Глава 6

ИЛАЙ

— Твоя девчонка великолепна. И она ненавидит меня, — говорит Флетчер, входя в мой кабинет и опускаясь на один из двух кресел по другую сторону стола. Я выхожу из защищенных файлов на Кэрона Бергера и «Легио-Агни», затем переключаю свое внимание на мою лучшую подругу и самую большую занозу в моей заднице. Флетчер поднимает фигурку футболиста Гарри Кейна. Ее нос морщится, когда она хлопает Гарри по лбу, и его голова качается.

— Что такое? — спрашивает она.

— Фигурка.

— Я вижу, дубина. Но зачем она?

— Помогает начать разговор.

— Серьезно? Уродство какое-то.

— Мы о фигурке говорим?

— Вообще-то, нет. Мы говорим о том, что твоя девушка ненавидит меня.

— Во-первых, Флетчер, она не моя девушка, — говорю я. Флетчер насмешливо фыркает, и я выдергиваю Гарри Кейна из ее пальцев. — Во-вторых, она тоже меня терпеть не может. Возможно, даже больше, чем тебя.

— Спорно, — Флетчер откидывается на спинку и смотрит на меня прищуренными глазами, решительный блеск которых просвечивает сквозь небесно-голубые оттенки. Она кладет локти на подлокотники своего кресла и постукивает пальцами друг о друга.

— Почему ты так смотришь на меня?

Флетчер пожимает плечами, и на ее ярко-красных губах появляется улыбка.

— О, ты знаешь. Просто думаю о том, что ты мне теперь должен. У меня уже есть планы.

Я фыркаю от смеха и закрываю свой ноутбук.

— Учитывая твой незначимый переход темы, предполагаю, что это как-то связано с неким докторантом.

— Верно, — говорит Флетчер, и ее улыбка сияет от восторга. — Ты, кажется, забыл, что должен мне не только одну, а две услуги, Кэп.

Я укладываю ноутбук в сумку и надеваю куртку, в то время как Флетчер встает, все еще улыбаясь своей неизменной улыбкой.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? Я не припоминаю второго одолжения.

— Тихо, тихо, Кэп-и-тан. Ты удобно забываешь о том случае, когда я сопровождала тебя на вечеринку в честь годовщины твоих родителей, чтобы они не свели тебя с этой заносчивой сукой Маккензи.

Я провожу рукой по лицу. Та вечеринка.

— О, да, Кэп. Я была влюблена в Диердре два года. Два, черт возьми. А она подумала, что я с тобой встречаюсь благодаря той дурацкой вечеринке. Ты разрушил мои шансы. Из-за тебя я профукала самую горячую лесбиянку Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Кто теперь обломщик, а? Предупреждение, спойлер: это ты. Ты глушитель моллюсков, вот кто ты такой.

Я громко смеюсь.

— Глушитель моллюсков?

— Черт возьми, Каплан. Тебе тридцать один, а не восемьдесят один. Сними твид и иди в ногу со временем. Кайфолом. Вертихвост. Динамо. Ты и есть все это. И ты у меня в долгу.

— Разве буквально через неделю ты не познакомилась с Блейк?

— Это совершенно не относится к делу.

Мы идем по коридору, проходя мимо нескольких студентов, пока направляемся к лестнице. Короткая, непрошеная мысль проносится у меня в голове: интересно, в своем ли кабинете Бриа? Если я поднимусь наверх, почувствую ли я ее гравитационное притяжение, стоя в коридоре? Она притягивает, как падающая звезда. Чем больше я пытаюсь не думать о ней, тем больше она присутствует в моей голове, и тем больше я убежден, что она уничтожит меня, если я подойду ближе. И, возможно, так она меня привлекает еще сильнее. Может быть, я хочу, чтобы меня уничтожили до последнего атома.

Нет. Мне ничего из этого не нужно. Теперь, когда я все исправил или, по крайней мере, приблизился к этому, мне нужно держаться подальше.

Хотя я почти уверен, что у Флетчер есть другие идеи.

Я бросаю взгляд на Флетчер, и она ухмыляется. Она наслаждается каждой секундой, требуя возмездия, и я уверен, что возненавижу все, что вот-вот сорвется с ее губ.

— Так что именно ты имеешь в виду, осмелюсь спросить?

— Ну, исследования Брии в области памяти и допросах с очевидцами действительно могли бы принести пользу, знаешь ли, если провести несколько допросов.

— Нет…

— И я знаю кое-кого, кто готов это сделать.

— Нет, Флетчер.

— И так случилось, что этот человек задолжал мне два не подлежащих обсуждению одолжения, иначе он продаст мне органы.

— Может, лучше мои почки заберешь. Где мне расписаться?

Флетчер вздыхает, ее веселье улетучивается. Пройдет совсем немного времени, прежде чем наши шутки превратятся в острый спор. С Флетчер всегда так. Она будет играть в долгую игру и заставит меня заплатить за каждую минуту.

— Я не буду забирать твои органы. Уже сказала, что они слишком пропитаны бурбоном. Перестань пытаться выпутаться. Бриа — особенная ученица. Этому факультету нужны студенты такого уровня. Поле нуждается в этом игроке. Ты понятия не имеешь, сколько работы она уже проделала, Каплан.

— Если пригласить Брию на допрос со мной — значит оказать одну услугу, какая вторая? — спрашиваю я, мой тон одновременно настороженный и смиренный.

— Пригласи ее на ужин. Сгладь ситуацию.

— Какого хрена, Флетчер. Ни в коем случае. Она студентка.

Мы добираемся до лестничной площадки первого этажа, и Флетчер нажимает на ручку двери с большей силой, чем это необходимо. Свежий горный воздух обдувает мое лицо, охлаждая ожог от раздражения, бурлящего под кожей. Дверь с грохотом захлопывается за нами, как будто молоток забивает последний гвоздь в мой гроб.

Флетчер поворачивается ко мне, наклоняясь к моему лицу. Она почти такого же роста, как я, и разница в несколько дюймов между нами ничтожна по сравнению с ее свирепостью. Но я тоже очень зол. Я не люблю, когда на меня давят по моим правилам, и это больше похоже на сильную проверку тела, чем просто на легкий толчок.

— Она подвержена риску бегства, Илайджа. Она может пойти куда угодно, в любой университет мира, и они бы ее раскусили. И если она уйдет, это будет твоя вина, — говорит Флетчер, подчеркивая последние два слова тычком пальца мне в грудь. — Одно извинение и назначение ей другого куратора, даже если этот человек явно лучший вариант, ничего не изменит, — Флетчер подмигивает мне, но ее лицо по-прежнему сурово. Если она считает, что Бриа рискует сбежать, значит, это правда. Флетч из тех наставников, которые вступаются за своих учеников. Она глубоко заботится о них. Она знает, когда что-то не так.

— Это не просто заурядные допросы, Флетч. Они являются свидетелями преступного поведения влиятельных людей. Риск невелик, но для Брии все еще существует неотъемлемый риск, — спорю я, и от этой мысли у меня скручивает внутренности. Даже если у нас приняты все меры безопасности, мысль о том, что она в опасности, внезапно становится невыносимой. — Я не могу поставить ее в такое положение.

— Ну, знаешь что, Кэп. Этого требует наша область, если мы хотим отойти от академических кругов. Это решение Брии, если она хочет такой жизни. Не твое.

Глубокий вздох вырывается из моих легких. Я знаю, что она права. Конечно, она права, хотя мысль о том, что Бриа может подвергнуться какой-либо опасности, все еще обжигает мои вены. Но Флетч удовлетворена. Она отступает с торжествующим блеском в глазах.

— Мне нужно разрешение, чтобы брать ее на любые допросы. Нет никакой гарантии, что нам его дадут, — говорю я с усталой покорностью.

— Я понимаю.

— И ни слова мисс Брукс, пока я не получу подтверждения.

— Поняла.

— А на свидании будет фаст-фуд.

— Да еще чего, Каплан, — говорит Флетчер. Она разворачивается на каблуках и широкими шагами направляется к своей машине, оставляя меня на дорожке. — Давай в какое-нибудь милое местечко, которое ей понравилось бы.

— Окей. В «Панеру»[4], — кричу я ей вслед, и Флетч, не оборачиваясь, показывает мне средний палец через плечо. Она садится в свою машину и уезжает, помахав мне рукой. Я смотрю ей вслед, пока она не исчезает за углом, а затем провожу обеими руками по волосам, сжимая затылок, глядя на тротуар, как будто он может телепортировать меня в другое место.

Когда я признаю поражение и понимаю, что на самом деле не окажусь в альтернативном измерении, я иду в здание «Палладиум» рядом с инженерной секцией кампуса, где у меня зарезервирован зал для совещаний. Современное здание одновременно изящно и внушительно, сталь и серебристый камень сочетаются в широких изогнутых линиях с жесткими, зазубренными углами. В «Палладиуме» есть два больших зала для проведения академических симпозиумов, а также залы для совещаний и конференций поменьше, вроде того, который я зарезервировал для себя и Марты Эспинозы, которая ждет у входа, выглядя как агент ФБР в очках-авиаторах, костюме и с черными волосами, собранными сзади в низкий пучок.

— Доктор Каплан. Рада снова вас видеть, — говорит она, протягивая руку, когда я подхожу. Ее рукопожатие такое же, как и все остальное в ней. Сильное. Крепкое.

— И я. Надеюсь, что полет прошел нормально.

— Просто прекрасно, — говорит она, когда мы поворачиваем в здание и пересекаем фойе, направляясь в коридор, где слева от здания расположены конференц-залы. — Хотела бы я сказать то же самое о других вопросах, связанных с моим визитом.

Мое сердце подпрыгивает, тысячи вопросов проносятся в голове. Громче всех тот, который я боюсь больше всего. Неужели мы потеряли Кэрона Бергера?

— Не волнуйтесь, профессор, — говорит агент Эспиноза, и на мгновение мне кажется, что я высказал свое беспокойство вслух. — Мы все еще продвигаемся вперед. Возможно, нам просто нужно переосмыслить кое-что.

Остаток пути до конференц-зала мы проходим в молчании. Мы больше не разговариваем, пока дверь в звуконепроницаемую комнату не закрывается и Эспиноза не раскладывает свои папки на блестящем овальном столе. Она не утруждает себя одним из вращающихся кресел для руководителей, предпочитая вместо этого склониться над бумагами, раскинув руки по дереву.

— Что происходит? — спрашиваю я, занимая место в конце стола.

— Человек, тесно связанный с Кэроном, исчез. Тристан Маккой, — говорит Эспиноза, передавая мне папку. Там фотографии загорелого на вид богача. Он достаточно красив, в некотором роде точная копия куклы Кена. Выглядит профессионалом. Одна фотография — это снимок из бухгалтерской фирмы или адвокатской конторы.