На самом деле, в глубине сердца Мо Жань всегда считал Чу Ваньнина бесконечно далеким от мирских забот, страстей и грешных желаний божеством.
Поэтому, чтобы сломить гордый дух Чу Ваньнина, Мо Вэйюй принуждал его к интимной близости множеством самых разных способов.
Но теперь он хотел поладить с Чу Ваньнином.
Мо Жань не мог больше думать об этом.
Вдруг резко поглупев, он точно знал лишь одно: впредь ему нужно держаться подальше от Учителя, вознести его на алтарь и поклоняться ему, как непорочному божеству.
Но оказалось, что его «любовь» на самом деле включает в себя еще и обжигающую тайную страсть.
И Мо Жань совершенно точно не мог позволить Чу Ваньнину узнать об этом. Все, что он мог, это сдерживать себя и, замаскировав свою любовь под «сердечную привязанность ученика к учителю», со всем почтением положить свои чувства к его ногам.
Поэтому Мо Жань ответил:
— ...Я только хотел, чтобы Учитель знал это.
— … — Чу Ваньнин безмятежно смотрел на него и молчал.
Тогда Мо Жань осторожно добавил:
— Просто не смог сдержаться, хотел, чтобы все узнали…
— Узнали что?
Мо Жань широко улыбнулся. Пламя, горящее в сияющих любовью угольно-черных глазах, скрыло бурлящее внутри него страстное желание.
— Узнали, как мне повезло, — с улыбкой ответил он, — ведь я обучаюсь у самого лучшего, прелучшего, наилучшего[144.3] Учителя в мире.
Он понимал, что его слова звучат коряво и неуклюже, но он постарался вложить всю душу в это признание.
Так уж вышло, что когда Мо Жань говорил искренне и от самого сердца, то неизбежно становился косноязычным и выражался как деревенщина.
Чу Ваньнин смотрел на него совершенно нечитаемым взглядом, только лишь чуть подрагивали длинные ресницы.
Мо Жань сделал глубокий вдох. Он не знал, откуда в нем взялась эта безрассудная храбрость, но он чувствовал, что если сейчас не использует этот момент, в жизни его вряд ли будет второй шанс так нагло и прямо выразить свои чувства.
Внезапно Мо Жань преклонил колени, чтобы оказаться на одном уровне с сидящим Чу Ваньнином. Досадно, но его тело было слишком большим, и даже в таком положении получилось так, что он смотрел на Учителя сверху вниз.
Но сейчас ему было все равно. Он чувствовал лишь, как бешено бьется его сердце, и стремительно бежит кровь по венам.
— Учитель.
Чу Ваньнин интуитивно понял, что дело принимает дурной оборот.
Глаза мужчины напротив него буквально обожгли его скрытой в них глубокой тоской и томлением, и Чу Ваньнин невольно отпрянул назад, испуганно уставившись на Мо Жаня снизу вверх.
Но, в конце концов, эта острая стрела все равно пронзила его сердце.
— Я люблю вас.
Все, ему было не сбежать. Скачущего по лесной чаще пятнистого оленя охотник поразил стрелой точно в ногу, и он обреченно опустился на землю. Ошарашенный Чу Ваньнин просто смотрел на Мо Жаня, ничего не слыша и не видя из-за нарастающего грохота крови в ушах…
Люблю... это слово содержало в себе столько скрытого смысла и трактовать его можно было очень широко.
Оно не такое откровенное и пылкое, как слово «влюблен[144.4]», которое способно в один миг обжечь сердце другого человека, но все же содержит так много самых разных подтекстов, позволяющих мужчинам и женщинам, сохранив видимость спокойствия, сказать о своих намерениях и выразить любовь, переполняющую их сердце.
Мо Жань думал про себя:
«Я люблю тебя, но не посмею нарушить твой душевный покой и навязывать свои чувства. Ты можешь думать, что это не более чем выражение дружеского расположения ученика своему учителю. Хотя я исполнен сожалений, для тебя так будет лучше».
В свою очередь Чу Ваньнин думал про себя:
«Только из жалости ты сказал, что любишь меня. Твоя любовь не более, чем благодарность за мое учение и спасение твоей жизни. Это не то чувство, о котором я мечтал, но для того, чтобы получить даже это дружеское расположение, я отдал все, что имел, и у меня больше нет козырей, которые можно было бы обменять, чтобы получить чуть больше твоей любви. Достаточно того, что я смог добиться твоего признания и любви как учитель. Я не буду навязываться и требовать большего».
Но они больше ничего не сказали друг другу, а наблюдавшие за ними люди были восхищены глубокой привязанностью между этим учителем и его учеником.
Только лишь сидящая в дальнем углу Лин-эр почувствовала, что что-то не так между этими двумя. Приглядевшись к красивому лицу Мо Жаня, она заметила старательно подавляемые им глубокое желание и страсть, нашедшие странный волнующий отклик в ее душе.
Но она была невинной сельской девушкой, выросшей в забытой богом деревне уезда Цзычан, где о голубых[144.5] слыхом не слыхивали. Поэтому хотя она и чувствовала какую-то странность, не могла сказать, в чем она заключалась.
В этом мире всегда найдутся распутные, беспринципные и черствые сердцем люди, что по жизни делают все, что хотят, не страшась кары небес.
Но если уж кто-то сможет запасть в сердце такому человеку, то любовь его будет как пламя, щедро политое растительным маслом. Он будет сгорать от ревности, страстно желать утолить жажду открыться и быть принятым любимым человеком, мечтая погрузиться с ним в море страстей и никогда не разлучаться.
Но вот только хочет ли другой человек, чтобы ему открылись? Вдруг это признание шокирует и испугает его? Да, влюбившись, эти бесстрашные люди начинают бояться, что их любовь не взаимна, что они будут отвернуты и осмеяны. Они боятся того и этого, и страхи эти довлеют над ними сильнее, чем страх перед гневом небес. Услышав, что осенняя цикада пропела дважды, они ни за что не пропустят это мимо ушей и будут изводить себя мыслями: «Боже мой, цикада пропела дважды, может, это знак свыше, и он не любит меня?»
Иными словами, любовь — самое неуловимое чувство. Ты постоянно сомневаешься и гадаешь, есть она или нет, скрываешь ее, втайне мечтая быть раскрытым, и за две версты чуешь вездесущий, присущий ей кислый запах ревности.
В прошлой жизни Мо Вэйюй был Наступающим на бессмертных Императором, в этой жизни стал образцовым наставником Мо.
Печально известный деспот столетия и гений своего поколения.
Самый страшный демон, а ныне почти святой праведник, он так и не смог сбежать от этого кислого запаха.
А что Чу Ваньнин?
Этот мужчина всегда был как рыба в сети. Стоило чуть повеять любовью, и он, страдая от головной боли, трепыхался, запутываясь еще больше.
К сожалению, Чу Ваньнин предпочел бы смерть потере достоинства, поэтому, хмыкнув, просто отказался обсуждать подобные «банальные и заурядные вещи».
Этот человек действительно любил играть со смертью.
Автору есть что сказать:
Маленькое представление «У тайной любви и правда кислый запах[144.6]»
Мо Жань.
До того как понял, что влюблен: — Кто ты? Какой у тебя статус? Прости, но я немного занят. Что? Есть хочешь? Тогда иди, погуляй, купи себе что-нибудь.
После того, как тайно влюбился: — Как я мог говорить все те вещи, что написаны выше…. О, мой Бог! На дереве плачет цикада, это точно знак свыше! Неужели я совсем не нравлюсь ему?
Чу Ваньнин.
До того как понял, что влюблен: — Ты пришел, чтобы просить меня о помощи? Что за дело? Тогда зачем ты пришел? Тебе заняться больше нечем?
После того, как тайно влюбился: — …Ты можешь прийти ко мне, даже если не нуждаешься в моей помощи.
Сюэ Мэн.
До того как понял, что влюблен: — Катись отсюда, страшилище!
После того, как тайно влюбился: — Кхэ!… Присмотревшись, я понял, что не все так страшно. Хотя со мной, конечно, тебе никогда не сравниться, но через силу я могу попробовать взглянуть еще разок…
Ши Мэй.
До того как понял, что влюблен: — Тебе нездоровится? Как, какая разница? Давай, садись, я проверю твой пульс.
После того, как тайно влюбился: — Я плохо себя чувствую, не мог бы ты побыть со мной немного? Лекаря звать не нужно, налей мне стакан горячей воды и просто посиди рядом, ладно?
Е Ванси.
До того как понял, что влюблен: — Все должны подчиняться правилам, установленным орденом Жуфэн. Исключение только для моральных принципов.
После того, как тайно влюбился: — Все должны подчиняться тебе. Что же касается моральных принципов…. Ты ведь не будешь их нарушать, я тебе верю.
Мэй Ханьсюэ.
До того как понял, что влюблен: — Барышня, это саше для тебя, этот браслет тоже тебе и эти серьги, и жемчужные подвески. А что подаришь мне ты?
После того, как тайно влюбился: все то же, что выше.
Наньгун Сы.
До того как понял, что влюблен: — Убирайся, ты мешаешь мне кормить мою собаку.
После того, как тайно влюбился: — Подойди, давай вместе прокатимся на моей собаке.
Наобайцзинь: — Гав-гав-гав!
«Хозяин, ты же помнишь, что моя максимальная грузоподъемность 70 килограмм?»