17 ПРЕКРАСНАЯ КАТАСТРОФА

РОУЭН

Я сказал ей, что не ангел.

Не думаю, что она поверила.

Но она вот-вот поймет, что я тот дьявол, о нужде в котором она и не подозревала.

Я провожу языком по изогнутой металлической сережке чуть ниже ее клитора, большим пальцем обвожу ее чувствительный комок, немного нажимая, чтобы заставить ее желать большего. Слоан приподнимается с матраса и судорожно вздыхает, когда я беру пирсинг в рот. Аромат ее возбуждения смешивается с запахом мыла, оставшимся на ее коже. Я уже почти схожу с ума от потребности погрузиться в ее тугое тепло.

— Роуэн, — шепчет она. Моя свободная рука скользит вверх по ее телу, чтобы поиграть с сердечком на заостренном соске. Щупаю сережку и крошечные шарики на каждом конце, потом слегка тяну, вызывая у нее дрожь. Улыбаюсь ее отзывчивости, но хочу, чтобы она перестала сдерживаться.

— Я не расслышал, любовь моя, — прижимаюсь к ее клитору и провожу языком по бутону и металлическому стержню, пока громкий стон, наконец, не срывается с ее губ. — Так-то лучше, — говорю я, отодвигаясь.

— Нас услышат, — шепчет она. — Фионн и Роуз.

— Хорошо. Покажем, как это делается. Дадим Фионну пищу для размышлений. Может быть, он преодолеет себя и сделает к ней шаг.

Слоан издает смешок, который переходит в крик удовольствия, когда я погружаю язык в ее киску, ощущая вкус ее сладкого, горячего возбуждения, запечатлевая в памяти. Пальцами обвожу симметричные ряды титановых шариков и стержней, обрамляющих ее вход, а она извивается, потом облизываю ее губы и возвращаюсь к клитору, погружая палец в ее киску. Ее глаза закрыты, голова откинута на подушку. Здоровая рука сжимает железную перекладину изголовья кровати, она прикусывает губу.

Мой палец изгибается, медленно проводя дорожку по ее внутренним стенкам. Она корчится и вонзает зубы в губы. Так не пойдет. Я быстро шлепаю ее по сиськам двумя нежными шлепками один за другим, и она немедленно отрывает губы, жадно втягивая воздух.

— Все еще не слышу.

— Роуэн, — хнычет она.

Слоан корчится, когда я легко шлепаю ее по киске и медленно двигаю пальцем внутри.

— Ты чего-то хотела, Черная птичка? Придется сказать погромче.

— Еще, — говорит она, на этот раз громче. — Хочу еще.

Я добавляю еще один палец, и с ее губ срывается более громкий стон. Но она все еще сдерживается.

— Придется придумать что-нибудь получше, если хочешь кончить.

Дрожь сотрясает ее тело, когда я обдуваю тонкой струйкой воздуха ее обнаженную плоть.

— Пожалуйста, Роуэн. Пожалуйста, — хрипит она.

— Вот что я тебе скажу, — говорю я. Она встречает мой выжидающий взгляд, ее глаза прикрыты от вожделения. — Раз уж ты так любезно попросила, я позволю тебе кончить. Но побыстрее обретай свой голос, маленькая птичка. Потому что мы только начали, и я буду продолжать в том же духе столько, сколько потребуется, пока твое стеснение не исчезнет. К концу ты будешь кричать. Я тебе, блять, обещаю.

Из груди Слоан вырывается сдавленный стон.

Я просовываю свободную руку под ее бедра и приподнимаю ее задницу с матраса.

А потом пожираю ее, буквально.

Двигаю пальцами и сгибаю их, глажу самую чувствительную точку внутри. Мой язык танцует над ее клитором, я беру ее пирсинг губами и легонько потягиваю. Она дергается, стонет и хнычет, но Слоан движется в никуда, только к самому краю. И я держу ее там, где хочу, столько, сколько захочу. Засовываю пальцы поглубже и останавливаюсь, лишая ее нарастающего оргазма.

— Еще кое-что, любимая, — говорю я, когда она издает раздраженный скулеж. — Не своди с меня глаз.

Расширенные зрачки Слоан устремляются на мое лицо, и я улыбаюсь.

— Какая хорошая девочка.

Не моргая, я втягиваю ее клитор в рот, прижимаюсь губами, давлю, приближаю к развязке. Она вскрикивает и крепче хватается за железную перекладину. Ее киска сжимается вокруг моих пальцев, и я сосу ее клитор.

Потом снова отпускаю.

— О, и еще кое-что…

— Роуэн, — рявкает она, и я издаю мрачный смешок, касаясь ее кожи. Мои глаза не отрываются от ее, когда я томными движениями провожу языком по треугольнику пирсинга, вызывая у нее дрожь желания. — Ради всего святого, пожалуйста, дай мне кончить. Больше никаких «кое-что». Больше никаких остановок.

— Больше никаких остановок, — повторяю я. Дьявольский блеск в моих глазах встречается с ее вспышкой настороженности. — Как пожелаешь, Черная птичка. Я не остановлюсь, как ты и попросила.

В последний раз я обхватываю ее ртом, облизывая, посасывая и покусывая, пока она не превращается в извивающееся месиво в моих руках, ее возбуждение размазывается по бедрам и моему лицу. Влагалище пульсирует под моими пальцами, она дергается со сдавленным стоном, выгибая спину на влажных простынях. Я продолжаю давить, убеждаясь, чтобы каждая секунда ее удовольствия не прошла впустую, пока она не обмякает и не задыхается.

Высовываю руку из-под нее, кладу ладонь на мягкую кожу ее живота, вынимаю пальцы из ее киски и поднимаюсь на колени. Может быть, она еще не осознает, как долго будет находиться в моей несуществующей власти, но, по крайней мере, она знает, что я еще не закончил.

Я нависаю над ней. Ее глаза не отрываются от меня, пока я провожу кончиком своего блестящего пальца по ее губам.

— Открой, — приказываю я. Она так и делает, высунув язык. Я кладу пальцы на скользкое тепло, и она обхватывает их губами, напоминая то, что я уже много раз представлял себе — фантазию о том, как ее теплый и влажный ротик обхватывает мой член. — Соси.

Глаза Слоан закрываются со стоном, который вибрирует в моих пальцах, когда она сильно надавливает. Ее язык скользит по моей коже. Дрожь пробегает по мне, ее глаза резко открываются, прищуриваясь, тонкая улыбка появляется на щеках.

— Ты знаешь, что творишь со мной, да? Ты хочешь мучить меня так же сильно, как и я тебя, — говорю я, высвобождая пальцы из ее всасывающего рта.

— Может быть, — выдыхает она.

— Но в этой игре ты не выиграешь, Черная птичка, — я одариваю ее мрачной ухмылкой, сползая с кровати задом наперед.

Одной рукой я снимаю футболку и бросаю ее на пол. Глаза Слоан блуждают по моему телу. И я позволяю. Я, блять, красуюсь. Она любит напоминать, чтобы я не зазнавался, но я знаю себя и какой эффект могу произвести. Мускулы и шрамы, смешанные с завитками чернил. Точно так же, как я смотрю на нее и нахожу красоту в синяках, она смотрит на меня и чувствует то же самое. В наших шрамах есть искусство. Удивительно, как мы можем исцелять друг друга.

— На что-то засмотрелась, красотка?

Я вижу, как она сглатывает. Ее взгляд скользит вверх по моему телу, встречаясь с моим.

— Да. На тебя.

— О, хорошо, — говорю я, расстегивая ремень и молнию на джинсах, стягивая их с трусами вниз, освобождая эрекцию. Ее взгляд опускается на мой член, когда я обхватываю его ладонью, чтобы медленно провести рукой по всей длине. Она облизывает губы. Я вижу, как бьется пульс у нее на шее, даже при тусклом освещении. — Не хочу, чтобы ты была разочарована.

Слоан издает недоверчивый смешок.

— Это невозможно, — и затем она встречается со мной взглядом, выражение ее лица серьезное. — Ты прекрасен, Роуэн.

На этот раз моя очередь краснеть.

Я уверен, что она это видит. Ее нежная улыбка вспыхивает и гаснет. Но если она думает, что улыбка и комплименты меня смягчат, то это не сработает.

Я обхватываю рукой ее лодыжку и раздвигаю шире для себя, забираясь обратно на кровать.

— Ты принимаешь контрацептивы?

— Да, — отвечает она, и густой румянец расползается по ее груди. — У меня стоит внутриматочная спираль.

— Хорошо, — я прижимаю головку своего члена к ее входу, провожу им по пирсингу в «фуршет». Черт возьми. Она — как восьмое чудо света, как я всегда и предполагал. — Потому что я наполню тебя до тех пор, пока ты не утонешь в моей сперме.

Мои глаза закрываются, когда я провожу головкой эрекции по пирсингу на ее половых губах, вверх с одной стороны и обратно вниз с другой. Глубокий, прерывистый вдох наполняет мои легкие, пока я еще держусь. Хочу насладиться предвкушением.

Рука Слоан находит мое запястье, ее ногти впиваются в мою кожу. Когда я открываю глаза, то вижу, что на меня смотрит отчаяние. Она не просто хочет этого, как я. Она нуждается.

— Трахни меня, Роуэн, пожалуйста. Уничтожь меня.

Моя сдержанность лопается.

— Тогда смотри вниз. Смотри, как хорошо ты меня поглощаешь.

Я вжимаюсь в ее тугое тепло только по головку. Она смотрит в точности так, как я требовал, со срывающимся дыханием. С ее губ слышен стон, когда я остаюсь неподвижным, все мое внимание сосредоточено на том, как ее тело облегает мое, а пирсинг красиво блестит в тусклом свете.

Я просовываю свой член немного глубже, затем вынимаю всего на дюйм, ее киска сжимается вокруг.

— Блять, Слоан. Посмотри, как отчаянно твоя киска меня жаждет. Так крепко обхватывает, не хочет отпускать.

С каждым неглубоким толчком я двигаюсь глубже, останавливаясь всякий раз, когда Слоан пытается запрокинуть голову со стоном. Я хочу, чтобы она смотрела. Чтобы никогда, блять, не забыла этот момент. Поэтому жду. Всякий раз, когда она пытается отвести взгляд, когда удовольствие отрывает ее от меня, я выжидаю, пока ее внимание не вернется именно туда, куда я хочу. На меня. На нас. И когда она, наконец, остается прикованной к тому месту, где соединяются наши тела, я раздвигаю ее ноги шире и толкаюсь глубже, до самого конца, прижимаясь бедрами.

Я остаюсь там, руками обхватываю ее талию, мой взгляд скользит от того места, где я глубоко погружен в киску, к ее прекрасному, покрытому синяками телу. Сосредотачиваю внимание на ее лице, впитываю каждое изменение в ее выражении, когда вынимаю полностью член, а потом заново вонзаюсь до самого основания. Ответный стон Слоан громкий, отчаянный. Она хватается за спинку кровати, и я делаю это снова. На этот раз она стонет еще громче.

— Моя девочка, — говорю я, встречая ее темный пристальный взгляд с дерзкой улыбкой и наклоняясь вперед. Рукой обхватываю ее за горло. — Кричи так громко, как хочешь. Пусть весь чертов район слышит, мне похуй.