Глава 42

Ну, у него были какие-то права

На его стороне, вероятно; мужчины всегда так поступают,

которые абсурдно ошибаются.

Элизабет Баррет Браунинг

Аврора Лей

После тридцатиминутного отсутствия татуированный мужчина вновь появился в садах Уайтхолла, теперь он разговаривал по мобильному телефону и бродил между клумбами и скамейками. Страйк, который побаловал себя посиделками на скамейке, снова скрылся за статуей Генри Бартла Фрере, его нога пульсировала, и он надеялся, что у ютуберов скоро будет достаточно кадров с замешкавшимися иностранцами, чтобы прерваться на обед.

Конечно, ближе к часу дня Уолли и Эм-Джей прекратили съемку. Страйк, который теперь был в солнцезащитных очках и имитировал телефонный разговор, наблюдал, как Уолли убрал микрофон в рюкзак, достал мобильный и начал набирать текст на телефоне. И вот, наконец, высокий, татуированный, бородатый мужчина целенаправленно подошел к Уолли и поприветствовал его.

Детектив был слишком далеко, чтобы услышать, что было сказано, но он мог поклясться, что видел, как губы Турисаза сложились в слова “большой поклонник”. Турисаз и Уолли пожали друг другу руки, а затем разговаривали в течение десяти минут, оба смеялись все чаще по ходу разговора, выражение лица Эм-Джея становилось все менее счастливым.

Наконец, Страйк увидел, что было сделано предложение. Уолли, казалось, был готов его принять. Он повернулся к Эм-Джею, который покачал головой. После нескольких минут дальнейшего обсуждения Эм-Джей отправился в противоположном от двух других направлении, неся свою видеокамеру, а Уолли и Турисаз покинули сад и пошли в сторону Вильерс-стрит.

Страйк шел следом меньше минуты, стараясь не обращать внимания на нарастающую боль в ноге, когда его мобильный снова зазвонил: Робин.

— Аноми вошел в игру около десяти минут назад, но он неактивен. Присутствует, но не говорит, просто висит там. Возможно, он разговаривает с кем-то по частному каналу — но это самое главное: Барклай только что написал мне сообщение — Тим Эшкрофт сидит в кафе и печатает на ноутбуке. Он начал печатать около десяти минут назад.

— Что ж, я сравнюсь с Барклаем и подктну тебе еще одного подозреваемого в белом экстремизме, — пропыхтел Страйк, который изо всех сил старался не хромать слишком явно. — Около десяти минут назад Кардью начал печатать на своем телефоне, но его прервал большой татуированный парень, который преследовал его все утро, и который, я готов поспорить на штуку баксов, является оплатившим взносы членом Братства Ультима Туле.

— Серьезно?

— Да, — пыхтел Страйк, который изо всех сил старался идти в одном темпе с двумя мужчинами впереди. — У него на адамовом яблоке вытатуирована руна. Думаю, я наблюдаю попытку личного набора. Эм-Джея бросили, а Кардью и Рунный человек идут ко второму месту. Есть новости от остальных?

— Нет. Престон Пирс вышел купить хлеба и вернулся домой. Монтгомери не выходил из своей квартиры весь день. От Натли ничего не слышно, так что я предполагаю, что Гас тоже все еще дома.

— Натли больше не занимается Гасом.

— Ты не уволил его снова? — спросила Робин с тревогой.

— Нет, он выполняет приказ. Я объясню позже.

— Хорошо, — сказала Робин. — Я собираюсь послать тебе видео. Это не срочно.

— Я посмотрю, как только смогу остановиться. Держи меня в курсе насчет Аноми.

Страйк повесил трубку.

Пара, за которой он следил, свернула в узкий переулок под названием Крейвен Пассаж и направилась к пабу под названием “Шип и Лопата”, который на самом деле состоял из двух половин, расположенных друг напротив друга на противоположной стороне переулка. Оба заведения имели красные двери и оконные рамы и были украшены одинаковыми вывесками, на которых был изображен упитанный моряк семнадцатого века. Уолли и Турисаз вошли в бар справа.

Облегченно вздохнув, Страйк подождал целых пять минут и выкурил сигарету на улице, прежде чем войти в паб самому.

Деревянные кабинки выстроились вдоль одной стороны небольшого бара, в котором было очень людно. В одной из кабинок, ближайшей к двери, сидели Уолли, Турисаз и третий человек, фигуры которого Страйк не мог разглядеть, кроме рукава вельветовой куртки, из-за того, что три немецких туриста стояли на пути.

Купив себе пинту пива “Бадгер”, Страйк нашел место как можно ближе к кабинке, не попадая в поле зрения ни одной из своих целей. Громкий гул паба заглушал большую часть их разговора, но благодаря долгой практике детективу удалось приглушить шум вокруг и уловить немногое из того, что происходило между тремя мужчинами, которые его интересовали.

Голос Турисаза был неожиданно мягким. Человек в вельветовом пиджаке принадлежал к высшему среднему классу и в данный момент делал Уолли комплименты по поводу его работ на YouTube, демонстрируя глубокое знание видеороликов Кардью, что, несомненно, очень льстило последнему. В какой-то момент Уолли перешел на фальцет Дрека:

— Ты не мукфлук, бвах! — а его два компаньона разразились дружным хохотом.

Через некоторое время на стол Уолли принесли тарелки с едой. В пабе становилось все больше народу: Страйк, который все меньше слышал их разговор, достал свой телефон и открыл видео, которое ему прислала Робин.

Он смотрел, как бледная полноватая девушка в длинном черном кардигане светится и машет рукой водителю темно-красного Ford Fiesta, который остановился, а затем снова отправился в путь с Ясмин на пассажирском сиденье. Слегка нахмурившись, Страйк перемотал видео и посмотрел еще раз, затем в третий раз. Он поставил видео на паузу в том месте, где профиль водителя был наиболее заметен, затем увеличил изображение и рассматривал его почти минуту, прежде чем отправить Робин сообщение.

Водитель машины на твоем видео — Филипп Ормонд.

Ее ответ пришел едва ли минутой позже.

омг

Я знал, что в его реакции было что-то не так, когда я упомянул ее. Нам нужно будет проследить за этим. Чем занимается Аноми?

В игре, но все еще не двигается и не говорит. Барклай говорит, что Эшкрофт все еще печатает. Где Кардью?

В пабе, флиртует с альт-правыми.

Червь28 только что сказала мне, что любимый девиз Аноми — oderint dum metuant.

— Пусть ненавидят, лишь бы боялись.

Имеет смысл. Также ранее приватно пообщалась с Фиенди1. Какой футбольной командой будет У*****?

Уайтс = Лидс Юнайтед. Также известна как П*******

Что?

Я дам тебе самой догадаться.

Слегка улыбнувшись, Страйк сунул мобильник обратно в карман, почти весь свой вес перенеся на настоящую ногу и стараясь не обращать внимания на побаливающий конец культи и пульсирующее подколенное сухожилие.

Группа новоприбывших столпилась вокруг Страйка, переговариваясь на, как ему показалось, финском языке. Воспользовавшись очевидной необходимостью убраться с их пути, он придвинулся ближе к стенду и смог уловить фразы и обрывки речи человека в вельветовой куртке, которая звучала как подача.

— ... и, я имею в виду, где же здесь юмор? Ну, ты знаете это лучше, чем кто-либо… я сам расовый реалист. Ты читал Джареда Тейлора? Ты должен его прочитать, там все… бесправие, маргинализация, замена… слушай, ты мастер… широкое обращение… изменение культуры… приемлемый дискурс….

Страйк неуверенно опустил свой вес обратно на искусственную ногу. Ему нужно было отлить. Вернувшись из туалета, он попытается сфотографировать спутников Уолли с помощью удобно расположенного зеркала.

Детектив сделал один шаг в направлении лестницы, ведущей в подвал, но дальше не прошел. Его протез зацепился за ремешок стоявшей на полу сумки, которую поставила одна из финских женщин. Тщетно пытаясь выпрямиться, рука Страйка соскользнула с деревянной рамы кабинки Уолли; он врезался в одного из финских мужчин, который издал возглас удивления, когда его отбросило в сторону, а затем тяжело повалился на пол. Чудесным образом пустой стакан Страйка не разбился, а покатился в сторону.

Весь паб обернулся посмотреть. Убедившись, что его лицо отвернуто от группы в кабинке, униженный Страйк отмахнулся от множества рук, предлагавших помочь ему подняться. По настойчивым расспросам финнов, все из которых прекрасно говорили по-английски, он понял, что при падении обнажился металлический стержень его протеза. В ярости он с трудом поднялся на ноги и, прихрамывая, направился к крутой лестнице, спускаться по которой его пульсирующая культя была едва способна.

Оказавшись в туалете, он, пошатываясь, вошел в кабинку, закрыл дверь, захлопнул крышку унитаза и опустился на нее, тяжело дыша, судорожно хватаясь пальцами за штанину. Колено его культи, принявшее на себя большую часть удара при падении, уже опухло. Он пощупал пальцами заднюю поверхность бедра: подколенное сухожилие ощущалось так, словно могло снова порваться. Боль с привкусом тошноты накатывала волнами. Он ругал себя за то, что не заметил сумку. Он был бы в порядке, если бы только его настоящая нога зацепила ее: именно полное отсутствие ощущений было всему виной.

Он услышал, как снаружи открылась дверь ванной, помолился, чтобы тот, кто там был, не захотел посрать, и с облегчением услышал звук мочи, ударившейся о писсуар. Поднявшись на ноги, он снова приподнял сиденье унитаза и помочился, опираясь одной рукой о стену кабинки.

Отсюда до офиса было не так уж и далеко, но он сомневался, что сможет дойти без ущерба для себя, так что придется ехать на такси. Он открыл дверь кабинки.

Перед ним стоял — и явно ждал его — бородатый, отмеченный рунами человек, за которым он следил от поместья Уолли. Высокий и широкий, излучающий агрессию, Турисаз пристально посмотрел в глаза детективу, а затем сделал шаг вперед, встав с детективом лицом к лицу.

Прошло три секунды — больше, чем потребовалось, чтобы автомобиль, в котором ехал сержант Страйк из Королевской военной полиции, взорвался, оторвав ему половину ноги; достаточно времени, чтобы Страйк понял, что его бородатый друг, очевидно, засек его в какой-то момент, в течение всех часов их слежки за одними и теми же целями; достаточно времени, чтобы некогда талантливый боксер прочитал, как все это должно было произойти. Другие могли бы сказать “извините” или “в чем проблема?”, могли бы даже поднять руки в кроткой капитуляции и предложить все обсудить, но миндалины Страйка взяли все в свои руки, накачав его адреналином, который на время заглушил мучительную боль.