"Потому что, как и у твоей возлюбленной, - сказал он, его голос был низким, когда он удерживал мой взгляд, - у нее было очень мало выбора, когда дело касалось ее жизни. Так что не надо на нее обижаться. Это все, о чем я прошу, и я никогда ни о чем тебя не просил".

Он никогда не просил.

Это я всегда просил его о чем-то. Но это была другая жизнь.

Я посмотрел в эти закрытые глаза. Если бы я не был таким слабым, я мог бы использовать внушение - то, в чем Малик никогда не был хорош. "Ты заботишься о ней".

"Я больше не способен ни о ком заботиться", - ответил он. "Но я в долгу перед ней".

От того, как ровно он это сказал, у меня в груди пробежал холодок. Я прислонился к стене. "Я никогда не отказывался от тебя, Малик", - устало сказал я. "И я не жил".

"До сих пор". Он начал обматывать мою руку. "До Пенеллаф".

"Это не имеет к ней никакого отношения".

"Все связано с ней", - пробормотал он.

"Чушь." Я потряс головой. "Как ты думаешь, почему я даже подумал о встрече с Кровавой Королевой после того, что она сделала со мной и что она сделала с тобой? Дело было не только в Атлантии. Дело было не только в том, что Кровавая Корона делала со смертными. Это были второстепенные вещи. Речь всегда шла о тебе. Я приехал в Дубовый Амблер, готовый вести переговоры за тебя. Поппи приехала в Дубовый Амблер, готовая сделать то же самое, и она даже не знала тебя".

Странный взгляд пересек его черты, сведя брови. "Нет, она не знала меня". Он сложил марлю, закрывая рану. "Или, по крайней мере, это то, что она помнит".

Я склонил голову. "Что это значит?"

"Скоро ты поймешь". Малик заправил хвост марли под обертку. "У меня такое чувство, что ты воссоединишься со своей Королевой скорее раньше, чем позже".