-за того, что он сделал, — такой мужчина, как Николас, наверняка разбил в прошлом немало сердец, и, несомненно, к этому списку скоро добавится и её. Настораживал тон, которым он говорил: в нём скрывались ностальгия и печаль, а скорее всего, и сожаление о девушке, которой больше нет рядом с ним.

— История не очень хорошая, не так ли? — спросила она, ставя чашку на столешницу.

Николас сунул руки в карманы джинсов, мышцы на обнажённых руках подёргивались, футболка натянулась на груди и плечах. Он изучал Грейс глазами, светлыми, как ртуть, но способными хорошо скрывать секреты и ложь.

— Нет, совсем не хорошая. Если после этого… ну, выслушав, поступай, как сочтёшь нужным. Но будет справедливо, если узнаешь обо мне и это.

Он отвернулся от Грейс с той же явной небрежностью, с которой только что говорил, и она почувствовала первый болезненный укол в груди.

Присев на табурет, она ждала, когда Николас решится на рассказ.

— Может, вернёмся в гостиную? Я купил пирожные в De Bellis.

«Но кого волнует выпечка», — подумала она, скрывая своё волнение. Грейс очень хотела узнать и в то же время мечтала, чтобы всё оставалось как есть.

— Окей, — ответила она, вставая.

Грейс задела дистанция, которую Николас установил между ними. Он первым проследовал в гостиную, стараясь даже не касаться её плечом. Сначала он организовал для неё романтический ужин при свечах, а потом решил обращаться с ней как с незнакомкой.

Грейс присела на край дивана, Николас хотел было сесть рядом, но в последний момент одумался и встал. «Всё становится только лучше и лучше», — с сарказмом подумала она.

Он помассировал затылок, опустив голову, словно собираясь с мыслями.

— Я встретил Кьяру в одном из магазинов в центре города. Она с подругой рассматривала груду футболок.

Кьяра.

Грейс молча пережёвывала это имя, усваивала его, тщетно пытаясь подобрать к нему лицо.

— Какой она была? — Грейс дала волю своему любопытству, решив чуть глубже погрузить нож, который пока лишь царапал ей кожу. Его улыбка, мечтательная и отстранённая, причиняла жёсткую и реальную боль.

— Светлые волосы, длинные ноги и задница-мандолина. Я был желторотым двадцатидвухлетним, — Николас прикрылся смехом, и Грейс сделала то же самое, несмотря на сердце, которое с каждым ударом падало всё ниже и ниже.

— Но ведь она была не просто красивой, верно? — Грейс похвалила себя за твёрдость голоса, хотя ей хотелось остановить Николаса, сказать ему, что она не хочет больше ничего знать, и всё, что с ним случилось, не имеет значения.

Николас расхаживал взад-вперёд, покусывая губу.

— Кьяра была не просто красива. Она была самой популярной студенткой в лицее, настоящее бинго для любого парня в разгар гормонального шторма.

Все мышцы на лице у Грейс превратились в глыбу соли. Она улыбнулась, потому что не могла выразить свои эмоции: признаться, что ей наплевать на Кьяру и её задницу в форме мандолины, что на самом деле её бесила необходимость иметь дело с совершенством; но такое поведение было неприемлемым.

Николас продолжал, не замечая её дискомфорт.

— Кьяра была на последнем курсе лицея, я учился на юридическом факультете.

Вскоре мы стали парой. Я перестал смотреть на других, для меня существовала только она.

Он остановился перед столом, поправил вилку на тарелке и уставился на розы в центре.

— Через шесть месяцев она забеременела, — он отодвинул стул и рухнул на него, уронив руки между раздвинутых ног. — Это был шок. Она ещё не закончила образование, я был поглощён экзаменами. Но мы любили друг друга и были уверены, что всё сложится наилучшим образом.

От потрясения Грейс одеревенела. Она едва могла глотать.

— Мы рассказали нашим родителям. Они не очень хорошо восприняли эту новость, ведь мы были молоды, слишком мало знали друг друга. Но, как и мы, предки приняли ситуацию и обещали поддерживать нас. Мы решили пожениться после рождения ребёнка.

Он снова улыбнулся той отстранённой улыбкой, которая была подобна стреле, выпущенной прямо в грудь. Это не была история со счастливым концом, но Грейс не могла понять, как Николас разрушил мечты Кьяры.

— Первое УЗИ назначили на одиннадцатую неделю. Мы были так взволнованы… Мы толпились в кабинете гинеколога. Я, Кьяра и наши родители. Моя мама разрыдалась, когда слушала сердцебиение ребёнка. Это очень похоже на барабан, который бьётся очень быстро.

Этот звук я никогда не забуду… Николас опустил голову, его рука снова стала мучить область за шеей.

— Доктор измерил затылочную прозрачность. Дурацкий тест, но если его значение превышает три, то высока вероятность того, что у пл… что у ребёнка хромосомное заболевание. У нашего было шесть.

За этими словами пряталась глубокая душевная боль, как будто он до сих пор не избавился от неё, несмотря на то, что прошло много лет.

— Это был мальчик?

— Да, — Николас растёр лицо, — при этом известии в кабинете воцарилась тишина, глаза Кьяры расширились от паники. Доктор взял ситуацию в свои руки с холодностью, которая поначалу меня смутила. Он сказал, что немедленно сделает биопсию хориона, что нельзя терять время. Мы были вынуждены выйти. Мысль о том, что Кьяра одна и напугана, сводила меня с ума, но мне ничего не оставалось, как ждать. Наши матери плакали, отец вышел на улицу, и я последовал за ним. Мы курили одну сигарету за другой, пока доктор не позвал нас к себе. Я побежал к Кьяре, она была белая, как простыня.

Грейс сжала кулаки на коленях, в остальном она оставалась неподвижной, словно статуя.

— Гинеколог посоветовал Кьяре не вставать с постели в течение трёх дней, иначе может произойти выкидыш. Знаешь, что я подумал? Бля, какой смысл оставаться в постели?

Не лучше ли бегать, садиться на карусель, прыгать до потери дыхания?

Он поднял голову и внимательно посмотрел на неё; губы сжаты в жёсткую линию, овал лица стал более чётким из-за стиснутых зубов.

— Через неделю врач сообщил нам результаты. Мы с Кьярой долго обсуждали, что будем делать в случае положительного ответа. Мы согласились… ну, ты поняла.

Он бросил ещё один мимолётный взгляд, прежде чем снова уставиться в пол. Грейс хотелось утешить его, позволить положить голову ей на грудь и убаюкать, пока не исчезнут угрызения совести. «Но для этого потребовалась бы волшебная палочка, которой у неё нет», — с горечью подумала она.

— Оказалось, у моего сына синдром Эдвардса. Я избавлю тебя от подробностей. К пороку добавилась мистификация: врач сказал, что болезнь очень редкая, и поражает в основном женские организмы, но, как говорится, если удача слепа, то несчастье видит очень хорошо.

Грейс облизала пересохшие губы, Николас снова встал и подошёл к окну.

Повернувшись к ней спиной, он положил руку на открытую ставню и продолжил рассказывать.

— Кьяра плакала, плакала так много, что у неё сильно опухло лицо. Я молчаливо сидел рядом с ней на кровати в её спальне. Мы просидели в обнимку несколько часов.

Прерывание беременности было назначено на следующую неделю. Кьяра хотела пойти одна, и я согласился. Не из трусости, а потому что знал, — в одиночестве она чувствует себя сильнее.

Николас прислонился плечом к окну, поднял лицо к небу. Снаружи послышался гудок автомобиля, ночной мотылёк разбился о люстру.

— Она не сделала аборт, отказалась в последний момент. Знаешь, как делают виллоцентез?

Он обернулся, чтобы посмотреть на Грейс, и она кивнула. Николас вернул взгляд в ночь и продолжил.

— В амниотический мешок втыкают иглу. Кьяра была уверена, что видела, как ребёнок увернулся, во время взятия образца. Она сказала, что не может его убить, это похоже на убийство. — Голос Николаса затих.

Грейс казалось, что она задыхается от боли. Едва закрыла глаза, как по лицу покатились крупные слёзы.

— Мы ругались. Синдром Эдвардса не даёт большой продолжительности жизни. Была очень высокая вероятность того, что ребёнок умрёт ещё до рождения. Самое большее — он дожил бы до года, и только представь как. Но Кьяра была непреклонна.

Николас подошёл к Грейс. Ей не хотелось показывать, как она сожалеет. Он нахмурился при виде слёз, и Грейс слабо улыбнулась, надеясь успокоить его.

— Продолжай… Он сел рядом с ней, упёрся локтями в колени, устало уронив руки между ног.

— Кьяра записалась на очередное УЗИ, на этот раз для проверки роста внутренних органов. Я всё время думал, какого чёрта всё это нужно? И повторял ей, пока не садились связки. Господи, это было бы сложно и с… нормальным ребёнком. Но, какая разница, мы стали бы не первыми молодыми родителями, моя мама предложила нам помощь, пока мы продолжим учиться. Но ребёнок с такими осложнениями — это уже совсем другая история. И хочешь знать, что меня пугало больше всего? Статистика.

Грейс растерянно смотрела на него.

— Был жалкий, глупый один процент шансов, что ребёнок доживёт до десяти лет.

Сын, который… неважно.

Грейс нашла в себе силы пошевелиться и пересела ближе. Она положила руку ему на затылок и стала нежно массировать.

— Остановись здесь… — предложила ему тихим тоном.

Он поджал губы.

— Какой смысл прерываться на этом моменте?

Он поднял руку, взял руку Грейс и отстранил от своей шеи. Они переплели пальцы, положив ладони на колено Николаса.

— Я не поехал с ней на УЗИ. В тот момент мы почти не разговаривали друг с другом.

Кьяру сопровождала её мать. По дороге в их машину врезался пикап, потеряв управление.

Кьяра сломала запястье, её мать отделалась лёгкой травмой головы. Ни одна из них не была пристёгнута ремнём безопасности. От удара Кьяра врезалась в приборную панель. Она потеряла ребёнка, не знаю, от удара, или от испуга, или оттого, что так должно было случиться… — Боже мой… — Грейс сжала его руку. Остальное она могла себе представить.