— Может быть, я девушка-цыпочка Фиона, мистер мужчина-парень, которому все нипочем.

Слоан фыркает от смеха. Я беру ее за здоровый локоть, направляя к дивану, не сводя пристального взгляда с Роуз.

— Боже, помоги нам всем.

Роуз ковыляет прочь на своих костылях, бормоча что-то о «хуже, чем в цирке», что бы это, черт возьми, ни значило. Я наблюдаю, как она направляется к обеденному столу, и когда убеждаюсь, что она не будет гоняться за нами с костылем и мачете, переключаю внимание на Слоан. Помогаю ей подложить несколько подушек под левый бок, чтобы она могла удобно устроиться на мягком диване, но я знаю, каково это — быть настолько измученной, что отчаянно хочешь отдохнуть, и в то же время испытывать адскую боль, при которой невозможно заснуть. Когда она немного успокоилась, насколько это возможно, я опускаюсь перед ней на колени и убираю с ее лица черные пряди.

— Выпьешь? — спрашиваю я, и она кивает, ее глаза прищурены от боли, которая нарастает сильнее, пока спадает адреналин. — Чего хочешь?

Щель между ее бровями морщится, красивые карие глаза смотрят в мои, и от этого у меня сжимается грудь.

— Я хочу… — она замолкает, когда ее глаза бегают в сторону и снова возвращаются. Затем у нее появляется ямочка на щеке. Эта гребаная штучка как маяк озорства. Мне едва удается подавить стон. — Я хочу узнать, как ты заслужил это дерьмовое прозвище.

— Слоан, — предупреждаю я.

— Это были твои собственные какашки или чужие? Часто так делал? И типа… зачем?

Ее дьявольская маска спадает, когда я наклоняюсь вперед и кладу руки по обе стороны от ее колен.

— Тебе повезло, что ты ранена.

Слоан одаривает меня самодовольной ухмылкой. Черт, я до боли хочу, чтобы этот умный ротик и пухлые губки обхватили мой член.

— О, да? — фыркает она. — Почему это?

Я двигаюсь еще ближе. Вторгаюсь в ее личное пространство. Она сопротивляется желанию поглубже зарыться в подушки, у нее перехватывает дыхание. Моя рука обхватывает ее горло, по одному пальцу вдавливаясь в ее кожу, пульс под моей ладонью звучит как музыка. Она вздрагивает, когда мои губы касаются мочки ее уха.

— Потому что я бы перекинул тебя через колено и отшлепал по идеальной заднице, пока та не раскраснеется. И потом, знаешь что?

Она неуверенно кивает. Три раза неровно вдыхает.

— Что? — шепчет она.

— Я бы преподал тебе урок о жажде. Сильной жажде кончить, что аж приходится умолять, — мой член твердеет, когда кровь Слоан приливает к кончикам моих пальцев. — И как только ты усвоишь этот урок, я научу тебя молить перестать так сильно и часто кончать.

Пульс Слоан, как у колибри, воспламеняет мою кровь, слабый имбирный аромат испорчен потом, кровью и ее затяжным страхом. Интересно, понимает ли она, как легко я могу раздавить ее нежное горло? Интересно, думает ли она о том, что попала в лапы убийцы, который так же смертоносен, как и она сама?

— Ты дрожишь, маленькая птичка.

Молниеносным движением я отпускаю ее и возвышаюсь над ней. Мой член молит об облегчении, когда я замечаю ее раскрасневшиеся щеки и учащенное дыхание. Ее пальцы касаются шеи, легкий след движения по розоватой коже, как будто она скучает по моим прикосновениям.

Когда ее глаза встречаются с моими, я одариваю ее мрачной улыбкой, полной уверенности. Полной обещаний.

— Может, тебе стоит начать практиковаться, любимая. Иначе я не принесу тебе выпивку.

Ответом на раздраженный выдох Слоан является мое подмигивание, прежде чем я поворачиваюсь и ухожу. Трудно не оглядываться назад. Раскрасневшаяся и возбужденная Слоан, возможно, моя самая любимая версия. Пока что.

Конечно, я оглядываюсь назад, потому что ничего не могу с собой поделать. Всего один раз. Хитрую ухмылку бросаю через плечо, запечатлеваю образ ее неприкрытого желания в своей памяти.

Добравшись до кухни, я, не торопясь перебираю варианты напитков, останавливаясь на бутылке бурбона «Weller's Antique Reserve», не потому что хочу, а потому, что это самая дорогая бутылка алкоголя в доме, и этот маленький засранец Фионн должен поплатиться за то, что заставил меня назвать прозвище. Роуз сидит за обеденным столом, свет приглушен, перед ней разложен ряд карт.

— Не думал, что ты любишь пасьянсы, — говорю я, ставя стаканы на стойку и наливая первый напиток. Она быстро смотрит на меня, потом обратно.

— Таро.

— А то я не заметил, — говорю я сарказмом. Ее пристальный взгляд снова поднимается на меня, уголок губ приподнимается в слабой улыбке, как бы извиняясь за то, что она пропустила шутку из-за своей рассеянности.

— Хочешь?

— Пас. Не увлекаюсь призывом призраков или еще каким-нибудь дерьмом. Мне хватает невезения.

Роуз пожимает плечами, переворачивает карту из своей колоды.

— Как знаешь.

Она изучает карты. Складка между бровями становится глубже, когда она переводит взгляд с одной на другую. Переворачивает еще одну карту, ее молчание затягивается.

— Итак… — говорю я, и она, не поднимая глаз, переворачивает другую карту. — Ты с моим братом? Как давно вы встречаетесь?

— Мы не встречаемся.

— Ты же сказала…

— Что я его «девушка-цыпочка»? — Роуз не поднимает глаз и фыркает от смеха. — Да, «мужчина-парень» тоже звучало не очень убедительно. Не обижайся.

Я бросаю взгляд туда, где Слоан сидит в гостиной, опустив левое плечо и сосредоточив внимание на телефоне, лежащем на правом колене.

— Не буду, — бормочу я.

— Как долго ты… — ее глаза отрываются от карточек и блуждают по мне, а затем: — Изнываешь…?

Я со стоном провожу рукой по лицу. Что-то подсказывает мне, что Роуз не дурачится.

— Пиздец как долго.

Роуз опускает взгляд на свои карты и глубокомысленно кивает.

— Да. Я так и думала. Что ж, в таком случае не за что.

— За что?

— За мое счастливое присутствие в этом очаровательном жилище, — говорит она, указывая рукой вокруг. — У Фионна главная спальня. У меня первая гостевая. Значит, ты, мой друг, будешь делить постель со своей девушкой-цыпочкой.

Прилив возбуждения и нервозности переполняет мое сердце. Я провожу рукой по волосам и смотрю на Слоан, которая листает что-то в телефоне. Не уверен, захочет ли она этого. Может, стоит лечь на диван? Смогу ли я? Или поспать на полу. Но я не святой, так что ни за что на свете так не сделаю.

— Ебать, — шепчу я.

Роуз фыркает.

— Вот именно. Сделай свой выстрел, братан.

Я качаю головой и раздраженно смеюсь над маленькой дьяволицей, но ее внимание поглощено картами, разложенными перед ней в форме креста. Она наклоняет голову. Морщит лоб. Ее пальцы танцуют над рядом изображений, их значение мне незнакомо.

— Значит, это ты втянул ее во всю эту чертову ситуацию с плечом и отпечатком ботинка на лице?

— Я… я думаю да.

— Какая-то… игра… пошла не по плану?

Бутылка чуть не выскальзывает у меня из рук. Я ставлю ее рядом со стаканами и делаю шаг к столу.

— Что?

— Игра, — повторяет она, не поднимая глаз. Она указывает на карту, на которой изображен мужчина в венке верхом на лошади, другой венок обвивает шест в его руках⁸. Ее взгляд скользит по оставшимся картам. — Игра не на жизнь, а на смерть. Вижу страдание. Секреты и обманы. Иллюзии, — говорит она серьезным голосом, когда ее большой палец касается края карты, название которой внизу гласит «Луна».

— Я же сказал «пас», — говорю я настороженным голосом, который чуть громче шепота.

— Ну да. А карты разошлись во мнениях, — Роуз пожимает плечами. — Они так делают.

Я оказываюсь на противоположном конце стола, мои глаза прикованы к Роуз, когда она постукивает пальцем рядом с верхней картой в ряду справа.

— Башня, — говорит она, тыкая пальцем на выцветшую золотую молнию, которая ударяет в каменную башню. — Разрушение. Или освобождение. Что это значит для тебя?

Ее глаза кажутся почти черными в тусклом свете, когда останавливаются на мне. Все идет кругом, и мой единственный ответ — это покачивание головой.

— Каменная башня, — говорит она, не отводя от меня взгляда, и один раз стучит по карточке. — Она должна быть крепкой. Но здание построено на неустойчивом фундаменте, и хватит одного удара молнии, чтобы оно рухнуло. Хаос. Измена. Боль. И когда твой мир рушится вокруг, раскрывается истина.

— И что… думаешь, случившееся с ней, — это удар молнии?

Роуз переводит взгляд на Слоан, на ее лице появляется задумчивая гримаса, прежде чем она снова обращает свое внимание на меня.

— Не знаю. Может, так оно и есть. Или, может, этот удар еще впереди.

И хотя она отводит взгляд, когда Фионн широкими шагами входит в дверь, слова Роуз острыми крючками глубоко вонзаются в мои мысли. И отказываются отпускать.

Я всех знакомлю. Пытаюсь объяснить, что произошло, отвечаю на все вопросы брата, пока он осматривает плечо Слоан. Мы не задерживаемся в доме, и через двадцать минут едем в офис Фионна. Но когда я смотрю на Слоан, вопросы Роуз все еще трещат в голове. Может быть, они всегда были там.

Я правда могу стать ее освобождением?

Или погибелью?