— Ее парень должен быть одним из тех троих, кто встретил Нильса в “Красном льве и солнце”, — сказал Страйк. Я ставлю на Уолли Кардью.

— Ты думаешь? — сказала Робин.

— Можешь представить, как она впишется в жизнь Монтгомери? Он живет со своей девушкой, у него хорошая работа: что ему нужно от Зои?

— Это могло начаться как флирт в Интернете, к которому она отнеслась гораздо серьезнее, чем он. Он мог не понимать, что она собирается бросить все и переехать, чтобы быть рядом с ним.

— Я не могу представить, чтобы такое случилось с Монтгомери. Зачем ему позволять флирту в Интернете перерасти в ситуацию, которая может поставить под угрозу его хорошую жизнь? У Кардью нет девушки, судя по тому, что мы о нем знаем, и он безрассудный придурок. Я могу представить, как он спит с молодыми фанатками а потом в шоке, когда одна из них решает переехать в Лондон, чтобы быть рядом с ним.

— А как насчет Тима Эшкрофта?

— Тип из государственной школы… Не знаю, может быть, это он, но я представляю, что он бы выбрал кого-то более…

— В кашемировом свитере? — предположила Робин.

— Ну, да.

— Он актер. Его могут привлекать более богемные типы. И не забудь ее имя пользователя в игре. Эшкрофт играл Червя.

— Вот как, — сказал Страйк, хотя по голосу было понятно, что он не убежден.

— Зои сказала кое-что еще, — продолжил Робин, продолжая делать пометки на странице, которая становилась попеременно оранжевой и серой, когда такси проезжало под уличными фонарями. — Она не думает, что Блэй поджег свою спальню, но она не сказала мне, кто это сделал. Сказала, что хочет сохранить свою работу.

— Интересно, — сказал Страйк.

— Я знаю… но у меня также плохие новости, — сказала Робин. — Мне пришлось выйти из игры. Аноми отдал приказ, что модам нужно следить за людьми, которые заходят в игру, но не играют. Он думает, что полиция может шпионить за фанатами, что может объяснить тот факт, что он сам сейчас нечасто заходит в игру.

— Неудобно, — сказал Страйк, — но не поправимо. Мы просто должны показать, что ты хорошо играешь, в ближайшие несколько дней, чтобы развеять подозрения. Что насчет Пирса?

Мысленный образ большого пениса Престона Пирса немедленно возник в голове Робин и был решительно подавлен.

— Он был близок к тому, чтобы пригласить меня выпить.

— Быстрая работа, — прокомментировал Страйк, который не был особенно рад этому.

— Я отказала ему в пользу того, чтобы проводить Зои домой. Думаю, это было правильное решение. Я не могла допрашивать его и следить за игрой. В любом случае, на следующей неделе…

— Есть еще одна вещь, — сказала Робин, — которая кажется… ну, это может быть огромным совпадением, но… на общей кухне есть витраж. Его сделала Мариам, женщина, которая вела у меня урок. По словам Пирса, он там уже пять или шесть лет.

— Там — я думаю, это должна быть цитата, но я не знаю — слова, написанные в верхней части, в любом случае — об Аномии. На витрине изображена некая идеализированная коммуна, и люди, представленные на ней, все были в коллективе или были друзьями Мариам, по всей видимости. А над картинкой — цитата об условиях, при которых невозможно почувствовать Аномии. Что-то насчет того, что органы должны быть солидарны друг с другом?

Робин почти слышала, как Страйк задумался в последовавшей за этим паузе. Наконец он сказал:

— Ну, совпадения случаются, но это кажется чертовски удачным совпадением.

— Ты думаешь, именно здесь Аноми получил идею для псевдонима?

— Я бы предположил, что это вполне вероятно.

— Все они были в Норт Гроув в какой-то момент. Весь актерский состав.

— Ты чертовски хорошо поработала сегодня, Робин.

Робин показалось, что она услышала женский голос на заднем плане, со стороны Страйка. Телевидение или Мэдлин Курсон-Майлз?

— Я лучше пойду, — быстро сказала она. — Поговорим завтра.

Она повесила трубку, прежде чем Страйк успел ответить.