Глава 115. Учитель уже женат

— Бежим скорее, — сказал Мо Жань. Вдруг от пришедшей ему в голову мысли лицо его приняло горестное выражение. — Учитель, я убил столько призрачных стражников, боюсь, что теперь нас так просто не отпустят.

— Ничего непоправимого не произошло, — ответил Чу Ваньнин, — Твой удар не мог уничтожить их души. Сейчас они раздроблены, но через несколько дней вернут себе прежнюю целостность.

Мо Жань присмотрелся внимательнее и в самом деле заметил, что над выжженным полем вместе с пеплом парят светящиеся осколки душ, похожие на самых обычных светлячков. Прежде чем он успел рассмотреть их, Чу Ваньнин сам потащил его вперед:

— Бежим.

К этому времени у обрушившейся стены продолжали собираться разъяренные призрачные солдаты, многие из которых ранее в панике разбежались кто куда[115.1]. Чу Ваньнин и Мо Жань спрыгнули с черепичной крыши и со всех ног бросились прочь. Не отставая ни на шаг, Мо Жань спросил:

— Учитель, раз уж от моего удара эти призраки не могут умереть, и мои действия не нарушили порядок вещей в Призрачном Царстве, почему вы просили не вливать в Цзяньгуй много духовной силы, ведь это помогло затормозить их всех?

Чу Ваньнин сдержанно ответил:

— Попробуй призвать оружие еще раз.

Хоть Мо Жань и не понял, зачем это было нужно, однако все равно попытался выполнить указание Учителя, но кто бы мог подумать, что на этот раз вместо божественного оружия в его руке вспыхнет лишь маленький фейерверк искр. Похоже, Цзяньгуй в самом деле очень устал и его мощь, в недавнем прошлом способная поглотить солнце и луну и сокрушить горы и реки[115.2], иссякла.

— Чем больше духовной энергии ты используешь, тем больше времени нужно на восстановление. Все хорошо в меру[115.3]. Сможешь запомнить? — сказал Чу Ваньнин.

— Запомню.

После паузы Мо Жань обратился к нему снова:

— Учитель, мне вдруг пришло в голову кое-что. Угадайте, о чем я подумал?

— И о чем же?

— Я подумал, что в иллюзии Персикового Источника вы тоже обучали меня, как правильно пользоваться лозой. В то время вы были таким маленьким, – Мо Жань хитро улыбнулся и, подкрепляя жестом слова, добавил, — ниже моего пояса.

Чу Ваньнин вдруг споткнулся.

— Осторожнее!

— Отвали[115.4]! – если бы Чу Ваньнин был жив, его уши запылали бы, но сейчас ему оставалось только привычно спрятать свое смущение за гневом. — Радуешься тому, что был выше Ся Сыни? Так почему бы теперь не сравниться со мной?

Мо Жань рассмеялся. Хоть сейчас он и не был выше Чу Ваньнина, но еще во время событий в Цайде в росте они уже практически сравнялись.

Он искоса бросил взгляд на Учителя и про себя сделал зарубку в памяти: через несколько лет, когда его тело окончательно сформируется, обязательно снова померяться ростом с Чу Ваньнином.

А пока Тасянь-Цзюнь вел в уме эти мелочные подсчеты, Юйхэн Ночного Неба находился в полном смятении чувств.

Хотя разумом он понимал, что скорее всего Мо Жань уже догадался, что он и есть Ся Сыни, но услышать такое своими ушами было слишком досадно. Это больно ударило по его чувству собственного достоинства и навек похоронило его репутацию[115.5].

В конце концов… это же он когда-то, вскинув голову, громко и звонко назвал Мо Жаня «старший брат», а!?

Думая о своем позоре, Чу Ваньнин все больше смущался, а значит и злился. Он ускорил бег и быстро вырвался вперед, оставив Мо Жаня позади.

Тот же, прекрасно понимая обуревающие его мысли, не спешил догонять, а следовал за ним, отставая ровно на полшага. Так эти двое и бежали навстречу свистящему в ушах пронизывающему ночному ветру. Мо Жань не мог отвести взгляда от спины мужчины, который был на расстоянии вытянутой руки от него[115.6]. Красное платье цвета крови и опадающих листьев клена струилось по небу, подобно первым лучам алой зари. Вышитые на нем бабочки и фениксы выглядели настолько живыми, что казалось в любой момент могут упорхнуть, но только чтобы вечно следовать за этими одеждами призрачным искрящимся шлейфом.

В сердце Мо Жаня вдруг поднялась едкая горечь, отравившая медово-сладкий вкус царящего в нем полного удовлетворения.

В эту минуту он был безмерно благодарен судьбе, что все еще может видеть Чу Ваньнина и как в былые дни получать от него наставления.

Через несколько лет, если у них все же получится выбраться отсюда, он вырастет и сможет смотреть на Чу Ваньнина сверху вниз, склонив голову. И тогда он улыбнется и скажет ему: «Ваш ученик стал выше Учителя, но он смиренно подставит вам спину, чтобы вы могли использовать ее как ступеньку[115.7]».

В сердце его разливалось тепло, и даже жарко стало от одной мысли о том, насколько Небеса были благосклонны к нему. Ведь не каждый преступник может получить шанс начать все сначала, так же как не каждый, кто перенес горе, может найти в себе силы для прощения.

За холодной внешностью его Учителя всегда скрывалось горячее сердце, но самому Мо Жаню потребовалось так много времени, чтобы это понять.

Тем временем к их преследователям присоединилось еще несколько подразделений призрачных солдат, но и дворцовые ворота были уже совсем близко.

Преследовавшие их охранники резиденции остались далеко позади и уже вряд ли смогли бы их догнать, поэтому Мо Жань вздохнул с облегчением, но не успел он и выдохнуть, как вдруг впереди от грохота содрогнулась земля.

Из огненного вихря под аккомпанемент громовых раскатов перед ними возник огромный паланкин. Восемь мускулистых носильщиков, державших его на своих плечах, опустились на колени. Возлежащий в паланкине в окружении прекрасных девушек полный мужчина был завернут в белоснежные меха, по плечам его струились длинные волосы, и весь облик источал томность и пресыщенность. Девушка, сидевшая слева от толстяка, делала ему массаж плеч, а девушка справа кормила его спелой вишней.

Может, этот толстопузый и был духом, однако у него все же было подобие физического тела, поэтому он мог есть фрукты, как и любой живой человек, а не только лишь чувствовать их запах, как другие призраки.

Толстяк облизал губы, схватил рядом сидящую красавицу за челюсть и поцеловал ее губы своим липким ртом. Только после этого он поднял взгляд и насмешливо оглядел Чу Ваньнина и Мо Жаня:

— Ай-яй, как нехорошо. Этот князь выбрал для себя это маленькое золотце[115.8], а тут явился не пойми кто и хочет его украсть, — сказал он, медленно растягивая слова. — Юный заклинатель, откуда в тебе столько этой возбуждающей наглости[115.9]?

Лицо Чу Ваньнина лишилось последних красок. Невооруженным глазом было видно, насколько глубоко он переживает эту позорную ситуацию.

Какой-то жирный извращенец назвал его «золотцем» прямо на глазах у Мо Жаня… да если бы при нем осталась его духовная сила, Тяньвэнь бы уже разнесла этого негодяя в пыль.

У Мо Жаня тоже был смущенный вид, но он знал, что его духовные силы еще недостаточно восстановились, чтобы он смог защитить Чу Ваньнина и померяться силами с Призрачным Князем. Поэтому ему оставалось только тянуть время, поддерживая разговор.

Он вышел вперед и сложил руки в приветственном жесте[115.10]:

— Ваше высочество, простите, я много чего тут у вас сломал и нарушил покой вашего дворца, но этого человека я заберу с собой.

— О! Ты говоришь, что вот так просто возьмешь и заберешь его? – со смехом сказал Четвертый Князь. — Посмотри, что надето на нем? Не понимаешь? Тогда я преподам тебе урок, дурень ты эдакий! Это называется свадебный наряд для посмертного брака. Иначе говоря, в нашем призрачном мире это ритуальные одежды для бракосочетания. И то, что он одет подобным образом, говорит о том, что теперь этот человек принадлежит этому князю и шагу не смеет ступить за ворота его дворца. Конечно, если не веришь, можете попробовать уйти, — он сделал эффектную паузу, — но если заставишь этого человека последовать за тобой, то, как только вы выйдете за ворота, духовная сила, заключенная в платье, раздробит и уничтожит его душу. Так что хорошенько подумай, что собираешься сделать.

Мо Жань внезапно понял, почему Жун Цзю говорил ему о том, что все пленники дворца были связаны. На Чу Ваньнине не было оков, потому что на его теле был этот алый наряд…

Сжав пальцы в кулак, Мо Жань ответил:

— Я забираю его, но, конечно, непозволительно, чтобы Четвертый Призрачный Князь понес убытки. Что бы вы не попросили, я приложу все силы, чтобы достать это для вас.

— Этого князя привлекает лишь красота[115.11]. К тому же, в последнее время, мое высочество пресытилось ласковыми и послушными яствами. Теперь мое высочество желает совсем иного. Стоящий рядом с тобой холодный и неприступный красавец, с которым будет непросто управиться, вот такой по вкусу этому князю.

— …

Наблюдая за выражением лиц Мо Жаня и Чу Ваньнина, Четвертый Князь нашел их настолько интересными, что даже привстал, прежде чем спросить:

— По правде говоря, за все те века, что этот князь провел в Призрачном Царстве, первый раз кто-то вот так нагло вломился в его выездную резиденцию и учинил подобные бесчинства. В конце концов, это так интригующе, что мое высочество готово лично спросить: а кем тебе приходится этот человек?

Мо Жань ответил:

— Он мой учитель.

— Учитель и все? – Четвертый Князь развел руки и рассмеялся. — А этот князь было подумал, что это какая-то кармическая связь, что не разорвать ни в жизни, ни в смерти.

Мо Жань попытался убедить его:

— …Но если вы не нравитесь ему, какой смысл удерживать силой?

Демонический князь лишь лениво отмахнулся:

— Детский лепет. Нравится или не нравится, хочет или не хочет, это не так уж и важно. Этого князя интересуют только плотские утехи, а сердце этого человека моему высочеству без надобности.

— …

— К тому же, — Четвертый Князь захихикал, — если этот князь не нравится ему, может, ему нравишься ты? Если бы вы двое уже связали волосы в узел во время брачного обряда, то, может, мое высочество и утратило бы к нему интерес. Может, этот князь и любит красивых людей, но ему не интересны те, кто успел испить из брачных кубков и разделить супружеское ложе. Но, к твоему несчастью, этот человек всего лишь твой учитель и не больше.