Пройдя длинную аллею и большой пруд с фонтаном, Ники свернул к конюшне, находившейся у восточной стены. Остановившись возле неё, юноша ласково прижался к морде своей лошади: она верно служила ему шесть лет, но вряд ли теперь он когда-нибудь сможет вновь проехаться на ней. Простояв с ней несколько минут, Ники ласково огладил густую гриву, потрепал между ушами.

Дальше — пара пролётов парадной лестницы и длинные коридоры. Юноша даже не сомневался, что отец сейчас в своём кабинете: с десяти утра до четырёх дня он работал с документами. Кабинет находился неподалёку от покоев верховного, как и от покоев Ники, и в эту часть крыла без приглашения могли войти только члены совета, которые прекрасно знали, как выглядит юноша, поэтому он без опаски снял маску, а за ней и перчатки. Вот они, те немногие люди: Сонен, целитель Марн и шестнадцать советников отца — при них он всегда мог быть самим собой, никем не притворяться и не прятаться. Правда, теперь к этому списку добавилась Диа, потомственная некромантка. Жаль, её он тоже больше не увидит, а ведь они вроде как стали… друзьями?

Ники устал. Полдня в седле, а он уже чувствовал себя таким измученным и разбитым. Слишком… Слишком быстро проклятье стало пожирать его жизнь. Юноша дошёл до нужной ему двери, легонько постучал и, услышав «войдите», открыл её. Отец ожидаемо обнаружился за своим столом и что-то писал в одной из многочисленных бумаг, он поднял взгляд, и его лицо озарила счастливая улыбка.

— Солнышко! Ты не говорил, что едешь домой! — Сонен поднялся и, обогнув стол, поспешил к нему, и уже через пару секунд Ники оказался в его объятьях.

— Ага, сюрприз, — с улыбкой выдохнул юноша и уткнулся в плечо отца.

— Ты даже в свои комнаты не заходил?

— Нет, сразу к тебе.

— Милый, мне кажется, или ты похудел? — верховный отступил на шаг и придирчиво осмотрел его лицо. — Ну точно — схуднул. Это тебя так разлом и зачистка измотали? Ну, сейчас отъешься у меня.

— Сомневаюсь, — прошептал Ники, опуская взгляд.

— Даже не спорь, велю кухарке испечь твой любимый куриный пирог.

— Пап, — юноша протянул руку и сжал своей холодной ладонью отцовскую. — Почему ты не говорил, что будет так холодно? Всё время холодно…

Сонен застыл, как изваяние, а потом побледнел и едва слышно выдавил из себя:

— Нет… Нет, нет! Только не ты, солнце… Этого не может быть... Мы ведь обманули проклятье! — отец сжал его ладонь и поднёс к губам. — Нет, милый…

Именно это выражение глаз Ники и не хотел увидеть — отчаяние.

***

Сонен вышел из комнаты Ники и прикрыл за собой дверь. Смотреть, как сына выворачивает на изнанку третий раз за день, было выше его сил, но и отойти далеко он не мог, поэтому просто опустился на пол напротив двери, прижался спиной к стене и прикрыл глаза. После приезда Ники прошло шестнадцать дней, и если поначалу юноша ещё хоть что-то ел, то последние четверо суток его организм перестал принимать даже жидкую пищу. Перемолотые каши, бульоны, молоко, пюре — всё немедленно отторгалось. Сонен уже видел всё это, знал, что будет дальше, и это разбивало ему сердце. Снова. Он снова потеряет своего ребёнка, как и первых двух. Вот только Ники отличался от них — он был его сокровищем, его солнышком, его надеждой. Сонен даже поверил, что в этот раз они победили злой рок, но нет — демоническое проклятье опять убивало его мальчика. Даже хуже: дало ему надежду, а теперь жестоко отбирало.

Это его наказание. За то, что не разглядел полукровку. За то, что испытывал к ней чувства. За то, что не позволил родиться полудемоническому полумагическому отродью. Его, лишь его наказание, а страдал Ники, до судорог и сухих спазмов сплёвывая всё что попало в его желудок. Минут через десять из комнаты бесшумно вышел Марн и, приложив палец к губам, поманил Сонена за собой.

— Он уснул? — спросил верховный, когда они немного отошли от двери.

— Да, я дал ему отвар из трав. Похоже, теперь это единственное, что принимает его организм. Прости друг, но он угасает даже быстрее, чем твой первый сын — Гвей.

— Я вижу, — безжизненно ответил Сонен. — Ты помнишь, о чём мы говорили с тобой двадцать лет назад?

— У меня, конечно, хорошая память, но мы с тобой много о чём говорили на протяжении двух сотен лет.

— О перерождении.

— А-а-а, — протянул Марн. — Да, что-то припоминаю. Одна из твоих безумных идей.

— Посуди сам: за последнюю тысячу лет было трое перерождённых, и все они являлись чьей-то парой. Магистр Лино, магистр Филла, магистр Висмут. Конечно, никто не проверял этого специально, да и не стал бы, но три случая — уже не совпадение, Марн.

— Возможно, ты и прав. Если один из связанных обрядом пары погибает, а второй остаётся жив, то первый перерождается. Я так понимаю, ты хочешь провести обряд для Ники?

— А ты видишь другой выход? Мы обязаны хотя бы попробовать. Проклятье лежит на моём роду, душа Ники переродится той же, но физически он не будет моим сыном, а значит, проклятье может обойти его.

— Если переродится.

— Если…

— И кого ты хочешь попросить стать его парой?

— Тебя, конечно, — ответил верховный. — Только тебе я настолько доверяю.

— Сонен, ты не думаешь, что я слишком стар для твоего сына? Разница в двести с лишним лет…

— Я же не прошу тебя по-настоящему быть с ним. Только ради его спасения.

Марн задумчиво прошёлся по коридору, устало потёр руками лицо и посмотрел на отчаявшегося друга.

— Знаешь, я бы предложил тебе другого кандидата.

— Ты о своём последнем ученике, которого постоянно расхваливаешь?

— О нет. О его друге, — целитель усмехнулся, встретив непонимающий, растерянный взгляд Сонена. — Я встретил их с Нилеки несколько месяцев назад и был крайне удивлён. Твой сын состоял с ним в отношениях.

— Ты сейчас серьёзно? Я бесконечно люблю своё солнце, но ты же в курсе, что он хреново ладит с людьми? И потом... Ники показал кому-то из магов своё лицо?

— Нет. Ники притворялся обычным человеком, поэтому, скорее всего, тебе придётся рассказать этому парню правду. И убеждать его спасти твоего сына тоже будешь сам.

— И кто он?

— Молодой заклинатель — Эринс.

— Слышал, он хорош в своём деле, но никогда не общался с ним лично. И с чего ты взял, что он согласится? Недолгие отношения, это не повод…

— Потому что в бреду Нилеки шепчет его имя, — прервал друга Марн. — Спроси его, ты ничего не теряешь. Молодой заклинатель уж точно лучшая пара для мальчика, чем я. А если не согласится, сделаем, как ты хочешь. Обещаю.

— Позови ко мне пространственника.

***

Последнее задание затянулось. Сначала Эри никак не мог найти демона, и тот успел убить ещё одного ребёнка, после чего заклинатель всё же напал на его след. Потом пришлось дожидаться приезда мага разума, потому что тварь оказалась необычной и убивала даже не своими руками, а заставляла делать это людей, воздействуя на них, внушая чудовищные вещи. Прекрасно известно, что маги разума — редкость, поэтому ближайший тащился к Эри аж с севера Базарвии.

Но теперь заклинатель был свободен и мог заняться своими делами, а дело у него только одно — Ники. Эри уже не мог дождаться, когда наконец-то увидит своего котёнка. И сейчас ему было плевать на все недомолвки между ними. Потом. Потом поговорят, потом поругаются, потом выскажут друг другу свои обиды, а сейчас до боли в сердце, до дрожащих рук необходимо просто увидеть его и сжать в объятиях.

Эри на всех парах спешил в Ларвию — спасибо советнику Торсу, который без лишних вопросов сообщил заклинателю, что магистр Нилеки находится сейчас там. Его Ники — магистр: это всё ещё звучало странно и непривычно. Наверное, пока сам не снимет с него маску и не увидит, так и не поверит до конца. Хотя за эти недели раздумий и тоски по мальчишке он нашёл у них много общего. И, пожалуй, самое главное — они оба плохо сходятся с людьми: замкнутые, скрытные, неразговорчивые. Уже по одному этому он мог бы что-то заподозрить, но нет — он же недогадливый, толстокожий дурак. Так Эри и обзывал себя чуть ли не каждый день: глядя в зеркало ванной, засыпая и просыпаясь с мыслями о Ники, касаясь себя и представляя своего ласкового гибкого котёнка.

Уже скоро! Уже скоро он увидит его, всего несколько дней…

Руку Эри обожгло лёгкой болью, и пришлось притормозить коня, чтобы достать зеркальце. Когда он понял, кто пытается с ним связаться, глаза удивлённо расширились. Верховный маг?! Что могло случиться такого важного, чтобы он сам желал говорить с ним, лично? С ним — незначительным, довольно посредственным магом? Эри никогда не общался с верховным, даже не был уверен, что тот знает о его существовании, и на ум приходила только одна причина, по которой Сонен мог желать разговора с ним — Нилеки, его сын.

Но что он хочет услышать от Эри? Да, я спал с вашим сыном?.. Да, это я обидел его? Вот уж вряд ли. Не мог же Ники пойти и пожаловаться отцу? Даже если они в очень хороших отношениях, родителям ведь о таком не говорят. Хотя у Эри не было родителей, откуда ему знать.

Парень вдохнул поглубже и коснулся пальцами стекла. В отражении появилось лицо уставшего, явно давно не спавшего мужчины, с синяками под светло-зелёными глазами, лёгкой небритостью и небрежно убранными в хвост волосами. Эри видел верховного только на общих сборах и до этого пару раз в академии, ещё когда учился, но даже представить не мог, что тот может выглядеть таким… измученным?

— Вы Эринс? — тихо спросил мужчина, и заклинатель кивнул. — Я полагаю, вы знакомы с моим сыном Нилеки.

Эри ведь что-то подобное и предполагал, но начало разговора всё равно заставило растеряться.

— Да, верховный, знаком.

— И вы были с ним... близки?

— Вполне вероятно, — пробормотал себе под нос парень.

— Мне нужна ваша помощь, Эринс. Мой сын умирает, и он звал вас в бреду.

— Что?! Я не… не понимаю… Как? Он был здоров, когда…

— Думаю, вы, как и любой маг, слышали, что на моей семье лежит проклятье. Оно уже убило двух моих детей, и теперь убивает Ники. Послушайте, Эринс, мне нужен от вас ответ: вы прибудете в Ларвию или нет?