Глава 6

В ту ночь я легла спать голодной. Я ложилась, мечтая о салате из киноа и веганском сейтане. Мысль о том, чтобы есть окровавленное мясо, вызывала у меня тошноту, и я не могла понять, почему это было моим любимым блюдом.

Возможно, жестокость моих травм сделала меня мягче по отношению к насилию других, особенно животных.

— У меня здесь был кот? — спросила я Викторию на следующий день. Мы вместе шли завтракать, наши одинаковые пастельные наряды и босоножки на ремешках облегчали ее беспокойство по поводу того, что я стала другим человеком, а не той Уиллоу, которую она когда-то знала.

— Нет, здесь нет никаких животных, — сказала она. — Даже насекомых. Они осторожны. У некоторых Высших аллергия, и это несправедливо по отношению к ним.

— Я могла бы поклясться, что у меня был самый мягкий маленький котенок по имени Пиксель, — засмеялась я. — Должно быть, это был сон в коме.

— Я думаю, так лучше всего назвать все эти мимолетные идеи, — сказала она, пристально глядя на меня. — Сны в коме. И лучше держать их при себе, правда. Ты же не хочешь, чтобы Александр чувствовал себя некомфортно. Достаточно того, что он винит себя в аварии.

— Верно, — сказала я, делая вид, что преклоняюсь перед ее мудростью. Я носила крупицу своего нового «я» близко к груди. Это «я» жаждало выкурить сигарету и раскатисто посмеяться с такой подругой, как Харлоу, перед завтраком из тостов с авокадо и насыщенного черного кофе.

Александр ждал меня у входа, как всегда внимательный жених, и Ром был рядом с ним. Я бы никогда не назвал его Романом. Я никак не могла к этому привыкнуть.

— Дамы, — сказал Александр, кладя руку мне на плечо. Сразу же это показалось неправильным, и я взглянула на Рома, который в этот момент не сводил с меня глаз. Взгляд, который он бросил в мою сторону, был полон искренней тоски. Мои губы приоткрылись от удивления, и его взгляд остановился на них. Затем он отвел взгляд, как будто боялся, что выдаст свое желание поцеловать их, если будет смотреть на меня слишком долго.

— Джентльмены, — сказала я с солнечной фальшивой улыбкой. Я выясняла, что быть Высшей — значит имитировать.

Имитировать счастье, удовлетворение, имитировать желания. У нас было все, чего мы только могли пожелать, так какой смысл вообще чего-то хотеть. Поэтому мы имитировали все.

— Я не могу дождаться начала занятий, — сказала Виктория, взяв Рома под руку. — Я уверена, что в этом году продвинусь в фехтовании.

— Фехтование? — спросила я, и улыбка расползлась по моему лицу. — К этому я быстро приловчусь.

— Ты и так продвинута, — сказала Виктория с недобрым видом. — Тем не менее, я собираюсь тебя догнать.

Я задавалась вопросом, в каком колледже предлагают фехтование, но потом решила, что мне все равно, главное, чтобы я могла колоть.

— Отвратительно, он снова на тебя пялится, — прошипела Виктория и наклонилась ко мне, пока мы шли. Затем, гораздо более тихим голосом, она добавила: — Если Александр поймает его за тем, что он сохнет по тебе, он покойник. Возможно, ты захочешь предупредить его.

Я в замешательстве сдвинула брови, но последовала в указанном ею направлении и обнаружила Люка Ланкастера, наблюдающего за мной с волчьей ухмылкой, словно он хотел съесть меня целиком. Люк Ланкастер, взлохмаченный светловолосый бог из прошлой ночи.

Я не сводила с него глаз и предупреждающе покачала головой, но его взгляд был непоколебим. Я не могла не восхититься его мужеству.

Противостоять человеку, которого все боялись, куда бы мы ни пошли в кампусе. Человек, чей отец контролировал не только этот колледж, но и большую часть внешнего мира, насколько я поняла.

Один из его друзей что-то сказал ему и толкнул локтем, чтобы привлечь его внимание, когда Люк не ответил. Люк наконец оторвался и начал смеяться вместе с парнями за своим столиком, но не без того, чтобы время от времени не поглядывать на меня.

Все это время Александру, казалось, было все равно. Он был погружен в разговор шепотом с Викторией, и они оба время от времени украдкой поглядывали на меня. У меня было отчетливое ощущение, что они что-то замышляют, но мне было все равно. Пока ни один из них не беспокоил меня, они могли делать вместе все, что хотели. Также было интересно, что Александр обвинил меня в сговоре с Ромом, когда сам перешептывался.

Мы заняли свои места, и завтрак снова состоял из мяса: большой кусок ветчины, сосисок и бекона с двумя яйцами и тостами.

Я разломила тост пополам и обмакнула его в желтки яиц, но на остальное не обратила внимания. Вот тогда-то

Александр и обратил на меня внимание, когда я не соответствовала требованиям.

— Почему ты не ешь остальное? — спросил он, глядя на остатки моей трапезы.

— Должно быть, это из-за лекарств, — ответила я со слабой улыбкой. — Я люблю бекон, но сейчас не могу переварить его вкус.

— Да, это, должно быть, из-за лекарств, — сказала Виктория. — Не беспокойся о ней. Ей будет достаточно еды. Кроме того, она действительно выглядит лучше, когда немного похудела.

Этого им было достаточно. До тех пор, пока Виктория включила в своих комментариях оскорбления по поводу моего веса, а Александр чувствовал, что она заискивает перед ним, они оставили меня в покое. Мне все-таки удалось найти немного черного кофе, и я выпила пару чашек, прежде чем прозвенел предупредительный звонок, и нас отправили на наши первые занятия в этом году.

Мой желудок сильно отреагировал, когда я посмотрела на свое расписание, и я не узнала половину занятий. Я не знала, как мне удастся проложить свой путь в течение года, когда большая часть моего разума была погружена в темную полосу неписаной истории.

***

— И именно поэтому от вас ожидают идеальной посещаемости, — сказала старшая сестра Бейкер, стоя в передней части класса. — Без идеальной посещаемости я не могу гарантировать ваше положение в нашем обществе. И если мы не можем гарантировать ваше положение, как вы собираетесь найти подходящих мужей?

Я подавила желание поперхнуться, когда она проговорила, и моя жизнь в Академии Кримсон выглядела не очень хорошо, учитывая, что это был первый момент на первом занятии за день.

Они отделили нас от студентов мужского пола точно так же, как отделили наши условия жизни. Оказалось, что нам разрешалось находиться рядом с ними только тогда, когда мы были в обеденном зале.

Сначала я была взволнована, ожидая лекции об истории феминизма в нашем нынешнем мире, основанной на названии курса «Социальные ожидания современных женщин».

К сожалению, это был буквально курс о том, как мы должны были себя вести. Вот и все. Просто расширенная программа по этикету: держать язык за зубами, чтобы не обидеть мужчин, и вести себя приятно, чтобы можно было поговорить с ними о чем угодно, кроме нашей скучной жизни богатых домохозяек.

Мне хотелось закричать. Я вспотела, когда подумала о том, что оказалась в ловушке брака с мужчиной. Я пришла в ярость, когда подумала обо всем, что сделали женщины, чтобы избежать подобной судьбы, и о том, как эти женщины были готовы пойти на убой, лишь бы им не приходилось беспокоиться о работе или расширении своего мировоззрения.

Сестра Бейкер все бубнила без умолку, перечисляя многочисленные правила и предписания, которым мы должны были следовать, находясь в классе и на земле.

И каждое из них делало меня все злее и злее.

Я посмотрела на Харлоу, где она сидела парой рядов ниже. Она оглянулась на меня, и наши взгляды встретились во взаимном отвращении и неверии. Я покачала головой и одними губами произнесла «Какого хрена», когда она беззвучно рассмеялась.

Я посмотрела вниз на Викторию и нескольких членов ее команды, а также на пустое место рядом с ней, где, как ожидалось, должна была сидеть я.

Виктория была очарована лекцией. Она всегда была послушной девочкой, королевой Академии Кримсон, ярким примером для всех нас.

И она ненавидела меня. Я видела это по мрачным взглядам, которые она бросала в мою сторону при каждом удобном случае. Я оскорбила ее, заняв место в конце лекционного зала и проигнорировав ее настойчивое требование, чтобы она занимала это место только для меня.

— Единственное, что отличает нас, Высших, от Низших, — это тот факт, что мы придерживаемся строгого кодекса поведения, — бубнила старшая сестра Бейкер. — Низшие склонны к вульгарности и уклонению от пути общества. Тех, кому посчастливилось быть Высшими, с первого дня учили оставаться на свету и сопротивляться тьме.

Снова тьма. Почему вокруг меня все время сгущалась тьма? Почему я постоянно чувствовала притяжение тьмы, когда ослабляла бдительность? Может быть, я ощущала притяжение какого-то Низшего предка, пытающегося сбить меня с пути? Возможно, в нашей семье был какой-то секрет, о котором я не знала.

Не то чтобы я вообще что-то знала о них. Мать и отец не удосужились позвонить мне, чтобы проверить, и никто не связался со мной, чтобы спросить, принимаю ли я свои лекарства. Я ожидала, что кто-то, кому было бы небезразлично, захочет следить за мной, но никто этого не делал.

Я отключилась до конца урока и почти не обращала внимания на остальную часть дня. Обед был странным мероприятием, когда студенткам приходилось подавать студентам-парням бутерброды и ледяной сок, в то время как мы ели срезанные коржи. Я не поняла, в чем посыл этого, но меня это чертовски возмутило.

Каким-то образом я пережила остаток первой недели. Временами было скучно, временами пугающе и почти всегда странно и несвязно. Мне казалось, что я ступаю по опасным водам, совершенно не обращая внимания на ужасы, которые таились прямо под поверхностью. Многие из них наблюдают за мной, ожидая момента, чтобы утащить меня во тьму, где я утону.

Для колледжа все было строго структурировано. Было душно и больше походило на среднюю школу. Я не знала, как справилась с этим в прошлом году, учитывая то, что я чувствовала. Как будто моя одежда была слишком мала, а ткань была зудящей. Как будто я хотела сорвать их с себя и пробежаться по кампусу, смеясь, как амазонка.