ГЛАВА 12

Поппи

Проведя пальцами по прохладной рукояти, сделанной из волчьей кости, я слабо улыбнулась, вспомнив человека, который подарил мне кинжал на шестнадцатилетие.

Ни Виктер, ни я не знали, когда именно у меня день рождения. Он сказал то же самое, что и Кастил: Выбери день. Я выбрала двадцатое апреля.

Я понятия не имела, где он достал такой клинок. Я никогда не видела другого. Когда он отдавал его мне, он положил свою руку на мою и сказал: "Это оружие уникально, как и ты. Заботься о нем, и оно отплатит тебе тем же".

Я улыбнулась, почувствовав облегчение от того, что могу думать о Виктере, не захлебываясь в печали. Печаль все еще была там. И всегда будет. Но стало легче.

"Надеюсь, ты гордишься мной", - прошептала я. Горжусь своим выбором возглавить атлантийские армии, пойти на тот же риск, что и солдаты, и выдержать любые испытания, которые оставит после себя эта война. В конце концов, он научил меня тому, как это важно.

Например, когда я случайно узнала, что означают эти белые платки, прикрепленные к дверям домов в Масадонии, и как Виктер помог тем семьям, которые были внутри, тем, кто не мог выполнить то, что должно было быть сделано. Он давал тем, кто был проклят - тем, кто был заражен укусом Жаждущего, - быструю, почетную смерть, прежде чем они превращались в чудовище, которое могло напасть на их семью и любого другого, кто приближался к ним. Мирная смерть вместо публичной казни, которую Вознесенные любили устраивать для проклятых.

Однажды я спросила его, как он может быть окружен таким количеством смерти и оставаться нетронутым ею. Долгое время я не понимала его ответа.

"Меня это не трогает. Смерть - это смерть. Убийство есть убийство, Поппи, независимо от того, насколько оно оправдано. Каждая смерть оставляет после себя след, но я не жду, что кто-то рискнет тем, чем не рискнул бы я. Я также не прошу другого нести бремя, которое я отказался нести, или чувствовать на себе след, который я не чувствовал сам".

В конце концов я поняла, что он имел в виду, когда увидела истинные масштабы того, сколько людей - молодых и старых - были действительно заражены. В год совершалось несколько десятков казней, но на самом деле зараженными были сотни. Сотни смертных прокляли себя, делая то, что Вознесенные не могли сделать для себя, хотя они были сильнее, быстрее и гораздо более устойчивы к травмам, чем смертные.

Я думала, что понимаю. Но теперь? Я прикрепила волчий кинжал к бедру. Теперь я поняла, что слова Виктера означали гораздо больше, чем просто помощь проклятым. Он не был Посвященным, но, оглядываясь назад, я подозревала, что он говорил о Вознесенных. О Кровавой Короне, которая так много требовала от тех, кому должна была служить, но при этом делала для них очень мало.

Будь я Девой или Королевой, смертной или богом, я бы никогда не позволила себе стать кем-то, кто не пошел бы на тот же риск, которого я требовала от других. Я также не откажусь нести те следы, о которых говорил Виктер, ожидая, что другие будут нести подобный груз.

Затянув тонкий ремешок на груди, я взяла в руки короткий меч из железа и кровавого камня. Он был намного легче золотого атлантийского оружия, и я вложила клинок в ножны, прикрепленные к спине так, чтобы рукоять была направлена вниз, к бедру.

Остальное оружие, разложенное на карте, манило к себе в лучах раннего утреннего солнца, проникающего через окно. Я поставила ногу в сапоге на стул и потянулась к стальному клинку. Мои пальцы пропустили ремешки, удерживающие мои голенища на месте. Я вставила кинжал в голенище сапога и поменяла ноги, вложив такой же в другую. Затем я взяла тонкий шип из кровавого камня с рукоятью не шире моей руки. Я засунула его в ножны на предплечье. Это было любимое оружие Вонетты. Обычно она носила по одному на каждой руке, пока была в смертной форме. Я закрепила второй короткий меч, пристегнув его к спине так, чтобы он перекрещивался с первым, а рукоять располагалась у левого бедра. Подняв последний клинок, жестокий, изогнутый, я посмотрела на себя, размышляя, куда бы его положить.

"Как ты думаешь, у тебя достаточно оружия?"

Я подняла глаза и увидела Валина, стоящего в дверях. Я не видела его с тех пор, как он ушел вчера.

Горло перехватило, я посмотрела на себя. "Я не думаю, что у меня может быть достаточно оружия".

"Обычно я согласен с этим утверждением", - сказал он, его рука легла на рукоять одного из трех мечей, которые я могла видеть на нем. Я была уверена, что золотые и стальные доспехи скрывают больше. "Но ты будешь самым смертоносным оружием на этом поле боя".

Мой желудок слегка подпрыгнул, когда я опустила серповидный клинок. "Надеюсь, мне не придется использовать такое оружие".

Валин наклонил голову в до боли знакомой манере, от которой у меня сжалось сердце, когда он посмотрел на меня. "Ты действительно так думаешь".

"Да." Я не знала почему, но замечание Валина не давало мне покоя. Почему я взяла в руки так много оружия? Мои брови сошлись, когда я пыталась понять свой, очевидно, неосознанный выбор. "Я просто... Способности, которыми я обладаю, можно использовать для лечения. Я бы предпочла использовать их для этого". Я посмотрела на него, прикрепляя лезвие серпа к бедру. "Если только мне не придется использовать их в бою. А если придется, я не буду колебаться".

"Я и не думал, что ты будешь". Он продолжал смотреть, но не на шрамы. "Ты выглядишь как..."

Я знала, как я выгляжу.

Я скривила губы, разглядывая рукав своего платья - белого платья. В ночь в Нью-Хейвене, когда я решила, что больше не могу быть Девой, я дала себе обещание. Одним из них было то, что я никогда больше не буду одеваться в белое.

Сегодня я нарушила это обещание с помощью Нейлла и волчицы Сейдж. Льняное платье было одним из двух, сшитых из одной из туник Киерана. Подол заканчивался у колен, а бока оставались открытыми, чтобы я могла достать волчий кинжал, пристегнутый к бедру. Под нее я надела пару толстых колготок, которые одолжила у Сейдж. Швы были распороты, так как волчица была по крайней мере на размер или два меньше меня, а затем укреплены. Оба трико были чистого, первозданного белого цвета, как и пластины доспехов на моих плечах и нагрудные пластины. Нейлл даже умудрился обтянуть тонкие доспехи белой тканью. Он проделал потрясающую работу, предоставив именно то, что я просила, а потом еще и удвоил это. Была еще одна мантия. Еще одна пара колготок.

Я ненавидела это всеми фибрами своего существа.

Но то, что я носила, должно было служить цели. Я не была королевой, которую узнал бы любой смертный. Позолоченная корона ничего для них не значила.

А вот белый цвет Девы - да.

"Как, по твоему мнению, выглядела Дева?" закончила я за него. "Только обычно я носила вуаль вместо доспехов и..." Мои щеки снова потеплели. "И не так много оружия".

Он быстро тряхнул головой, отчего прядь волос выскользнула из узла, в который он завязал остальные. Она упала ему на щеку. "Я хотел сказать, что ты похожа на одну из моих любимых картин".

"О." Я немного неловко сдвинулась с места.

"Богиня, Лайла, если быть точным. Не внешностью, а доспехами и прямой спиной. Сила. Во дворце есть картина. Не знаю, был ли у тебя шанс увидеть ее, но на ней изображена богиня мира и мести. Она носила белые доспехи".

"Я не видела ее".

"Я думаю, тебе бы понравилось".

Я не могла не думать о Кастиле и о том, что бы он подумал, увидев меня в таком виде. Он бы одобрил оружие. Очень. А платье?

Он бы, наверное, сорвал его и поджег.

Мысли о Кастиле заставили меня вспомнить о сне - и о том, что он может означать. "Я хотела тебя кое о чем спросить".

"Спрашивай".

"Киеран подумал, что ты можешь знать, возможно ли, чтобы сердечная пара ходила в снах друг друга".

"Я помню, что читал что-то, где это утверждалось. Они называли это..." Валин наморщил лоб. "Прогулка души. Не хождение по снам. Там говорилось, что души могут находить друг друга даже во сне". Его выражение лица разгладилось. "Что-то подобное произошло?"

Мне потребовалось все, чтобы не позволить сну сформироваться в какие-либо подробности. "У меня был невероятно яркий сон. Он не был похож на обычный сон, и я думаю, что Кастил тоже понял, что он другой, прямо перед тем, как я проснулась. То есть, я могу ошибаться, и это мог быть просто сон".

"Я думаю, это именно то, во что ты веришь. Душа ходит между родственными сердцами", - сказал он. "Мой сын сказал, что верит в то, что ты его сердечная пара - не то чтобы ему нужно было говорить мне об этом. Я сам убедился в этом после нападения в Палатах Никтоса, когда он проснулся и обнаружил, что тебя похитили. Я увидел это в твоих глазах и услышал в твоем голосе, когда ты говорила о своих планах отправиться в Карсодонию. Вы двое нашли то, что мало кому удается испытать".

"Да", - прошептала я, мое горло сжалось.

Валин улыбнулся, но слабые морщины на его лице стали еще глубже, когда он тяжело вздохнул. "По дороге к тебе я прошел мимо Киерана", - заявил Валин, к моему облегчению. "Я могу сказать, что он беспокоился о том, почему я хочу поговорить с тобой. Кроме его семьи, единственным человеком, которому он так предан, я считал Кастила. И такая преданность выходит за рамки любых уз - даже Первобытного нотама". Он повернул голову ко мне, его золотые глаза были укрыты. "Он хорош для тебя. Для вас обоих".

"Я знаю." Я открыла свои чувства Валину и прижалась к тому, что напоминало мне Восход. Желание найти трещины, которые, как я знала, должны были быть в его щитах, снова охватило меня. Потянувшись к мешочку на бедре вместо кольца, сжала игрушечную лошадку и подавила желание. "Если ты здесь, чтобы убедить меня не ехать в Карсодонию, я... я ценю твою заботу - больше, чем ты, возможно, понимаешь", - призналась я. "Но я должна это сделать".

"Я бы хотел сказать что-то такое, что заставит тебя передумать, но ты упрямая. Как мой сын. Как оба моих сына". Он коснулся спинки стула. " Ты не возражаешь, если я сяду?"