ГЛАВА 21

Поппи

Не в силах заснуть следующей ночью, я сидела на валуне возле палатки, свесив ноги над землей, и смотрела, как вдалеке раскачиваются ветви кровавых деревьев. Ночные птицы перекликались с россыпью дубов, под которыми мы спрятали наше маленькое скопление палаток и повозку. Неподалеку от палатки дремал Киеран в своей смертной форме. Я с облегчением увидела это, когда заглянула к нему немного раньше. Ему не нужно было терять сон только потому, что мой разум не отключался.

Я была беспокойна.

Снова хотелось есть.

И мучила жажда.

Мой взгляд скользил по ландшафту. Кровавый лес был странно красив, особенно на рассвете и в сумерках, когда небо окрашивалось в более бледные оттенки голубого и розового. Он был огромен. Я не думаю, что многие понимали, насколько он велик: он охватывал расстояние между Масадонией и окраинами Карсодонии. По сути, это была протяженность долины Ниэль, и Малек был похоронен где-то там.

Надеюсь.

Однако лес начал редеть. Сквозь деревья я уловила крошечные проблески горизонта. А за ним - столица.

Где ждал Кастил.

Прошло сорок дней с тех пор, как я в последний раз видела его вживую. А казалось, что прошло гораздо больше, каждый день - неделя. По крайней мере, я должна быть благодарна, что мои ежемесячные менструации закончились в Дубовом Амблере, а не здесь, в лесу.

Это была наша последняя ночь в лагере за пределами Кровавого леса. Завтра мы должны были добраться до Западного перевала. Затем нам предстояло два дня пути до места, где начинаются пики Элизиума на Ивовых равнинах. По словам Киерана, чтобы пройти через пики и добраться до другой части шахт, соединяющихся с Восходом, потребуется всего день - может быть, два. Мое сердце заколотилось от предвкушения.

Но отсюда, если мы продолжим двигаться на юго-запад, то через день доберемся до долины Ниэль, а через полтора - до Карсодонии. Отсюда нам оставалось не более двух дней до того, чтобы оказаться в одном городе с Кастилом. Но не четыре.

Но мы не могли продолжать идти прямо. Мы не смогли бы миновать ворота. У нас было больше шансов, если бы мы взяли дополнительные дни.

Тогда мы были бы в Карсодонии, и...

Внезапный холод пробежал по моей шее, по коже пробежали мурашки. Это был не просто холодный воздух. Скорее, это был тяжелый пресс осознания. Первобытная сущность пульсировала в моей груди.

Я скользнула вперед, опуская ноги на землю. Осмотрев Кровавый лес в поисках хоть какого-то намека на туман, я потянулась за своим волчьим кинжалом и вытащила его. Я шагнула вперед, мои шаги были бесшумными, пока я искала и искала. Не было ни тумана, ни пронзительных криков Жаждущих, нарушающих тишину, но это чувство все еще было здесь, давя на шею.

Стоп.

Было совершенно тихо. Деревья, которые качались несколько мгновений назад, затихли. Я посмотрела вверх на вязы. Ночные птицы не пели. Все было неподвижно. Но это ощущение, это тяжелое осознание, преобладало. Поцелуй холода коснулся моей шеи. Я потянулась за спину и провела рукой по коже. Мне показалось, что на меня смотрят сотни глаз.

Медленно повернувшись, я осмотрела густую тень между деревьями и за ними, но ничего не увидела. Еще одна дрожь пробежала по моей плоти, когда я подошла к Винтеру, где его голова приподнялась. Его уши были навострены, ноздри раздувались, как будто он тоже что-то почувствовал.

"Все в порядке, мальчик". Я погладила его по шее.

Налетел ветерок, зашелестел листьями и принес с собой это гнетущее чувство, что за нами не только наблюдают, но и что я не одна. Такое же чувство я часто испытывала в Массене и Сосновых землях. Ощущение исчезло с моих плеч. Ледяное прикосновение к моему затылку исчезло. Птица издала короткую, неуверенную трель, и через мгновение ей ответили. Звук вернулся.

Жизнь вернулась.

Озадаченная, я придвинулась ближе к палатке, не сводя глаз с красновато-черных листьев кровавых деревьев. Минуты проходили без новых странных происшествий. Если бы не реакция лошади, я могла бы подумать, что это мое воображение.

Вскоре после этого Ривер поднялся из своей повозки, чтобы подежурить до конца ночи. Я пыталась сказать ему, что он может поспать, но он просто указал в сторону моей палатки, а затем отвернулся.

Я подошла, но не вошла. Вместо того чтобы делать то, что я должна была делать - спать, я снова начала метаться. Мой разум все еще не отключался, и я была действительно голодна.

И я знала, что это значит.

Мне нужно было питаться.

Боги.

Закрыв глаза, я откинула голову назад. Мое тело говорило мне, хотя я никогда раньше не испытывала такого голода. И я знала, что если я буду ждать, ситуация только ухудшится. Я ослабею. А если я пройду через это? Я вспомнила, что это сделало с Кастилом. И хотя он не упал с того края, я никому не помогу, если впаду в жажду крови. Я знала, что не могу медлить.

Я застонала.

Но я также чувствовала семь разных видов неловкости. Конечно, Киеран предложил себя, и не потому, что я считала, что питаться от него будет неправильно или неудобно. Просто опыт кормления - тот, который я действительно помнила - был связан с... другими вещами.

То, что я чувствовала только к Кастилу - с Кастилом.

Что, если кровь Киерана вызовет те же реакции, что и кровь Кастила, которая была ничем иным, как афродизиаком? Нет, сказала я себе. Таков был эффект атлантийской крови. Кастил никогда не упоминал, что волчья кровь обладает тем же эффектом.

Мой подбородок опустился, когда мне пришла в голову одна мысль. Была ли у Кастила такая же внутренняя реакция, когда он питался от других атлантов? Например, Нейлла? Эмиля?

Мне было очень любопытно узнать об этом - в исследовательских целях.

Повертев в руках кольцо, я поднесла его к губам. Кормление должно быть интенсивным, несмотря ни на что. Но что, если мне не понравится вкус крови Киерана? Я бы не хотела обидеть его...

"Что ты делаешь?"

Я проглотила писк удивления, когда повернулась на звук голоса Киерана, а затем опустила кольцо. Приглушенный свет газовой лампы отбрасывал мягкие тени на его лицо, когда он, согнувшись в талии, стоял босиком в подъезде. Одна его рука была вытянута вперед и придерживала занавеску балдахина. "Что ты делаешь?" спросила я.

"Смотрю, как ты прогуливаешься последние тридцать минут..."

" Не прошло и тридцати минут". Я отпустила кольцо, позволив ему упасть на лацкан моего пальто.

" Твоя неспособность осознать, сколько времени прошло, немного беспокоит". Он отошел в сторону. "Тебе нужно отдохнуть. Мне нужно отдыхать".

"Никто тебе не мешает", - сказала я, прекрасно понимая, что это я мешаю ему. Если я спала, то и он спал. Если я бодрствовала, то и он тоже. Это означало, что я должна быть по крайней мере в три раза более раздражающей, чем обычно. Поэтому я громко и тяжело топала вперед и, просунувшись под его руку, вошла в палатку.

"Это должна быть веселая ночь", - пробормотал Киеран.

Он даже не представляет, подумала я, стряхивая с себя пальто и позволяя ему упасть куда попало, а затем, не раздумывая, бросилась на подстилку.

Киеран смотрел, как закрывается занавеска палатки. Он медленно подошел ко мне, вынужденный идти на полусогнутых. "Что случилось?"

"Ничего".

"Давай попробуем еще раз". Киеран сидел, скрестив ноги, рядом с подстилкой, совершенно не беспокоясь о холодной, набитой земле. "Я собираюсь спросить тебя, в чем дело..."

"Что ты уже сделал".

"И ты ответишь честно". Мгновение спустя я почувствовала, как он дергает меня за косу. "Верно?"

"Верно". Я повернула голову в его сторону, чувствуя, как по щекам ползет тепло, а желудок переворачивается, когда я сосредоточилась на воротнике его туники. "Я голодна".

"Я могу принести тебе..." Челюсть Киерана отвисла. "О."

"Да", - прошептала я, поднимая взгляд на него. "Думаю, мне нужно питаться".

Киеран пристально посмотрел на меня. "Так вот почему ты бросилась на землю?"

Мои глаза сузились. "Я не бросалась на землю. Я плюхнулась на эту подстилку. Но, да. Вот почему".

Его губы дернулись.

Я еще больше сузила глаза. "Не смейся".

"Хорошо."

"И не улыбайся".

Одна сторона его губ приподнялась. "Поппи, ты ведешь себя..."

"Нелепо." Я села так внезапно, что Киеран отпрянул назад. "Я знаю".

"Я собирался сказать "мило", - ответил он.

Я закатила глаза. "Нет ничего милого в том, чтобы пить кровь моего друга. Того, кто также является моим советником и лучшим другом моего мужа. Это неловко".

Он подавил смех, и я потянулась, чтобы ударить его по руке, как зрелый взрослый человек. Он поймал мою руку. "В этом нет ничего неловкого, кроме того, что ты тут барахтаешься".

"Вау", - пробормотала я, ощущая его приторное веселье в задней стенке горла.

Его ветреные глаза сверкнули, когда он наклонился и опустил подбородок. "То, что тебе нужно, естественно. Возможно, сейчас это не кажется таким, потому что для тебя это в новинку, в то время как я всю жизнь был рядом с атлантийцами. В этом нет ничего неловкого или плохого". Его взгляд искал мой. "На самом деле я горжусь тобой".

"За что?"

"За то, что ты сказала мне, что думаешь, что тебе нужно питаться", - сказал он. "Честно говоря, я не думал, что ты это сделаешь. Думал, что ты будешь ждать, пока не наступит момент, когда ты ослабнешь или еще хуже".

"Ну, спасибо", - сказала я. " Наверное".

"Это комплимент". Он переместил свои пальцы с моего запястья на мою руку. "Знаешь, я бы хотел, чтобы ты так "сильно" просила меня о том, чтобы я тебя захоронил".

"Я не хотела просить тебя об этом. Но..."

"Я знаю", - сказал он со вздохом. "Ты питалась от Каса, верно? Кроме того, когда ты вознеслась?"

Я кивнула, опустив взгляд на наши соединенные руки. Его рука была такого же размера, как у Кастила, кожа лишь на несколько оттенков темнее. "На корабле в Дубовом Амблере", - сказала я ему. "Я не чувствовала себя так, как сейчас - голодной, с пересохшим горлом или больной головой - я даже не уверена, что это имеет какое-то отношение к делу".