Но это не так. Если смотреть не через гель-ленинскую пастораль или немецкий романтизм, а через научную историю, то оказывается, что старинный Gemeinschaft был неполноценным. Уровень убийств в деревнях Англии XIII века был выше, чем в полицейских округах с высоким уровнем убийств в настоящее время. Средневековые английские крестьяне были фактически географически мобильны, "фрагментируя" свои жизни. Воображаемая расширенная семья "традиционной" жизни никогда не существовала в Англии. Русский мир не был эгалитарным, а его древность была достоянием воображения немецких романтиков. Сладость старомодной американской семьи, ностальгически трактуемая, например, в старой телепередаче "Я помню маму", сильно преувеличена и на самом деле была скорее похожа на ту, что показана в фильме "Будет кровь". Вьетнамские крестьяне 1960-х гг. не жили в спокойных закрытых корпоративных сообществах. Одним словом, любовь в современном западном капи-талистическом мире, пожалуй, более плотная на земле. Или, во всяком случае, она явно не тоньше, чем в реальном мире прежних, якобы более солидарных времен. Феминистский экономист Нэнси Фолбре отмечает, что "мы не можем основывать нашу критику безличного рыночного общества на какой-то романтической версии прошлого общества как одной большой счастливой семьи. В этой семье, как правило, все контролировал большой папа".
Социолог Роберт Белла и его соавторы в книге "Привычки сердца" (1985, 1996) вновь повторяют историю об утраченной солидарности. Это одна из их главных тем. "Современность, - говорят они, не предлагая доказательств - зачем искать доказательства столь очевидной истины, - имела... разрушительные последствия для социальной экологии. . . [которая] повреждена ... разрушением тонких связей, связывающих людей друг с другом, оставляя их испуганными и одинокими". Они беспокоятся, что "первый язык Америки", индивидуализм, "может стать раковым". Они придают эстетический и моральный смысл своей повседневной жизни как социологов, обнаруживая через традиционные формы наблюдения за своими соседями "ослабление традиционных форм жизни, которые придавали эстетический и моральный смысл повседневной жизни". В это верят все. То есть все, кроме историков, изучавших сравнительные данные.
В любом случае, современная глазвежская потомок орехово-коричневой девы, в которой сияет прежний интеллект, обладает гигантски большими возможностями, независимо от того, убедили ее воспользоваться ими в полной мере или нет. У нее гигантски больше возможностей - масштабов, способностей, потенциала, реального личного дохода - для того, что Вильгельм фон Гумбольдт в 1792 году назвал "биль-дунгом", "самокультурой", "саморазвитием", жизненными планами, преференциями второго порядка, которые и есть жизненный успех. Она может сделать в сто раз больше многих вещей, ведя более полную жизнь - более полную в работе, путешествиях, образовании, легкости ведения домашнего хозяйства, легкости прослушивания "The Nut-Brown Maiden" на английском и гэльском языках в Интернете. Хорошо накормленная кошка, сидящая на солнце, "счастлива" в исследовании счастья в горшке удовольствий. То, что предлагает современный мир мужчинам, женщинам и детям (в отличие от кошек и других машин для получения удовольствия), - это не просто такое "счастье", а уникально расширенные возможности для полноценной человеческой реализации. Правда, можно отвернуться от Bildung и целыми днями смотреть реалити-шоу. Тем не менее, миллиарды людей способны на большее. И они тоже могут иметь сегодня, в меру, более кошачье, материально-алистическое, угодное экономистам "счастье", если захотят. Принесите мороженое "Баскин-Роббинс".