Он сделал финт левой рукой в голову Турисаза. Тот уклонился от удара, в свою очередь замахнулся на Страйка, но слишком поздно: Страйк сильно ударил его правой в солнечное сплетение. Он почувствовал, как кулак глубоко погрузился в мягкий живот мужчины, услышал, как дыхание покидает его легкие с хрипом, увидел, как тот перевернулся на спину и поскользнулся на том, что, возможно, было его собственной мочой на полу. Обессиленный, Турисаз упал на одно колено, а Страйк быстрым шагом направился к двери.

Лицо теперь исказилось от боли, потому что поворот при ударе прижал воспаленный конец культи к протезу, и Страйк потащился наверх, стремясь добраться до улицы до того, как Турисаз придет в себя. Уолли и вельветовый пиджак исчезли; очевидно, собаку послали разобраться с человеком, который, похоже, следил за ними, пока они отступали.

Какое бы божество ни оказывало малую милость после промахов, оно улыбалось Корморану Страйку. Черное такси проехало по Крейвен-стрит, когда детектив с потным лицом вышел из Крейвен-пассажа, подняв руку.

— Денмарк-стрит, — прохрипел он, схватился за ручку двери и с силой впихнул себя внутрь.

Когда такси отъехало от бордюра, Страйк оглянулся через заднее стекло как раз вовремя, чтобы увидеть, как Турисаз выбегает из переулка, дико озираясь по сторонам. Его губы отчетливо произносили слово “блядь”. Страйк снова повернулся лицом вперед. Он знал, что теперь повредил ногу гораздо сильнее, настолько, что вряд ли сможет ходить. Перспектива подняться по трем пролетам металлической лестницы в свою чердачную квартиру была ужасающей: велика вероятность, что ему придется подниматься по ней задом наперед, сидя на заднице, как маленький ребенок.

Телефон зазвонил снова. Ожидая Робин, он достал его из кармана и увидел номер Натли.

— Привет, — сказал Страйк, стараясь не подавать виду, что страдает так сильно, как и было на самом деле. — Что происходит?

— Нашел кое-что на старика с палкой, — сказал Натли, который, судя по голосу, был доволен собой. — Мистер Апкотт.

— Продолжай, — сказал Страйк, в то время как пот ручьями струился по его телу.

— Он ходит налево, — сказал Натли. — Он говорил с ней по телефону около пятидесяти минут. Мы оказались в кафе. Я сидел спина к спине с ним. Я мог слышать почти все.

— Откуда ты знаешь, что на другом конце была женщина?

— Ну, это можно просто понять, не так ли? — сказал Натли. — Тон его голоса. “Мое дорогое дитя. Послушай, милая”. Звучало так, будто она беспокоилась, что о них узнали. Большую часть разговора вела она. Он успокаивал ее. Я сделал несколько записей, — сказал Натли, как будто это могло прийти в голову только необычайно инициативному человеку . “Тебе не стоит беспокоиться. Я обо всем позабочусь. У меня все под контролем”. Звучало так, словно она чего-то сильно боялась. Возможно, ее мужа. “Тебе не в чем себя винить”.

— Он заметил тебя, как ты думаешь?

— Ну, он посмотрел на меня, когда я выходил из кафе, но в остальном…

— Уходи оттуда.

— Я не думаю, что он…

— Убирайся оттуда, — повторил Страйк, более агрессивно. Он не хотел, чтобы два сотрудника агентства стали узнаваемы для целей; одной гигантской ошибки сегодня было достаточно. — Ты больше не сможешь наблюдать за Апкоттами.

— Если бы я не последовал за ним в кафе, я бы не услышал…

— Я знаю это, — сказал Страйк. Было очень заманчиво перенаправить свой гнев на себя на Натли, но ему нужен был этот идиот. — Ты можешь прикрыть одного из других подозреваемых. Молодец, что подслушал звонок, — добавил он сквозь стиснутые зубы.

Успокоенный, Натли удалился. Страйк сел обратно в такси, боль в правой ноге пронизывала все его тело, и у него возникло искушение предложить таксисту пятьдесят фунтов, чтобы он покатал его некоторое время, только чтобы он мог подольше не нагружать свою культю.