— Ты можешь остаться со мной. Ты можешь остаться подо мной, — протянул голос на другом конце провода. — Как тебе захочется, Перс.

— Чарли? — спросила я.

— Единственный и неповторимый, — ответил он. — Разочарована?

— Вовсе нет. Я никогда не была так возбуждена, — невозмутимо ответила я.

— Ты жестокая женщина, Перси Фрейзер. Повеси на трубке, я позову Сэма.

Сэм был у двери меньше чем через пять минут, стоя под зонтиком. Я поблагодарила его за то, что он пришёл, и извинилась за то, что вела себя так по-детски.

— Я не против, Перси, — сказал он, затем взял сумку, в которую я бросила свою зубную щетку и пижаму.

Он закатил глаза, когда я спросила, взял ли он фонарик, потому что когда ему вообще был нужен фонарик, и когда мы вышли, я взяла его под руку, держась как можно ближе к нему. Я чуть не закричала от услышанного шороха в кустах, а затем хруста ветки, и я обняла Сэма свободной рукой за талию, прижимаясь к нему.

— Наверное, это енот или дикобраз, — сказал он, смеясь, но я крепко держала его, пока мы не вышли на крыльцо.

— Нам нужно вести себя тихо, — прошептал он, когда мы прокрались внутрь. — Мама уже спит. Напряженная ночь.

— Ты не собираешься запирать её? — я указала на дверь позади нас, когда Сэм направился на кухню.

— Мы никогда не запираем её. Даже когда мы уходим, — сказал он, затем, увидев явный ужас в моих глазах, вернулся и повернул засов.

Главный этаж был погружен в темноту, и слабый звук Чарли, смотрящего телевизор в подвале, доносился вверх по лестнице. Сэм налил два стакана воды, а я изучала тени, заполнившие впадины под его скулами. Я не могла вспомнить, когда они стали такими заметными.

— Я займу диван здесь, внизу, а ты можешь спать в моей кровати, — сказал он, протягивая мне стакан.

— Я действительно не хочу спать одна, — прошептала я. — Разве мы не можем оба просто спать в твоей комнате?

Сэм провел рукой по волосам, размышляя.

— Да. У нас где-то в подвале есть надувной матрас. Нужно время, чтобы надуться, но я схожу за ним.

Было поздно, и я не хотела выводить Сэма из себя еще больше, но когда я предложила разделить с ним постель, он стал отнекиваться.

— Клянусь, я не брыкаюсь во сне, — пообещала я. Его челюсть дернулась, и он снова взъерошил волосы.

— Ладно, хорошо, — сказал он неуверенно. — Но мне нужно в душ. От меня пахнет луком и маслом для фритюрницы.

***

Я почистила зубы в ванной на первом этаже и переоделась в хлопковые шорты и майку, в которых обычно спала, заплела волосы в толстую косу, а затем подождала Сэма в его спальне, которая была опрятной и аккуратной, хотя он и не планировал принимать гостей. Наша фотография стояла у него на столе, а Операция стояла вертикально на книжной полке рядом с его фотографией с отцом. Я опустилась на колени, чтобы получше рассмотреть его сборник Толкина, когда он вошел, тихо прикрыв дверь.

— Я никогда это не читала, — сказала я, не поднимая глаз. Он присел на корточки рядом со мной и достал Хоббита. Его волосы были влажными и аккуратно зачесаны с лица. От него пахло мылом.

— Я почти уверен, что тебе это не понравится, но ты можешь одолжить ее, — он протянул мне книгу. — Там очень много поют.

— Хм... Я попробую, спасибо.

Мы встали одновременно, и Сэм навис надо мной. Когда я подняла на него глаза, он стал очень розового оттенка.

— Это та майка, которую ты обычно надеваешь в постель? — спросил он. Я в замешательстве опустила глаза. — Отсюда немного видно, — прохрипел он. Майка была белой с тонкими бретельками и, если подумать, это было своего рода откровенно. Колючий жар поднялся по моей груди и шее.

— Ты мог бы решить эту проблему, не разглядывая её, — пробормотала я, хотя часть меня, большая, голодная часть, была в восторге. Он провел рукой по волосам, взъерошив их.

— Да, извини. Они просто были... там.

Я окинула взглядом его уютные брюки и футболку. Казалось, слишком много одежды для такой теплой ночи.

— Это то, что ты обычно надеваешь в постель?

— Да... Зимой по крайней мере.

— Ты ведь знаешь, что сейчас середина лета, верно?

Он переступил с ноги на ногу. Тогда до меня дошло, что Сэм нервничает. Сэм почти никогда не нервничал.

— Я в курсе. Когда жарко, я... э-э... — он потер шею. — Я обычно, знаешь, сплю в своих боксерах.

— Океееей, — пробормотала я. — Потеть так потеть.

Мы оба посмотрели на односпальную кровать.

— Это ведь не будет странно, не так ли? — спросила я.

— Неа, — сказал он неуверенно.

Сэм откинул темно-синюю верхнюю простыню, и я забралась внутрь. Я не была уверена, какой здесь протокол. Должна ли я повернуться лицом к стене? Или это будет грубо? Может быть, мне следует лечь на спину? Я еще не приняла решение, когда Сэм сел рядом со мной, наши тела соприкасались от плеча до бедра. Я чувствовала запах его мятной зубной пасты.

— Ты хочешь, чтобы свет был включен, чтобы почитать? — он посмотрел на книгу, которую я всё ещё держала в руках.

— Вообще-то, я всё ещё очень уставшая после сегодняшнего заплыва, — я передала ему книгу в мягкой обложке, и он положил её на тумбочку, а затем выключил лампу.

Я решила, что лучше всего лечь на спину, и перекатилась по кровати так, чтобы моя голова оказалась на подушке. Сэм последовал моему примеру. Мы были прижаты друг к другу. Я лежала с открытыми глазами добрых десять минут, мое сердце бешено колотилось, а кожа горела везде, где касалась его.

— Мне очень жарко, — прошептал он. Очевидно, никто из нас не спал.

— Просто сними свои штаны и майку, — прошипела я. — Всё в порядке. Я видела тебя в плавках. Боксеры не слишком отличаются от них.

Он колебался несколько секунд, затем стянул штаны и футболку. Я не могла сказать, но, по-моему, он сложил их, прежде чем положить на пол. Мы оба еще не спали, когда Сэм повернул ко мне голову, его дыхание коснулось моей щеки.

— Я рад, что это не странно, — сказал он. Я расхохоталась. Он попытался утихомирить меня сквозь свой собственный смех, но это только раззадорило меня ещё больше. Он повернулся ко мне лицом, закрывая мне рот рукой. Каждая клеточка моего тела остановилась.

— Ты разбудишь маму, и, поверь мне, ты не хочешь этого делать, — прошептал он. — Она так устала, что взяла с собой в постель бокал с вином.

Он медленно убрал руку, и я боролась с желанием снова положить её на лицо. Мы лежали молча, он повернулся ко мне, пока не заговорил.

— Перси? — спросил он, и я перевернулась на бок. Я едва могла различить очертания его тела — ночи на севере придавали новое значение слову «темный». — Ты помнишь, когда я рассказывал тебе о поцелуе с Мэйв?

Мое сердце подняло пару барабанных палочек.

— Да, — пробормотала я, не уверенная, хочу ли я услышать, что будет дальше.

— Это ничего не значило. Я имею в виду, она мне не нравится в этом плане.

Вопрос вылетел как рефлекс: — Почему ты поцеловал её тогда?

— Мы вместе ходили на танцы в честь окончания учебного года, и играла последняя медленная песня вечера... И, я не знаю, это просто казалось очевидным ходом.

— Ты пригласил её на танцы?

Он сказал мне, что пошел, но не сказал, что пошел с девушкой.

— Она пригласила меня, — пояснил он. — Я знаю, что не говорил тебе, но я подумал, что мы на самом деле не говорим о таких вещах. Я не был уверен.

Я секунду обдумывала это, а затем спросила: — Это был твой первый поцелуй? — Сэм молчал. — Ты не собираешься мне сказать? Ты знаешь про мой.

— Нет, — ответил он.

— Нет, это был не твой первый поцелуй, или нет, ты не собираешься мне говорить?

— Это был не мой первый поцелуй. Мне шестнадцать, Перси.

— Когда? — мой голос был хриплым.

— Ты уверена, что хочешь знать? — спросил он. — Потому что у тебя немного странный голос.

— Да, — прошипела я. Мне хотелось кричать. — Просто скажи мне.

— Это было в прошлом году — девочка из школы. Она попросила меня покататься на коньках, толкнула меня на скамейку штрафников, а потом поцеловала. Это было какое-то безумие.

— Похоже, она психопатка.

— Да, мы больше никуда не ходили, — он сделал паузу. — Но я пару раз ходил гулять с подругой сестры Джорди, Оливией.

Сестра Джорди на год старше нас.

— И ты поцеловал её? — мой голос был сдавленным. У меня кружилась голова. Три девушки. Сэм поцеловал трех девушек. Сэм поцеловал одиннадцатиклассницу. Это не должно было меня удивлять. Он был милым, добрым и умным, но он также был моим, моим, полностью моим. Мысль о том, что другая девушка проводит с ним время, не говоря уже о том, чтобы целовать его, вызывала у меня тошноту.

— Хм, да. Мы поцеловались, — он колебался. — И мы немного дурачились.

— Ты дурачился с одиннадцатиклассницей? — пискнула я.

— Да, Перси. Разве это так удивительно? — он казался оскорбленным. — Ты не целуешься со своим парнем?

Я сделала глубокий вдох.

— Он. Не. Мой. Парень, — я кричала шепотом. Я толкнула Сэма в плечо раз, потом ещё, и он схватил мое запястье, прижимая его к своей голой груди.

— И ты не целуешься со своим не-парнем? — спросил он.

— Я бы предпочла целоваться с кем-нибудь другим, — выпалила я, немедленно желая проглотить слова обратно в горло.

— С кем? — спросил Сэм. Моя кожа напряглась от адреналина, но я держала рот на замке. Он слегка сжал моё запястье, и я подумала, может ли он почувствовать, как быстро забился мой пульс. — С кем, Перси? — снова спросил он. Я застонала.

— Не заставляй меня говорить тебе, — сказала я так тихо, что не была уверена, произнесла ли я это вслух, но затем я почувствовала горячее дыхание Сэма на своем лице, и как он прижался носом и лбом к моим.

— Пожалуйста, скажи мне, — мягко взмолился он. Я была ошеломлена им — этим запахом его шампуня, его влажных волос, жаром, исходящим от его тела.

Я судорожно сглотнула, затем прошептала: — Я думаю, ты знаешь.

Сэм молчал, его губы были в нескольких сантиметрах от моих, но его большой палец начал двигаться взад-вперед, поглаживая мое запястье.

— Я хочу быть уверен, — пробормотал он.

Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и позволила словам вылететь с моего рта.

— Я бы предпочла поцеловать тебя.