— Шире, Слоан. Перестань пытаться спрятаться от меня, клянусь тебе, что это не сработает.

Я сглатываю. Раздвигаю ноги до такой степени, что мне становится неудобно.

Проходит немного времени, прежде чем взгляд Роуэн отрывается от моего и путешествует вниз по моему телу. Я чувствую его каждой частичкой, тяжесть его желания, его слабеющую сдержанность, все это огнем горит у меня внутри. Его внимание сосредотачивается на вершине моих бедер, и мышцы его предплечий напрягаются.

— Пирсинг клитора. Расскажи.

Он не поднимает глаз, когда я делаю паузу. Просто ждет, наблюдает.

— Мне было восемнадцать, — говорю я. — Мой второй пирсинг на теле, после пупка. Конечно, это было больно, но не так сильно, как я думала. Как только прокол зажил, я подумала, это помогло. С оргазмами.

— Раньше у тебя не было оргазма?

— Не знаю. У меня не было подходящей… ситуации… потом казалось, что это дало мне контроль, — я остаюсь неподвижной, когда мускул на челюсти Роуэна дергается. У него темные глаза с прищуром. Он знает о моем прошлом ровно столько, чтобы восполнить пробелы в своих знаниях собственным воображением. — Пирсинг на половых губах сделала в двадцать. Мне нравилось, как это выглядит. Я знаю, что сережки маленькие, но почему-то они напоминают доспехи. Может быть, в этом нет смысла.

— Есть, — говорит он, когда его взгляд приковывается к моему.

Я одариваю его слабой улыбкой, которая исчезает в мгновение ока.

— Последний, «фуршет», я сделала за несколько месяцев до того, как встретила тебя. С ним я просто почувствовала себя увереннее. И подумала, что партнеру это тоже может понравиться.

Глаза Роуэна — лишенная света пустота, его голос глубокий и скрипучий, когда он говорит:

— Понравилось?

Мой взгляд перемещается по комнате и останавливается где-то в тени. Я не смотрю на него, когда качаю головой.

— Нет. Я ни с кем не была с тех пор, как встретила тебя.

Эти слова встречены молчанием. Они висят в воздухе. Они потребляют кислород в помещении. Когда мой взгляд отрывается от теней, встречается с Роуэном, я вижу как его сдержанность взрывается.

— Почему нет? — спрашивает он.

Я снова качаю головой.

— Я же сказал. Перестань прятаться. Со мной это больше не сработает. Ты хочешь этого? Ты хочешь меня? Тогда, блять, скажи мне, Слоан, — он отрывает руки от груди. Кладет их на мои колени, удерживая дрожь в моих костях, даже не дрожь, а тектонический сдвиг, который раскалывает на части. — Скажи мне, блять, пока я не разрушил тебя для всех остальных мужчин. Скажи мне…

— Ты, — говорю я. Каждый вдох сотрясает легкие. — Я встретила тебя. Я не хотела никого другого. Только тебя. Я хочу только тебя.

В его глазах нет ни веселья, ни облегчения, только хищная напряженность. Он смотрит на меня так, как тигр посмотрел бы на ягненка.

Блюдо, которое хочется проглотить.

Матрас прогибается, когда он кладет одну ногу на кровать, а затем другую, чтобы встать на колени между моими раздвинутыми икрами.

— Вспомни, что ты сейчас сказала, когда будешь думать, что больше не сможешь кончить. Потому что сможешь. Нам надо наверстать ебаных четыре года, — Роуэн опускается между бедер, его мозолистые ладони обхватывают мою нежную плоть, держа широко раскрытой. Каждый выдох согревает влагу, скопившуюся у моего входа. Его глаза все еще прикованы к моим, это гравитационное притяжение, от которого избавиться. — Выбери стоп-слово. Быстро.

Я сглатываю. Трудно.

— Бензопила.

Он издает смешок, и по моему телу разливается тепло.

— Как уместно, любимая. А теперь будь хорошей девочкой и найди, за что ухватиться… — говорит он, затем долго, медленно проводит языком по моему клитору. — Потому что я тебя уничтожу.